Вендский крестовый поход

В 1127 году умер правитель государства ободритов Генрих Любекский из рода Наконидов. Это привело к новому витку нестабильности на границе и как следствие к изменениям в политике немцев в отношениях со славянами. Окончательный перелом в политике немецких князей произошёл после нападения бодричей на Зегеберг в 1137 году. Тем не менее, союзнические отношения по-прежнему связывали непосредственных соседей: князя бодричей Никлота и графа Адольфа II Гольштейнского и Альбрехта Медведя и гевельского князя Прибыслава-Генриха.

Изменения в немецко-славянских отношениях были вызваны несколькими факторами. С одной стороны, пропаганда и успех Первого крестового похода укрепили самосознание и убедили в превосходстве церкви и христианства по отношению к язычеству. Это возросшее чувство собственного достоинства вступало в противоречие с неопределённостью, царившей в отношениях с соседями. С другой стороны, мир мог принести на пограничные земли процветание и соответственно прирост населения, который наблюдался в целом в западной и центральной части Европы во второй половине XI века. Для расселения и власти требовались новые территории. Эти земли направленно заселялись колонистами из других регионов, например, Нидерландов, с целью экономического развития территорий. Славяне отождествляли христианство с рабством и иностранным господством, что делало невозможной миссионерскую деятельность.

Первые планы крестового похода против вендов появились ещё в 1107—1108 годах по итогам Первого крестового похода и независимо от Рима. К этому времени относятся первые призывы к крестовому походу против языческих полабских славян, содержавшие идею захвата их земель.

Призывы к крестовому походу 1107—1108 годов содержат описание бедствий христианского населения и церкви, которые приносили язычники и их набеги. В них выдвинуты требования не обращения язычников в веру, а их покорения с целью освобождения церкви и христиан. Интересы сосредоточены на освобождении когда-то христианских земель, а не на языческом населении. Крестовый поход представляется как освободительная война с целью возврата христианских земель: «Ибо это наш Иерусалим, изначально свободный, низведённый в раба жестокостью язычников».[6]

Призыв к крестовому походу обещает двойную награду — духовную и светскую. Элемент материального вознаграждения выступает со всей отчётливостью: «Если крестоносцы пожелают, они могут завоевать самую лучшую страну для поселения. Хотя язычники скверны, их земля богато одарена мясом, мёдом и мукой».[7]

Идея крестового похода против вендов возникла, как предполагается, в период между двумя рейхстагами — в Шпайере в конце декабря 1146 года и Франкфурте в марте 1147 года. В Шпейере Конрад III объявил о своём участии во Втором крестовом походе. Рейхстаг во Франкфурте урегулировал вопросы власти в империи перед выступлением во Второй крестовый поход. На этом рейхстаге речь зашла и о крестовом походе против вендов. Саксонские князья отказались от участия в походе в Палестину, сославшись на угрозу, исходившую для их границ со стороны язычников-славян. Кто выдвинул предложение отправиться с походом вместо Палестины на вендов, из источников установить невозможно, но оно было одобрено участниками рейхстага и в частности Бернаром Клервоским. В этом предприятии были заинтересованы те князья в Саксонии, которые не состояли в союзнических отношениях со славянами. Инициатива похода против вендов могла исходить от них, ведь они получали тем самым возможность выполнить свой христианский долг, не испытывая трудностей пути на Восток, и получить власть над вендскими землями. Поход против полабских славян был выгоден и наиболее влиятельным князьям Саксонии — Альбрехту Медведю и Генриху Льву, решавшим таким образом свои военно-политические проблемы.

Идея крестового похода против вендов распространилась в Священной Римской империи благодаря воззванию Бернара Клервоского в марте 1147 года. Сама идея была внесена светскими князьями на рейхстаге, а концепция с религиозным обоснованием была сформулирована Бернаром. 11 апреля 1147 года последовала папская булла Divini dispensatione, содержавшая сходный по смыслу призыв папы Евгения III, уравнявшего крестовый поход против вендов с крестовыми походами на Восток и Реконкистой. Папа пообещал участникам крестового похода на вендов отпущение грехов и пригрозил отлучением от церкви тем, кто во имя мирской наживы не сдержит свой обет крестоносца. Два воззвания к крестовому походу против вендов отличались по целям. Если Евгений III требовал лишь обращения вендов в веру, то Бернар призывал к уничтожению народа, natio deleatur, что часто преподносится как категорический девиз «Крещение или смерть». Однако действительно ли это имел в виду Бернар, подвергается сомнению. Во-первых, natio deleatur может означать не уничтожение людей, а разрушение властных структур. Во-вторых, Бернар Клервоский был одним из ведущих мыслителей католической церкви того времени. Насильственное обращение в веру под девизом «Крещение или смерть» противоречило бы официальному учению церкви. Каноническое право, всё более прочно утверждавшееся в то время, придерживалось мнения, что обращение в веру должно происходить на основе свободного волеизъявления. Кроме того, «Крещение или смерть» не согласуется со взглядами Бернара, которые он излагал в других трудах, посвящённых обращению с евреями, еретиками и язычниками. Воззвания Бернара Клервоского и папы Евгения III к крестовому походу против вендов отличаются от предыдущих посланий такого рода тем, что целью, поставленной перед крестоносцами, впервые являлась не земля, которая должна была стать христианской, а обращение язычников в веру.

Вероятно, инициатива крестового похода против вендов исходила от светских правителей. Саксонские князья на Франкфуртском рейхстаге все до одного претендовали на славянские территории. О заинтересованности религиозных и светских правителей Саксонии в таком предприятии говорит и первый призыв к крестовому походу 1107—1108 годов. Основную роль сыграли два могущественных князя Саксонии — Генрих Лев и Альбрехт Медведь, имевшие особый интерес к земле вендов. Генрих Лев претендовал на территории к северу от Эльбы и Эльды, а Альбрехт Медведь — на земли южнее. Для них обоих крестовый поход против славян представлял больший интерес, чем крестовый поход на Ближний Восток. В особенности Генриху в свете проблемных отношений его рода Вельфов с правящим домом Штауфенов удобнее было бы не участвовать в походе вместе с императором Конрадом III. Однако в планировании и подготовке похода на славян Альбрехт принял более активное участие.

Схема фиктивной крепостной стены у славян в X—XI веках

Масштабная подготовка столь крупных военных действий как крестовый поход и призывы к участию в нём не могли остаться незамеченными для славян. Известно о реакции со стороны бодричей и их правителя Никлота.

Никлот, на территории которого вторгся Генрих Лев, распорядился о возведении крепостных укреплений и в частности укрепления крепости Добин. С саксонским графом Адольфом II Гольштейнским Никлота связывал союзнический договор: на вендской территории имелись поселения графа Адольфа, зависевшие от расположения Никлота. Поэтому Никлот обратился к Адольфу с просьбой о заступничестве перед Генрихом, но Адольф отказал, проявив лояльность к немецкому князю. Никлот обвинил его в вероломстве и заявил о расторжении союза, пообещав тем не менее при этом предупреждать о возможных нападениях на его селения.

В конце июня 1147 года Никлот совершил внезапный удар по колонистам на южной Эльбе, захватив их имущество и взяв пленных. Начало военным действиям было положено утром 26 июня 1147 года, когда военный флот бодричей напал на Любек. Держа слово, данное графу Адольфу, Никлот сообщил ему о нападении на Любек за день до этого. Гельмольд из Бозау сообщает, что погибло 300 человек. Поселение было разгромлено, а осада любекской крепости продолжалась в течение трёх дней. Конница бодричей громила саксонские посёлки и ушла с территории только после того, как получила известие о том, что граф Адольф собирает войска. Крестоносцев в это время там не было, и графу Адольфу понадобилось несколько дней, чтобы собрать войско. Нападение бодричей стало ещё одним оправданием для крестового похода с целью защиты христианских земель. Новость о том, что славяне первыми начали войну, быстро распространилась и ускорила начало крестового похода.

Печать Альбрехта Медведя, маркграфа Бранденбурга

С войском крестоносцев под руководством Альбрехта Медведя, вторгшимся на территории северных лютичей и поморян, выступили Конрад I Мейсенский, архиепископ Магдебурга, Ансельм Хафельбергский и Вибальд Корвейский. Войска прошли через Хафельберг и Мальхов, разорив там языческое святилище, и осадили крепость Деммин. Оттуда крестоносное войско или, вероятнее, его часть направилось к Штеттину и осадило его. Согласно анналам Винценца Пражского, немецкие рыцари понесли в боях серьёзные потери. Осаждённые, уже несколько поколений подвергавшиеся христианизации миссионерами, взывали к имперским епископам, находившимся при войске. Последовавшие переговоры привели к заключению мира. На встрече летом 1148 года поморянский князь Ратибор и саксонские князья исповедались и принесли клятву бороться за христианскую веру.

О северном войске известны только события вокруг крепости Добин. Юный Генрих Лев, которому было приблизительно 18 лет, со своим войском, в котором присутствовал архиепископ Бремена Адальберт, направился в Добин и осадил крепость. Среди осаждавших Добин были и датские войска. Однако по словам Гельмольда из Бозау они были столь неумелы в военном деле, что своей атакой привели к потерям среди крестоносцев. Предположительно в Добине также состоялись переговоры по образцу Деммина с крещением или как минимум символическим крещением осаждённых и освобождением пленных.

Славяне избегали открытых сражений и уходили в подготовленные крепости, скрывались в лесах и болотах. В истории Штеттина известно о попытке использования славянами дипломатических средств. На крепости были установлены кресты, а к крестоносцам отправлены послы, среди которых был епископ, которые, ссылаясь на Отто Бамбергского, заявили, что уже являются христианами и что для укрепления веры лучше вести миссионерскую деятельность, а не крестовый поход. После этого начались мирные переговоры.

Руяне пытались прийти на помощь соседям-бодричам, напав на плохо охраняемый датский флот, стоявший на якоре у Рюгена, и заставив датчан вернуться домой. Польские крестоносцы («признанные»^[кем?] славяне-христиане Болеслава III) участвовали в военных действиях на неподвластных им территориях Поморья.

Согласно информации Магдебургских анналов, в 1147 году в походе против язычников пруссов (по данным современных историков — против ятвягов) совместно с польским князем Болеславом IV Кудрявым приняло участие и «бесчисленное войско» кого-то из князей Руси — по словам католического хрониста, «менее правоверной, но всё же отмеченной званием христианским»[8]. По мнению В. Т. Пашуто, войско было волынско-смоленским по своему составу[9], по мнению А. Б. Головко — киевско-смоленским (ввиду союзнических отношений Киева с польскими князьями и традиционной заинтересованности киевлян в балтийском регионе)[10], по мнению А. В. Назаренко — туровским, волынским и, возможно, городенским; однако, по мнению последнего, борьба русских князей за контроль над Киевом в том же 1147 году означала, что масштаб похода не мог быть слишком значительным[11]. В. Пашуто указывает на то, что стратегической целью внешней политики Руси середины XII века мог быть контроль над Ятвягией и в перспективе Пруссией; за два года до похода с этой целью великий князь Всеволод Ольгович получил в качестве компенсации за военную помощь польским князьям стратегически важный город Визна, что означало полный контроль Руси над путём на Пруссию и отрезание Ятвягии от Польши[12]. Как считает А. Назаренко, опыт сотрудничества Руси с католическими государствами в покорении язычников, а также самочинное поставление киевским князем Изяславом Мстиславичем митрополита Климента (Клима) Смолятича, приведшее к разрыву Руси с Константинополем, натолкнули папу Евгения III на мысль организовать на территории Руси и Венгрии папскую миссию во главе с известным проповедником Герхохом Рейхерсбергским, однако этот план не был реализован из-за противодействия венгерского короля Гезы II. В это же время возможностью обращения Руси в католичество интересовался у краковского епископа Матвея и идеолог крестового похода Бернард Клервоский[13].