Головкин, Юрий Александрович

В 1780-х годах, после смерти отца, Екатерина II сумела переманить Юрия Александровича и его двоюродных братьев на русскую службу. Он был зачислен в лейб-гвардии Преображенский полк: 6 августа 1782 года произведён в прапорщики; в 1784 году был пожалован в камер-юнкеры.

В это же время Юрий Александрович выгодно женился на фрейлине Екатерине Львовне Нарышкиной, дочери любимца императрицы Л. А. Нарышкина. Её родители, особенно мать, Мария Осиповна, урождённая Закревская, были против брака дочери с Головкиным, не имевшим никакого состояния. Тогда императрица пожаловала Головкину большие имения, и Нарышкины согласились и дали за дочерью 1000 душ крестьян.

В 1787 году Головкин сопровождал Екатерину II в её путешествии в Крым. В августе 1792 года был пожалован чином IV класса Табели о рангах — камергера; выполнял ряд дипломатических поручений. В декабре 1796 года император Павел I назначил его сенатором и одновременно произвёл в чин тайного советника. Александр I — президентом Коммерц-Коллегии и обер-церемониймейстером (1800—1820). С 27 февраля 1804 года имел чин II класса, a 17 февраля 1805 года был назначен чрезвычайным послом в Китай[1].

Предлогом посольства были поздравление цинского богдыхана (императора Цзяцина) с восшествием на престол и извещение о воцарении Александра I. К этому моменту император Цзяцин царствовал уже девять лет (после отречения отца в 1796 г.), а Александр — уже четыре года. Фактической целью посольства стало установление прочных торговых сношений между Россией и Китаем и уступка России Амура. Посольство было очень многочисленно, более 300 человек: в него входили военные и чиновники, учёные и духовные лица. Для светских членов его установлена была особенная форма: мундир ведомства иностранных дел с прибавлением богатого серебряного шитья, военная сабля вместо шпаги и головной убор, представлявший нечто среднее между кивером и каской[2]. О посольстве в Китай граф М. С. Воронцов писал другу Д. В. Арсеньеву в июле 1805 года[3]:

Посольство Головкина не увенчалось успехом. Ещё в пределах России он получил протест Китайского правительства против многочисленности посольской свиты и должен был её сократить. Посольство добралось только до Урги, где Головкину были предъявлены такие требования относительно церемониала его приема (ритуал земного поклона — коутоу), что он счёл их неприемлемыми и возвратился в Сибирь. Неудача возбудила неудовольствие императора Александра I, и Головкину долго пришлось прожить в Иркутске, пока ему не было разрешено явиться в Петербург, куда он возвратился в декабре 1806 года.

До 1816 года Головкин числился в отпуске и жил за границей. В 1808 году императрица Мария Фёдоровна поручила ему дело сватовства Великой княжны Екатерины Павловны. Возвратившись на службу, Головкин был посланником в Карлсруэ, Штутгарте и Вене (1819—1822 годах), после чего опять в течение девяти лет был в отпуске.

В 1826 году был включён в Верховный уголовный суд по делу декабристов. Николай I, очень благоволивший к Головкину, назначил его в 1831 году членом Государственного Совета и обер-камергером. С 19 декабря 1834 года — почётный член Петербургской академии наук. Последние 12 лет своей жизни Головкин был попечителем Харьковского учебного округа. Удостоен всех высших российских орденов: Св. Анны 1-й ст. (1799), Св. Владимира 2-й ст. (1813), Белого Орла (1834), Св. Александра Невского (1801), Св. Владимира 1-й ст. (1840), Св. Андрея Первозванного (1834).

Умер 21 января (2 февраля) 1846 года в возрасте 83-х лет и погребён в своем имении Константиново Роменского уезда Полтавской губернии. Из принадлежавших ему 12 тысяч душ он обратил три четверти в майорат, который оставил детям своей единственной дочери Натальи — через неё он перешёл в княжеский род Салтыковых, затем Голицыным и, наконец, Хвощинским[4]. О судьбе остального имущества Корф рассказывает следующим образом[5]:

Парный портрет Юрия и Екатерины Головкиных

Воспитанный за границей, граф Головкин никогда не мог выучиться правильно говорить по-русски. По словам князя П. В. Долгорукова, однажды император Павел I сделал замечание сенаторам за неправильное решение дела, исключая графа Головкина, так как он совсем не знал русского языка, и указал ему на необходимость изучить русский как можно скорее.

В 1805 году, отправляясь в Китай, Головкин встретил в Зимнем дворце графа Ф. П. Уварова, который спросил его по-французски: «Граф, вы едете в Китай?» (Китай по-французски звучит «Шин»). Головкин ему ответил: «Да, женерал, я еду в Шину» — пять минут спустя сказал кому-то: «Зачем Уваров говорит по-французски? Никогда не надо говорить на языке, который плохо знаешь!»[6]. Барон М. А. Корф, заседавший в одной комиссии с Головкиным, когда тот уже был в преклонном возрасте, свидетельствовал, что имя своё граф подписывал «Юрья»[5].

Внучатый племянник графа Головкина писатель В. А. Соллогуб вспоминал о нём[7]:

До конца дней он оставался дореволюционным французом, отличаясь французскими любезностью, самонадеянностью и легкомыслием.

В октябре 1831 года Долли Фикельмон записала в своём дневнике[8]: