Big Brother and the Holding Company

4 июня Дженис Джоплин прибыла в город. Хелмс утверждал впоследствии, что Питер и Джим возражали против включения её в состав, отмечая неуравновешенность характера (хотя первый из них позже отрицал это). Джоплин в свою очередь с опаской отнеслась к предложению, поскольку незадолго до этого избавилась от наркотической зависимости и не хотела возвращаться к прошлому. «Я сделал всё, чтобы убедить её в том, что музыканты очистились от тяжёлых наркотиков… ну, а ЛСД — это же совсем другое другое дело», — говорил Чет Хелмс[6].

10 июня 1966 года состоялось первое выступление нового состава группы в «Авалоне»[9]. Дженис спела здесь две песни, большую часть концерта просидев на динамике с тамбурином[6]. Музыканты группы вспоминали, что новая певица мгновенно установила контакт с аудиторией и в течение нескольких дней сделалась местной звездой. При этом она заключила с коллегой по группе Дэвидом Гетцем договор о том, чтобы в квартире, которую они снимали, шприцы объявить вне закона[10]. Летний сан-францисский концерт группы был записан и позже включён в альбом Cheaper Thrills (1984).

С прибытием Джоплин Big Brother & the Holding Company перешли от психоделического фьюжна свободных форм к динамичному синтезу поп-психоделии и блюза[11]. В их репертуаре появились две принесённые певицей песни, «Women Is Losers» и «Maybe»; с Альбином они стали исполнять дуэтом «Let The Good Times Roll» и «High Heel Sneakers»[6]. Импровизационная составляющая осталась главенствующей. «Мы не бесстрастные профессионалы, — говорила Джоплин. — Мы эмоциональны и неряшливы»[12]. Но, как вспоминал Альбин, группе пришлось сбавить громкость: связки даже такой мощной вокалистки не могли справиться с прежним уровнем шума. Уступив просьбам Дженис, музыканты вскоре приобрели новое оборудование, прежде всего — более качественные усилители[6].

Яркая артистическая харизма вокалистки вывела группу в число лидеров сан-францисской сцены. Не будучи сверхискушенными музыкантами, участники Big Brother были (по словам Сэма Эндрю) «творческими людьми, следовавшими путём органического художественного самоисследования»[11], и новая участница охотно восприняла этот девиз. Кроме того, как вспоминал гитарист группы, «…Big Brother позволили Дженис развиваться. Мы никогда не заставляли её петь в каком-то определённом стиле, такой подход был важен и характерен именно для сан-францисских групп»[11].

Но после своих первых концертов в обновлённом составе Big Brother and the Holding Company ощутили и негативную реакцию аудитории. «Вы, парни, утрачиваете ненормальность, становитесь всё больше и больше похожи на остальных… Избавьтесь от девчонки!», — такой, по воспоминаниям Альбина, была общая реакция местных фэнов[6].

Тем временем из Детройта в Сан-Франциско прибыл антрепренёр и продюсер Боб Шед (Bob Shad): его цель состояла в том, чтобы подписать Big Brother к своему лейблу Mainstream Records. Чет Хелмс ответил отказом, но бедственное финансовое положение коллектива вынудило музыкантов — сначала уволить Чета, потом принять предложение Боба Шеда. Подписав контракт, последний не только не выплатил музыкантам аванс, но даже не выдал денег на обратные билеты до Сан-Франциско[7]. Как вспоминал позже Альбин, музыканты тут же поняли, что попали в лапы к мошенникам[6].

Дебютный альбом группа записывала в студиях Чикаго и Лос-Анджелеса. Шед, взявший на себя роль продюсера, не позволил музыкантам находиться в студии, когда проводил окончательное микширование. При этом он не позволял группе записывать каждую песню больше 13 раз, считая, что это «принесёт несчастье»[6]. Плохо записанный, полусырой альбом был отправлен на полку, а вышел лишь год спустя, уже после триумфального выступления Big Brother & the Holding Company на фестивале в Монтерее[7]. Лейбл Mainstream ровно ничего не сделал для раскрутки альбома, если не считать того, что выпустил два сингла из него: «Blindman» и «All Is Loneliness»[13]. «Альбом получился слабым, потому что мы были молодыми и наивными, плохой был продюсер было у нас ни менеджера, ни вообще человека, который мог бы что-то посоветовать. Мы не понимали, что делаем, и нами просто воспользовались. Дали три дня на запись всего альбома и намекнули, что если мы позволим себе в студии какие-то творческие вольности, нас тут же вышвырнут», — так отзывалась Джоплин о первой пластинке[14].

В начале октября 1966 года новый менеджер группы Джулиус Карпен всё же вернул Big Brother & the Holding Company в Сан-Франциско. Здесь группа выступила на нескольких крупных концертах — в частности, на Love Pageant Rally (в Голден Гейт парке), а также в новогоднем Wail/Whale — вместе с Grateful Dead и Orkustra. Это событие, организованное «Ангелами Ада», было посвящено празднованию освобождения Шоколадного Джоржа, одного из участников банды; заметную роль в этом сыграла хиппиозная коммуна Хайт Эшбери[7].

17 июня 1967 году Big Brother & the Holding Company дали свой первый концерт на фестивале в Монтерее. В тот день на той же сцене выступили Canned Heat, Эл Купер, Steve Miller Band, Paul Butterfield Blues Band, Майк Блумфилд и Electric Flag). На следующий день состоялся второй выход: этот концерт был организован специально для того, чтобы режиссёр Д. А. Пенебейкер мог заснять его на плёнку (здесь выступили также The Byrds, Джими Хендрикс, The Who, The Mamas & the Papas и The Blues Project)[7]. Выступление Big Brother & the Holding Company с песней «Ball and Chain» стало центральным эпизодом фильма Пенебейкера «Monterey Pop», который по сей день считается образцом качественной рок-документалистики[8].

31 октября Big Brother & the Holding Company подписали контракт с новым менеджером Албертом Гроссманом, который вёл также дела Боба Дилана и The Byrds[13]. Приход Гроссмана, как объяснял Сэм Эндрю, был во многом предопределён исходом дебатов внутри группы относительно того, следует ли им сниматься у Пеннебейкера (Grateful Dead, например, от этого отказались). Гроссман настоятельно советовал музыкантам согласиться на съёмку. «Задним числом стало ясно, что это бы верный шаг. В каком-то смысле, те, кто не попал в фильм, оказались <в историческом смысле> и вне фестиваля. В наши дни никто не помнит о том, что там выступали Grateful Dead и Electric Flag», — признавал Эндрю[11]. Гроссман, как позже утверждал Альбин, ни в грош не ставил группу, но боготоворил Джоплин, которую рассматривал как «новую Билли Холлидей», а в перспективе — как лидера некой блюзовой супергруппы (с Тадж-Махалом и др.)[6].

Ещё важнее было то, что группой заинтересовался Клайв Дэвис, президент Columbia Records. Немедленно подписав с Big Brother & the Holding Company контракт на выпуск трёх студийных альбомов[13], он присоединился к Гроссману в спешных попытках освободиться от старого контракта[11]. Летом 1967 года на Mainstream Records всё же вышел залежавшийся и при этом недоработанный дебют Big Brother & the Holding Company, который в августе 1967 года поднялся до #60 в списках Биллборда (позже Columbia выкупила права на пластинку и сделала её хитом).

16 февраля 1968 года группа начала своё первое турне по Восточному побережью, а на следующий день впервые выступила в Нью-Йорке, в Anderson Theatre. Концерт получил восторженные рецензии в прессе. Группа продолжила гастроли — в Бостоне, Кембридже, Провиденсе и Чикаго. 1 марта концерт в детройтском зале Grande Ballroom был записан на плёнку и позже включён в концертный сборник Janis Live.

В марте 1968 года группа (которую стали называть в афишах Janis Joplin and Big Brother & the Holding Company) приступила с продюсером Джоном Саймоном к работе над новым альбомом в нью-йоркской Studio E. Первоначальный вариант заголовка: «Dope, Sex and Cheap Thrills» по цензурным причинам пришлось сократить. Здесь впервые в коллективе возникли трения: музыканты почувствовали, что Джоплин становится суперзвездой, а сами они превращаются в аккомпанирующий состав. С другой стороны, и певица все чаще слышала со стороны, что группа не соответствует её уровню исполнительского мастерства[7].

Cheap Thrills изначально рассматривался как концертный альбом. Группа трижды отыграла детройтском Grande Ballroom где её записали Эллиот Мазур и Джон Саймон, приглашённый Гроссманом продюсер. «Получилось неважно, поэтому мы попытались добиться „живого“ звучания в студии сведя количество наложений к минимуму», — вспоминал Альбин. В конечном итоге в студийную запись был просто вмикширован звук зрительного зала и вступление Билла Грэхема[6].

Тем временем турне продолжалось: 7 апреля Big Brother & the Holding Company закончили его большим концертом в Нью-Йорке памяти Мартина Лютера Кинга, где также выступили Джими Хендрикс, Бадди Гай, Ричи Хэвенс, Пол Баттерфилд и Алвин Бишоп. В ходе турне (12-13 апреля) в зале Winterland Ballroom был записан (выпущенный позже) концертный Live at Winterland '68.

Выпуск студийного альбома задерживался: продюсер отверг почти весь материал (около 200 бобин), предложенный группой. Но предварительные заявки на пластинку оказались таковы, что она получила золотой статус ещё до выпуска. Клайв Дэвис потребовал немедленного релиза, и Cheap Thrills, обложку которого оформил знаменитый в андеграунде карикатурист Роберт Крамб, вышел в августе 1968 года, как раз к моменту выступления группы на фолк-фестивале в Ньюпорте (Род-Айленд), где 18-тысячная аудитория устроила ей овацию и не отпускала со сцены до часу ночи[12].

Освободившись от поп-конформизма, навязывавшегося Бобби Шедом, группа создала в Cheap Thrills (как писал в 1994 году обозреватель Джон Макдермотт), свой «…шедевр: эклектическую коллекцию бурных студийных и концертных экспериментов, которые явились сильным артистическим заявлением и в полной мере отразили мощь ансамбля». «После прихода Дженис нам потребовался примерно год концертной деятельности, чтобы понять, кто мы такие, — говорил Сэм Эндрю. — Перед началом работы над Cheap Thrills у нас было время отточить репертуар на гастролях, это и решило всё дело»[11].

Уже через месяц после выхода альбом разошёлся миллионным тиражом, 12 октября возглавил списки Billboard 200 и продержался на вершине 8 недель, чему способствовал и успех хит-сингла «Piece Of My Heart» (второй сорокапяткой вышел «Summertime»)[13]. Однако, рецензии на альбом в США были сдержанными: многие отметили, что Джоплин, совершенно затмила своим исполнением группу, особенно в «Ball & Chain» и «Summertime»[7]. В числе тех, кто встал на защиту Big Brother, был Ричард Голдстейн, обозреватель Village Voice:

Да, стало принято высмеивать музыкантов группы, которые <будто бы> не соответствуют магии <Дженис Джоплин>, но они не столь уж беспомощны. Её голос настолько безграничен, что забить способен любой аккомпанемент, за исключением, разве что, базуки, но когда за ней Big Brother… разница между вокалом и музыкой стирается, остаётся общее звучание. Если вы называете это «звучанием Дженис Джоплин», значит судите об огне по дыму, потому что видите сначала его[15].

Оригинальный текст (англ.)[показатьскрыть]

True, it’s chic to deride the group as being unworthy of her magic, but they are certainly not lame companions. Her voice is vast enough to overwhelm any accompaniment less raucous than a bazooka, but with Big Brother behind her, freaking out like country cousins, there is no difference between voice and music---just “Sound.” Call that the sound of Janis Joplin and you might as well identify a fire by its smoke just because that’s what hits you first.

— Ричард Голдстейн, Village Voice.

Несмотря на огромный успеха альбома, постоянные гастроли и нервное перенапряжение тормозили развитие группы. Без поддержки сан-францисского сообщества Big Brother (как отмечал Дж. Макдермотт), «с трудом удерживались на плаву». Ещё недавно казавшаяся неиссякаемой энергия группы из-за наркотиков и мелких дрязг стала стремительно испаряться. Постепенно личные и творческие связи в составе начали распадаться. При этом становилось всё более очевидно, что из всех участников коллектива одна только Джоплин после его распада могла бы не только выжить, но и добиться успеха как сольная исполнительница. Гроссман, лучше других понимая это, не делал ничего, чтобы предотвратить распад.

В сентябре 1968 года (едва только альбом уступил место на вершине Electric Ladyland Джими Хендрикса) менеджер объявил о «дружеском расставании» Дженис Джоплин и Big Brother. 15 ноября Джоплин дала со старым составом свой последний концерт — в манхэттенском Колледже Хантера (англ. Hunter College). Гроссман защитил Джоплин от агрессии извне, но распадом группы были возмущены все в Сан-Франциско: многие открыто говорили, что менеджер уничтожил группу, чтобы переманить певицу к себе[11].

Спустя 25 лет Сэм Эндрю признавал, что общественность, скорее всего, переоценивала влияние Гроссмана: «Big Brother погрязли в проблемах, запустили бизнес… Хотя, конечно, было ошибкой для неё уходить в такой момент. Мы были на самом пике, альбом вышел на первое место, — нельзя было этот успех так растранжиривать». При этом решение Джоплин никого не застало врасплох: оно назревало в течение нескольких месяцев, и сам Эндрю признавал, что Дженис о своих намерениях уйти из группы ему «прожужжала уши»[11].

Сама Джоплин тяжело переживала свой уход. «Я любила этих парней больше всего на свете, но понимала: если я серьёзно отношусь к музыке, нужно уходить… Мы в течение двух лет работали по шесть дней в неделю, играя одни и те же песни, в них вложили себя полностью и попросту истощили себя»[16], — вспоминала она в сентябре 1970 года.

• Big Brother & the Holding Company (1967)
• Cheap Thrills (1968)
• Be a Brother (1970)
• How Hard It Is (1971)
• Can’t Go Home Again (1997)
• Live at Winterland '68 (1998)
• Do What You Love (1999)
• Hold Me (2006)
• The Lost Tapes (2008)