Заграевский, Сергей Вольфгангович

Картины Сергея Заграевского не могут быть отнесены ни к реалистическому искусству, ни к народному творчеству, ни к наивной (самодеятельной) культуре. От реалистической живописи их отличает привычка писать открытым цветом, нанося на холст слой несмешиваемой краски, отсюда жесткость сочетания основных тонов. При этом бросается в глаза отсутствие пространственной перспективы, как геометрической, архитектурной, так и цветовой, будь то цветовые пространственные планы или моделировка объемно-пространственных отношений с помощью теплых и холодных тонов. Основа народного творчества — незыблемая традиция («коллективное бессознательное»), признаков чего, конечно, у Заграевского нет.

(А. М. Кантор. О живописи Сергея Заграевского и не только о ней. Арт-газета, № 46 (77), 2002 г.)

Обходя выставку Сергея Заграевского по второму кругу, начинаешь замечать, что яркие, странные пейзажи, из которых состоит экспозиция, выполнены отнюдь не любителем, а профессионалом; а весь их детский «наив» — не что иное, как умелая стилизация, художественный прием, дающий автору возможность сказать нам нечто важное. Композиция в его работах всегда хорошо выверена, обдуман отбор деталей: ничего лишнего, все вписано точно в свое место. Отсутствие перспективы и дикие ракурсы — это тоже хорошо продуманный прием; более того: если появляется намёк на нормальную перспективу, то автор ее намеренно ломает. Что же касается пронзительных, никогда не смешиваемых красок — фиолетовых, желтых, красных, зеленых, то сочетания их носят явно психоделический характер (психоделика — прием, часто используемый в рекламе: определенные сочетания красок направленно вызывают нужный психологический настрой у зрителя; у Заграевского они создают светлый, радостный настрой).

(Олег Торчинский. Картины, которые можно вешать в детской. Газета «Московская Правда», 06.11.1998 г.) Архивировано 10 апреля 2016 года.

Похоже, не только Платонов и Невтонов, но и собственных Гогенов может рождать наша земля. До всемирного признания пока далековато, но Сергей — человек способный и энергичный. К тому же у него перед французским коллегой есть определенная фора: Поль Гоген в этом возрасте ни на какое Таити еще и не собирался, а Заграевский всякой экзотики навидался вдоволь.

(Дмитрий Смолев. Луна или грош? Газета «Новые Известия», 29.12.1998)

То беспокойство, которое толкает Заграевского к живописи, прочитывается даже помимо его воли. Люди поймут это беспокойство по-разному, будут гадать о его причинах, будут стараться понять, какие чувства кроются за внешне благополучными видами красивых южных городов. Что ж, Александр Иванов или Поленов тоже пробуждали подобные чувства, и публика спорила, критики высказывали свои догадки. Для нашего времени, полного проблем, это понятно, как это понятно, когда мы вспоминаем о сороковых или семидесятых годах прошлого века.

(А. М. Кантор. О живописи Сергея Заграевского и не только о ней. Арт-газета, № 46 (77), 2002 г.)

Завтра есть с кем

Выпить виски,

Вспомнить об искусстве вечном.

Ну конечно, с Заграевским,

С наивистом самим вешним.

Он, когда картины пишет,

Бог его рукою движет.

Бог всегда его помощник.

Вот такой Сергей художник.

(Булат Окуджава. Стихотворение опубликовано А. Иванушкиным в газете «Наша жизнь», № 9 (233), 2001 г.)