Господа Головлёвы

«Господа́ Головлёвы» — роман М. Е. Салтыкова-Щедрина, написанный в 1875—1880 годах. Изначально замысел автора был ограничен созданием отдельных рассказов, входящих в сатирический цикл «Благонамеренные речи» и публиковавшихся на страницах журнала «Отечественные записки»; в первых очерках Иудушка Головлёв выглядел второстепенным персонажем, образ которого начал развиваться по мере работы над семейной хроникой[1].

Господа Головлёвы

Титульный лист первого издания романа. Издательство Алексея Суворина, 1880.
Жанр роман
Автор Михаил Салтыков-Щедрин
Язык оригинала русский
Дата написания 1875—1880 годы
Дата первой публикации 1880
Издательство Отечественные записки
Текст произведения в Викитеке
 Медиафайлы на Викискладе

В виде отдельной книги роман впервые опубликован в 1880 году.

Основные персонажи
  • Арина Петровна Головлёва — женщина лет шестидесяти (в начале романа), помещица, единовластно управляющая большим имением. Имеет мужа — человека «легкомысленного и пьяненького» — и четверых детей.
  • Владимир Михайлович Головлёв — муж Арины Петровны. Называет жену «ведьмой» и «чёртом». Живёт праздно, занимается сочинением «вольных стихов».
  • Степан Владимирович Головлёв (он же Стёпка-балбес) — старший сын Арины Петровны. Окончил университет; работал в канцеляриях и департаментах, однако на чиновничьей стезе не преуспел. Арина Петровна приобрела для него дом в Москве, который Степан быстро прокутил. Оставшись в возрасте «около сорока лет» без денег, решил вернуться в Головлёво.
  • Анна Владимировна Головлёва (Уланова) — дочь Арины Петровны. Сбежала с гусаром, обвенчалась с ним без родительского благословения. Через два года корнет пропал. После смерти Анны Владимировны остались девочки-близнецы Аннинька и Любинька. Малюток Арина Петровна забрала к себе, пристроив во флигеле.
  • Порфирий Владимирович Головлёв (он же Иудушка) — сын Арины Петровны. С детства отличался стремлением приласкаться к матери, выразить ей свою преданность. Женат (в начале романа), имеет сыновей Владимира и Петра.
  • Павел Владимирович Головлёв — сын Арины Петровны. Холост. Молчалив, апатичен. Склонен к выпивке.
  • Анна Семёновна и Любовь Семёновна Улановы (Аннинька и Любинька) — дочери Анны Владимировны. После смерти матери воспитывались в доме Арины Петровны; повзрослев, стали актрисами.
  • Евпраксеюшка — молодая экономка в головлевской усадьбе, мать Володьки — третьего сына Иудушки.

Сюжет

Владелица обширного имения Арина Петровна Головлёва узнала, что московский дом старшего сына Степана продан за долги на аукционе. Это известие возмутило барыню; чтобы решить судьбу непутёвого отпрыска, Арина Петровна решила собрать семейный совет с участием младших сыновей, которым было приказано немедленно прибыть в Головлёво.

На совете, напоминающем суд, Арина Петровна сообщила, что намерена отдать Степану вологодскую деревеньку. Однако после речей Порфирия Владимировича о том, что деревня будет промотана, барыня отменила собственный вердикт и оставила Степана в головлёвской усадьбе.

Старшему сыну была выделена холодная контора, в которой он сидел безвылазно. Вся его одежда состояла из отцовских заношенных туфель и его же старого халата; заботы матери сводились к тому, чтобы «постылый не умер с голоду». В один из дней Степан исчез. Беглеца нашли в полубесчувственном состоянии, вернули домой. С этого момента он начал угасать и зимой скончался.

Прошло десять лет. Некогда властная и самоуверенная Арина Петровна превратилась в приживалку в доме младшего сына. Муж её умер; имение барыня разделила, оставив Порфирию лучшую часть, а Павлу — ту, что похуже. Павел Владимирович, приняв у себя в Дубровине мать вместе с сиротами-племянницами, поставил условие: на его половину не ходить, в хозяйственные дела (которыми заправляла ключница Улита) не вмешиваться. Сам же Павел из-за склонности к выпивке скоро занемог. Узнав, что дни брата сочтены, в Дубровино немедленно выехал Порфирий Владимирович с сыновьями. Во время последнего разговора с Иудушкой умирающий Павел напомнил, что брат пустил мать по миру, назвал его кровопийцей и прогнал.

После смерти Павла Иудушка стал владельцем дубровинского имения. Не желая оставаться рядом со средним сыном, Арина Петровна вместе с внучками перебралась в их деревню Погорелку. Вскоре Аннинька и Любинька объявили, что не хотят жить в сельской местности, и уехали сначала в Москву, а затем в Харьков, где «поступили на сцену в театр». От одиночества Арина Петровна стала время от времени ездить в Головлёво и навещать Иудушку, который «вдруг перестал быть ненавистным».

Сам Порфирий Владимирович с годами потускнел, полинял. Его сын Владимир покончил с собой; со вторым сыном, Петром, Иудушка изредка обменивался письмами. Когда же Пётр приехал в Головлёво, чтобы попросить взаймы 3000 рублей (он проиграл казённые деньги), то получил отказ. Для Арины Петровны, оказавшейся свидетельницей разговора отца и сына, это событие стало потрясением — она прокляла Иудушку и через месяц умерла в Погорелке. Следом ушёл из жизни Пётр, не добравшийся после суда до места ссылки.

Последним убежищем Иудушки стал кабинет, откуда он выходил всё реже и реже. Единственным его собеседником стала Аннинька, приехавшая после самоубийства сестры в Головлёво. В одну из мартовских ночей Порфирий Владимирович покинул дом и отправился на погост, чтобы навестить могилу матери. Окоченевший труп барина нашли неподалёку от деревни, где была похоронена Арина Петровна.

История создания и публикации
Петербург. Дом на Литейном, где размещалась редакция журнала «Отечественные записки»

Рассказ «Семейный суд», ставший впоследствии первой главой романа, был написан Салтыковым-Щедриным в 1875 году[2]. Появление рассказа в октябрьском номере журнала «Отечественные записки» (публикация шла в рамках сатирического цикла «Благонамеренные речи») получило доброжелательные отклики; так, Иван Тургенев отозвался на него письмом, в котором отметил точность нарисованных образов и поинтересовался, отчего бы автору не продолжить развитие темы[1]:

Она так хороша, что невольно рождает мысль, отчего Салтыков вместо очерков не напишет крупного романа? <…> «Семейный суд» мне очень понравился, и я с нетерпением ожидаю продолжения — описания подвигов «Иудушки».

Рекомендация Тургенева была услышана: в декабрьском номере «Отечественных записок» (1875) печатается следующий рассказ о жизни Головлёвых «По-родственному», а через три месяца там же публикуются «Семейные итоги». К весне 1876 года становится понятно, что хроника жизни Головлёвых приобретает черты самостоятельного произведения. Однако собирать созданные главы в отдельную книгу автор не торопится: он чувствует её «внутреннюю незавершённость»[3]. Лишь в 1880 году, после написания финального эпизода, повествующего о смерти Порфирия Владимировича, Салтыков-Щедрин решил издать роман «Господа Головлёвы» (ранее объявленное название «Эпизоды из жизни одного семейства» было отклонено автором)[4].

Готовя рассказы к объединению в книгу, Салтыков-Щедрин отредактировал некоторые из них и произвёл замены в названиях отдельных глав; очерк «Выморочный» был основательно переработан[5].

Название рассказа в журналеЖурнальная публикацияИздания 1880, 1883
Благонамеренные речи. XIII. Семейный судОтечественные записки, 1875, № 10Семейный суд
Благонамеренные речи. XVII. По-родственномуОтечественные записки, 1875, № 12По-родственному
Благонамеренные речи. XVIII. Семейные итогиОтечественные записки, 1876, № 3Семейные итоги
Благонамеренные речи. Перед выморочностьюОтечественные записки, 1876, № 5Племяннушка
ВыморочныйОтечественные записки, 1876, № 8Выморочный
Семейные радостиОтечественные записки, 1876, № 12Недозволенные семейные радости
Решение (Последний эпизод из головлёвской хроники)Отечественные записки, 1880, № 5Расчёт

Герои и прототипы

Семья была дикая и нервная, отношения между членами её отличались какой-то звериной жестокостью, чуждой всяких тёплых родственных сторон; об этих отношениях можно отчасти судить по повести "Семейство Головлёвых", где Салтыков воспроизвёл некоторые типы своих родственников.

—   Николай Белоголовый[6]
Дом, где родился М. Е. Салтыков-Щедрин (имение в селе Спас-Угол)

Салтыков-Щедрин вышел на историю Головлёвых после собственных жизненных переживаний. Первая же глава романа, по словам литературоведа Сергея Макашина, оказалась «наиболее насыщена автобиографическими реминисценциями»[7]. Так, вкладываемое в уста Арины Петровны сочетание «постылые дети» связано с воспоминаниями автора о своей семье, в которой существовало деление на «любимчиков» и «постылых»[8].

В образе Арины Петровны запечатлены черты матери Салтыкова-Щедрина Ольги Михайловны — женщины властной, не терпящей непослушания. Повествование о том, как головлёвская помещица делала первые шаги на ниве обогащения, во многом повторяет ситуацию из биографии Ольги Михайловны, которая приобрела в 1829 году часть ярославской вотчины[8].

В 1872—1874 годах писатель оказался втянутым в тяжбу о наследстве с собственным старшим братом Дмитрием Евграфовичем; в одном из писем Салтыков-Щедрин отозвался о нём как о человеке, способном делать «мелкие пакости». Черты Дмитрия явственно проступают в «портрете» Порфирия Владимировича; автор, не скрывая имени «прототипа», писал в ноябре 1875 года: «Это я его в конце Иудушки изобразил»[9]. Исследователи полагают, что даже лексика Иудушки, его склонность к пустословию — не что иное, как «спародированная речь Дмитрия Евграфовича»[10].

Писательница Авдотья Панаева вспоминала, что во время встреч с Салтыковым-Щедриным в Петербурге в 1863 году писатель раздражённо отзывался о провинциальной жизни, превращающей «людей в вяленых судаков», а своего брата называл Иудушкой. Те же самые характеристики были впоследствии даны персонажам романа «Господа Головлёвы»[11].

Позже автор вернётся к своему семейству в своём последнем романе «Пошехонская старина». В нём изображение семьи Салтыковых более автобиографично и реалистично.

Анализ

Художественные особенности

Джеймс Вуд называет Щедрина предшественником Кнута Гамсуна и модернистов:

Чем ближе Щедрин приближается к Порфирию, тем более непознаваемым он становится. В этом смысле Порфирий — модернистский прототип: персонаж, лишенный аудитории, отчуждённый актёр. Лицемер, который не знает, что он один, и которому некому сказать, что он один — что-то вроде революционного персонажа, поскольку у него нет «истинного» познаваемого «я», «постоянного» эго... На рубеже XIX и XX веков Кнут Гамсун, писатель, находящийся под сильным влиянием Достоевского и русского романа, изобрёл новый тип персонажей: безумные герои его романов «Голод» и «Мистерии» ходят повсюду и рассказывают о самих себе ложные изобличающие истории и фальшивят, хотя у них нет на то ясной причины... Таким образом, видна линия от Достоевского через Щедрина до Гамсуна[12].

Характеры членов семьи

Арина Петровна живёт как будто для семьи. Однако её заботы о близких — видимость; все устремления фактической главы семейства сосредоточены вокруг «фантастической погони за „благоприобретением“». В конце жизни Арина Петровна сама приходит к пониманию, что «служила призракам» — нет у неё ни семьи, ради которой она «одних казнила, других награждала», ни собственности[13]. При этом она, по утверждению Дмитрия Быкова, выглядит в романе едва ли не единственным здравым человеком[14]:

И у всех на лице словно застыло то выражение, с которым умирающая Арина Петровна смотрела в пространство, «словно она старалась что-то понять и не понимала».

Степан Владимирович обречён на гибель уже в момент прибытия в родительский дом: первое, что он увидел, ступив на родную землю, — это погост; в сознании персонажа проступает понимание, что «от Головлёва веет смертью»[15]. Отдельных причин для гибели Степана много: это и предательство Иудушки, и жестокосердие Арины Петровны, и равнодушие брата Павла. Будучи от природы человеком одарённым, Степан имел «характер рабский, повадливый до буффонства, не знающий меры и лишённый всякой предусмотрительности». Отмечая, что старший сын семьи Головлёвых «не оказывал ни малейшего позыва к труду», автор прямо указывает на господский склад жизни как «главный источник гибели Степана»[16]. Рассказывая о жизни Степана в Головлёве, Салтыков-Щедрин показывает «процесс постепенного омертвления жизни». Персонаж ещё живёт, но в тексте романа уже появляются элементы иного мира — так, глаза Степана в какой-то момент становятся «неподвижными», «стеклянными»[17].

Салтыков-Щедрин. Страница рукописи романа «Господа Головлёвы»

Порфирий Владимирович с первых страниц романа «аттестован» как «Иудушка», «кровопивушка», «откровенный мальчик», любящий «приласкаться к маменьке и слегка понаушничать». При раскрытии образа этого персонажа Салтыков-Щедрин, по замечанию литературоведа Дмитрия Николаева, использует «зоологические» сравнения и сопоставления. Так, навещая умирающего брата, Иудушка уподобляется пауку, который «пошёл паутину ткать». Павел боится Порфирия, потому что голос его «заползал в душу, словно змей»[18]. Диагноз, поставленный автором Иудушке, литературовед Валерий Прозоров назвал «полным нравственным окостенением»[19].

По мере развития действия Салтыков-Щедрин всё реже применяет по отношению к герою слово «Иудушка»; из речи персонажа постепенно исчезают те «приторно-ласкательные обороты», которые использовались Порфирием Владимировичем в первых главах романа. Чем дальше, тем отчётливее проступает тема тотального одиночества, которое в итоге толкает героя на «сознательную смерть»[20].

Финал романа расценивается исследователями творчества Салтыкова-Щедрина как некое загадочное действо, «не поддающееся поверхностным расшифровкам»[20]. На последних страницах автор открывает «в смрадной, гаснущей жизни Иудушки такие поступки, что резко очерченный тип стяжателя и пустослова воспринимается по-настоящему трагически»[21].

Я бы отнёс к сильнейшим страницам мировой литературы финал романа, в котором Иудушка вдруг уходит из дома метельной мартовской ночью и замерзает, не дойдя до погоста[14].

Павел Владимирович характеризуется автором как человек, «лишённый поступков». Он не делал ни зла, ни добра, никого не обижал и никому не помогал, огрызался против матери и одновременно боялся её. В отличие от Иудушки, он не обладал «мастерством плетения словес»; и в устной речи, и в письмах был «краток до резкости и вдобавок ко всему косноязычен»[22]. Его существование — это грёзы наяву, тот «морок, что опустился на всех» представителей семьи Головлёвых[14].

Образ поместья

Исследователи сравнивают образ головлёвской усадьбы с помещичьими владениями в произведениях других писателей. Образ тургеневской усадьбы, как правило, «овеян поэзией природы и искусства». В описании гончаровских усадеб превалирует «патриархальная мудрость». Усадьбы в изображении Льва Толстого — это в основном «здоровая сельская жизнь»[4].

Головлёвская усадьба иная — она «несёт запах тлена, разорения жизни»[4]. Когда Степан Владимирович (первая глава) направляется в село, он, несмотря на голод и безденежье, бодр; в нём чувствуется желание жить. Едва дорога выходит к родному селу — Стёпка-балбес сникает; Головлёво воспринимается им как конец пути: «дальше идти уже некуда», «теперь всё кончено»[17].

Создав картину опустошения помещичье-усадебной жизни <...>, Щедрин заполнил пробел, который оставили, при всём собственном критицизме в его изображениях, Тургенев и Толстой[23].

Критика

Первые отзывы современников Салтыков-Щедрин начал получать задолго до окончания романа. Поэт Алексей Жемчужников осенью 1876 года в письме автору сообщал, что его Иудушка — «это лучшее из созданий», и отмечал соединение в образе Порфирия Владимировича «почти смехотворного комизма с глубоким трагизмом». Писатель Иван Гончаров, пытаясь в декабре 1876 года предсказать дальнейшее развитие образа Иудушки, предположил, что персонаж «потеряет всё нажитое, перейдёт в курную избу и умрёт на навозной куче»[24].

Выход романа отдельной книгой вызвал поток рецензий, авторы которых отмечали достойную работу писателя: «Вся читающая Россия с глубоким интересом прочла это выходящее из ряду вон по своим достоинствам сочинение Щедрина»[25]. Газеты и журналы 1880-х годов, анализируя роман, давали характеристики персонажам. Так, автор «Современных известий» назвал Арину Петровну и Иудушку «замечательными типами», которые Салтыков-Щедрин разработал «до малейших деталей»[26]. В аналитических разборах звучали мысли о том, что Порфирий Владимирович должен был «прийти к тяжёлому сознанию, покаравшему его»[27][28].

В нашей литературе, в среде вполне русских культурных типов, каковы Чичиков, Ноздрёв, Собакевич, Коробочка, Простаков, Плюшкин и пр., недоставало только этого самого Иудушки, и г. Щедрин вполне удачно восполнил этот важный пробел[29].

Часть откликов была посвящена финалу романа. Писатель Константин Арсеньев, отметив, что в заключительных главах автор сумел отыскать в Иудушке «человеческую черту», пришёл к выводу, что «немного найдётся страниц более мрачных, чем конец головлёвской эпопеи»[30].

Классик американской литературы Теодор Драйзер, ознакомившийся с «Господами Головлёвыми» в 1939 году, признался, что после прочтения романа он увидел в Салтыкове-Щедрине «не только выдающегося писателя своего народа, но фигуру мирового значения»[31].

Адаптации

Первую попытку инсценировать роман сделал драматург Николай Куликов сразу после выхода отдельной книги. Спектакль «Господа Головлёвы», показанный в Москве поздней осенью 1880 года, вызвал немало откликов. Писатель Пётр Боборыкин в рецензии не только признал, что хроника семьи Головлёвых — это самое глубокое и беспощадное произведение Салтыкова-Щедрина, но и с сожалением констатировал, что при переносе действа на театральные подмостки из романа были исключены «поразительные финальные сцены»[32].

Роман был неоднократно экранизирован. В 1933 году режиссёр Александр Ивановский снял на «Ленфильме» картину «Иудушка Головлёв» (в роли Порфирия Владимировича — Владимир Гардин); в 2010-м киноверсию создала режиссёр Александра Ерофеева.

Примечания
  1. Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: В 28 т. Письма. — М., Л.: Наука, 1961—1967. — Т. XI. — С. 149.
  2. Прозоров В. В. М. Е. Салтыков-Щедрин. — М.: Просвещение, 1988. — С. 107. — 176 с. — ISBN 5-09-000536-2.
  3. Николаев Д. П. М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество: Очерк. — М.: Детская литература, 1985. — С. 149—150. — 222 с.
  4. Покусаев Е. И. Шедевр социальной сатиры // Салтыков-Щедрин М. Е. Господа Головлёвы. — М.: Художественная литература, 1970.
  5. Салтыков-Щедрин М. Е. Собрание сочинений в 20 т. — М.: Художественная литература, 1972. — Т. 13.
  6. М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников / В. Григоренко, Сергей Макашин, Семен Машинский. — М.: Художественная литература, 1975. — Т. 2. — С. 264. — 408 с. — (Серия литературных мемуаров).
  7. Макашин С. Салтыков-Щедрин. Биография. — М.: Художественная литература, 1949. — Т. I. — С. 31. — 509 с.
  8. Прозоров В. В. М. Е. Салтыков-Щедрин. — М.: Просвещение, 1988. — С. 109-112. — 176 с. — ISBN 5-09-000536-2.
  9. Макашин С. Салтыков-Щедрин. Биография. — М.: Художественная литература, 1949. — Т. I. — С. 19-28. — 509 с.
  10. Е. М. Макарова. Жизненные источники образа Иудушки Головлёва // Звезда. — 1960. — № 9. — С. 162.
  11. Панаева А. Я. Из воспоминаний // М. Е. Салтыков-Щедрин. В воспоминаниях современников / С. А. Макашин. — М.: Художественная литература, 1975. — Т. I. — С. 190. — 408 с. — (Серия литературных мемуаров).
  12. James Wood. The Golovlyov Family Introduction
  13. Николаев Д. П. М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество: Очерк. — М.: Детская литература, 1985. — С. 152-154. — 222 с.
  14. Дмитрий Быков. Вместо жизни. — М.: Вагриус, 2006. — С. 54-55. — 464 с. — ISBN 5-9697-0163-7.
  15. Николаев Д. П. М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество: Очерк. — М.: Детская литература, 1985. — С. 158. — 222 с.
  16. Прозоров В. В. М. Е. Салтыков-Щедрин. — М.: Просвещение, 1988. — С. 121. — 176 с. — ISBN 5-09-000536-2.
  17. Николаев Д. П. М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество: Очерк. — М.: Детская литература, 1985. — С. 160. — 222 с.
  18. Николаев Д. П. М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество: Очерк. — М.: Детская литература, 1985. — С. 162-166. — 222 с.
  19. Прозоров В. В. М. Е. Салтыков-Щедрин. — М.: Просвещение, 1988. — С. 126. — 176 с. — ISBN 5-09-000536-2.
  20. Прозоров В. В. М. Е. Салтыков-Щедрин. — М.: Просвещение, 1988. — С. 130. — 176 с. — ISBN 5-09-000536-2.
  21. Покусаев Е. "Господа Головлёвы" М. Е. Салтыкова-Щедрина. — М.: Художественная литература, 1975. — С. 67. — 120 с.
  22. Прозоров В. В. М. Е. Салтыков-Щедрин. — М.: Просвещение, 1988. — С. 119. — 176 с. — ISBN 5-09-000536-2.
  23. С. Макашин. Суровый гений русской литературы // Салтыков-Щедрин М. Е.; Господа Головлёвы. — М.: Мир книги, Литература, 2006. — С. 9. — 512 с. — (Бриллиантовая коллекция). — ISBN 5-486-00563-6.
  24. Прозоров В. В. М. Е. Салтыков-Щедрин. — М.: Просвещение, 1988. — С. 126-127. — 176 с. — ISBN 5-09-000536-2.
  25.  // Южный край. — 1880. — № 18.
  26.  // Современные известия. — 1881. — № 13.
  27. Прозоров В. В. М. Е. Салтыков-Щедрин. — М.: Просвещение, 1988. — С. 133. — 176 с. — ISBN 5-09-000536-2.
  28. Введенский А. Господа Головлёвы // Страна. — 1880. — № 65. — С. 7.
  29.  // Русское богатство. — 1880. — № 6.
  30.  // Вестник Европы. — 1883. — № 5.
  31. Драйзер Т. Изображать характер и дух действительности (Из переписки) // Вопросы литературы. — 1963. — № 5. — С. 197.
  32. Прозоров В. В. М. Е. Салтыков-Щедрин. — М.: Просвещение, 1988. — С. 128. — 176 с. — ISBN 5-09-000536-2.
This article is issued from Wikipedia. The text is licensed under Creative Commons - Attribution - Sharealike. Additional terms may apply for the media files.