Мы, русский народ

На примере одного полка фильм отражает события, которые происходили во всей русской армии между февралем и октябрем 1917 года.

Январь 1917 года. Западный фронт Первой мировой войны. Осклизлые траншеи, колючая проволока заграждений, взметаемая взрывами снарядов земля. В один из полков русской армии прибывает солдат — посланный партией большевиков рабочий Яков Орёл. Он ведёт агитацию среди бойцов, говоря, что рабочие и крестьяне России, загнанные царским правительством в окопы, вынуждены защищать чуждые им интересы царя, помещиков и эксплуататоров-капиталистов. Орлу удается привлечь к себе множество сторонников. Офицеры царской армии за организацию бунта полевым судом приговаривают Орла к казни, но солдаты не дают расстрелять агитатора, а в этот момент приходит сообщение об отречении императора Николая II от престола…

В главных ролях:

• Дмитрий Смирнов — Яков Орёл
• Николай Гринько — Иван Чертомлык
• Иван Савкин — Иван Васильев
• Валентин Гафт — Боер
• Геннадий Некрасов — Ермолай Тимофеев
• Владимир Трещалов — Алексей Медведев
• Александр Орлов — Ванятка

В эпизодах:

Особенно сложной оказалась судьба сценария «Мы, русский народ». Вещь была во многом новаторской. Ведь сценариев романов тогда никто еще не писал. Его нельзя было вместить в одну ленту В сущности, фильм был бы многосерийным, а до этого нашему кино предстоял еще долгий путь.

— Октябрь, 1980

Фильм-роман Всеволода Вишневского был опубликован в ноябре 1937 года в журнале «Знамя» № 11 и в 1938 году выпущен отдельным изданием в «Роман-газете».[4] Сразу же был опубликован в переводе на французский язык журналом «Интернациональная литература», к этой публикации под заголовком «Эпос в советском фильме» предисловие предпослал Сергей Эйзенштейн:

«Мы, русский народ» — не только радость мощного произведения — это еще победа принципа теоретической мысли, рождение самостоятельного, оригинального, классово—национального стиля и своего метода. Подобно ему пока не построено ни одно произведение. Мне оно кажется растущим концентрическими кругами. Внутри один, два, три, четыре образца такой полноты, очерченности и рельефности, неожиданности поворотов и всестороннего освещения, каких не знало до сих пор наше сценарное искусство, — это герои «первого ряда». На шаг от них второй ряд. Столь же характерные, живые люди. Но скупее черты. Меньше нагрузка деталей и красок. Третий круг. Рисунок еще более облегчен. Дальше — больше.

— режиссёр Сергей Эйзенштейн[5][6]

Эйзештейн в письме Шумяцкому от 16 апреля 1937 года предложил снять фильм фильму-роману, также Вишневский обратился в Культпрос ЦК ВКП(б) с просьбой предоставить Эйзенштейну право экранизировать его роман[7], но в апреле 1937 года работа над фильмом была поручена режиссёру Ефиму Дзигану. Эзенштейн, который ранее радостно писал Вишневскому, что «Сделаем фильмище!» остро переживал из-за невозможности снять фильм, в письме называя это ударом.[8] Однако, Дзиган не смог приступить к работе — между ним и писателем возник конфликт по поводу переработки литературного сценария в монтажный: Вишневский обвинял Дзигана в попытке присвоить соаваторство и гонорар, Шумяцкий направил письмо Вишневскогому, но оно осталось без ответа.[9][10]

Одновременно по роману-фильму развернулась критическая дискуссия, начало положила статья В. О. Перцова «Эпос и характер» в «Литературной газете» (6 января 1938), на обсуждении сценария в Государственном институте кинематографии писатель дал развёрнутый ответ на критику, однако, студия Мосфильм приняла решение отказаться от его постановки.[11]

При этом, кроме критики, роман-фильм получил и высокие оценки, так Ромен Ролан в письме-отзыве на публикацию фильма-романа на французском языке писал:

«Мы, русский народ» — новый тон в современной советской литературе. тон радостного героизма, непобедимого оптимизма. Это искусство еще несколько молодое, еще немного незрелое, не без некоторой угловатости. Но ценность его в радостном порыве художественной молодости.

А В. И. Немирович-Данченко сделал для себя запись о рукописи романа-фильма, где указывая на ряд недостатков, писал:

Рукопись предназначена для фильма. Насколько я могу в этом разбираться, налицо серьезные достоинства: строгость, монументальность композиции при ясной и выдержанной динамической линии — история одного полка; большой темперамент, руководимый мыслью, а не растрепанными нервами; простота без вульгарности…. Автор, несомненно, владеет тем классическим юмором, теми традиционными красками героизма, которые являются характерными чертами гения русской нации. Для популяризации идеи этого, может быть, и достаточно, но при требованиях более глубоких, художественных ждешь и более самобытных красок. Нужны очень крупное мастерство и творчество актеров, чтобы не впасть в «патриотический» шаблон. Но средним, даже хорошим актерам, боюсь, не избежать соблазна к легкому успеху. Может быть, я ошибаюсь?.

— Немирович-Данченко В. И.[12]

Критикой отмечалось, что режиссёр Вера Строева, хоть и отчасти, но смогла воплотить то, что увидел и хотел реализовать Сергей Эйзенштейн:[13]

Строева сделала точный выбор. Она взялась воплотить на экране роман Всеволода Вишневского «Мы, русский народ», написанный еще в 1937 году, предназначенный именно для кино.

Глядя на экран, я дивился размаху батальных сцен; искусству управления многотысячной массовкой, которое, кроме шуток, сродни полководческому искусству; ошеломительным эффектам пиротехники; достоверности реквизита и костюмов, — и со всем этим управилась маленькая женщина.

— Александр Евсеевич Рекемчук[14]

Однако, журнал «Искусство кино» писал, что фильм вместил в себя слишком много и оказался перегруженным, была отмечена сложность экранизации фильма-романа:

Фильм этот чрезвычайно агрессивен по отношению к зрителю. Агрессивен от первого до последнего кадра на протяжении двух обширных серий, переполненных боями, пальбой, криками, стихийным движением масс. Он бурно изобразителен, демонстративно, картинно эмоционален. Он весь «спет» на самой высокой ноте. Он беспрерывно и возбужденно наступает на вас, оглушает, стараясь повести за собой. … Почему фильм, оставаясь в общем верным замыслу Вишневского, не захватывает, не потрясает зрителей в такой степени, как хотели бы авторы? Почему не делает зрителей полностью соучастниками действия? … Мне кажется, что, во-первых, в фильме затронуто непомерно много тем, которые развиваются словно бы параллельно и не сконцентрированы, не слиты в единый драматический узел. Но нелепо от кого бы то ни было требовать буквального повторения художнического видения Вишневского. Это бессмысленно и в искусстве просто невозможно. Вера Строева безусловно имела право на свое прочтение Вишневского.

— Искусство кино, 1966

• Мы, русский народ // Домашняя синематека: отечественное кино 1918—1996 / Сергей Землянухин, Мирослава Сегида. — М.: Дубль-Д, 1996. — 520 с. — стр. 263
• Мы, русский народ // Мосфильм