Демидов, Георгий Георгиевич

Родился в многодетной рабочей семье, мать была неграмотна, отец работал мастером на заводе. Окончив школу, Демидов в 16 лет уехал в Донбасс, где около двух лет был рабочим на сахарном заводе. Заработав немного денег, поступил в Харьковский государственный университет на физико-химический факультет. Первый патент на изобретение получен им в 1929 году в возрасте 21 года.

В 1930-х годах работал в лаборатории Ландау в УФТИ. По воспоминаниям дочери Г. Г. Демидова, Ландау забрал Демидова с третьего курса со словами: «Нечего тебе тут делать»[1]. Защитил кандидатскую диссертацию под руководством Ландау. После дела УФТИ и отъезда Ландау в Москву Демидов был репрессирован.

В 1938 году Демидов был арестован, судим Военным трибуналом, был осуждён на 5 лет по статье 58-10, с сентября 1938 года — на Колыме. Работал на общих работах на рудниках Бутугычага, позже, на следствии по второму уголовному делу в 1946 году Демидов рассказывал, что в условиях голода заключённые Бутугычага были вынуждены поедать трупы умерших[2]. В условиях Колымы наладил производство по восстановлению старых перегоревших электролампочек для всего Дальлага. На производстве он руководил всем процессом, работая главным инженером. Новое производство позволило существенно сэкономить на закупках новых лампочек. Руководство ГУЛАГА наградило всех создателей завода. Демидов ожидал досрочного освобождения. На торжественной церемонии с вручением подарков (в качестве подарков начальство выделило часть товаров, поставляемых США по ленд-лизу — ботинки, куртки и т. д.) он отказался, согласно воспроизведённой Варламом Шаламовым в рассказе «Житие инженера Кипреева» истории Демидова, словами «Я отказываюсь брать американские обноски!». В отношении Демидова было возбуждено новое уголовное дело, и на следствии по нему он дал Колыме определение «Освенцим без печей», также увековеченное Шаламовым[3].

В тяжелейшем состоянии попал в Центральную лагерную больницу, где после частичного выздоровления работал рентгенотехником. Там он познакомился и подружился с Шаламовым. Судьба Демидова стала основой для двух рассказов Шаламова: «Житие инженера Кипреева» и «Иван Фёдорович». Памяти Демидова (Шаламов до 1965 года считал, что Демидов погиб на Колыме после того, как его забрали на этап из больницы) посвящена пьеса «Анна Ивановна»[4]. Шаламов в воспоминаниях «Двадцатые годы» писал: «Что же касается моих многих наблюдений, то самым умным и самым достойным человеком, встреченным мной в жизни, был некто Демидов, харьковский физик»[5].

Из больницы Демидов вновь попал в лагерь. В 1951 году был вывезен с Колымы для работы (4-м спецотделом МВД) над атомным проектом как физик-экспериментатор. Однако поскольку благодаря зачётам срок его заключения истекал через несколько месяцев, был направлен на север Республики Коми в Инту как административно-ссыльный. Затем переехал в Ухту, где до пенсии (с 1954 до 1972 года) работал сначала мастером, затем инженером-конструктором на Ухтинском механическом заводе. Реабилитирован по обоим делам в марте 1958 года после вторичного обращения в Главную военную прокуратуру.

Работал инженером на заводе, автор ряда изобретений и рацпредложений. Признавался «лучшим изобретателем Коми АССР». С конца 1950-х годов начал писать рассказы о репрессиях и лагерном быте на Колыме, которые со временем стали распространяться в самиздате. Категорически возражал против публикации своих рассказов на Западе. В 1965 году Демидов и Шаламов случайно встретились во время одного из приездов Демидова в Москву и начали переписку, которая велась до 1967 года. Демидов оборвал её из-за менторских и категоричных высказываний Шаламова, считавшего, что отношение Демидова к «лагерной» литературе недостаточно серьёзно[6][7]. Особенно активно стал работать над прозой после выхода на пенсию с 1972 года.

В августе 1980 года по всем адресам, где хранились рукописи Демидова, КГБ провёл обыск. Все рукописи были изъяты, после чего Демидов уже не писал. Г. Г. Демидов умер 19 февраля 1987 года. Летом 1987 года дочь писателя В. Г. Демидова обратилась к секретарю ЦК А. Н. Яковлеву с просьбой вернуть архив отца, и в июле 1988 года рукописи были возвращены[8].