Церковь Спаса Нерукотворного (Николо-Заболотье)

Первые упоминания Спасской церкви в Заболотье относятся ко второй половине XVI в. В писцовой книге сохранилась запись 1569 г. о том, что в погосте Заболотье Пажецкой волости, находились «церковь приходная Николая Чудотворца да теплая церковь Рожества Христова»[1][2]. Согласно материалам писцовых книг «погост в Заболотье на речце на Печехте»[3] как минимум до 1629 г. был государственной землей.

Дальнейшая история этой местности была связана с представителем одной из ветвей дворян Внуковых — а именно с Иваном Ивановичем. В 1644—1651 гг. И. И. Внуков исполнял обязанности губного старосты в Ярославле, к моменту переписи 1646 г. в его поместье в приходе погоста Заболотье входили также пустошь Малое Маслениково и деревня Волково. В 1671 г. И. И. Внуков получил жалованную грамоту на эти территории, тем самым превратив их в вотчины[4]. К этому времени у И. И. Внукова были взрослые дети Семен, Артемий и Василий, из которых в живых к 1710-м годам остался только Артемий. Церковь окормляла 28 деревень с примерным количеством в три тысячи человек. Она была закрыта в 1960 году, в 1998 г. была передана верующим.

Сохранившийся до сегодняшнего дня каменный храм, по всей видимости, был воздвигнут на месте первоначальной деревянной постройки в 1690—1693 гг., о чём свидетельствуют оставшиеся на полотенцах и в кругах-клеймах надписи, содержащие информацию о времени строительства и заказчиках. Так, из надписей, расположенных внизу южной стены, можно вычленить следующее:

• «Подписан сей святый храмъ
• …[перв]ваго году
• …[вел]иких князей»

Все что ниже — утрачено:

• «Благодатию всемогущаго Бога
• …изволением Пресвятыя Богородицы восхоте
• …ти христовъ истинаго ковчега ноева
• . [Семе]н иванович внуков з бра…».

Остатки фресок в паперти. Композиция «Сотворение человека и грехопадение»

Если считать, что утраты восстановлены верно, то храм был расписан между 1682 и 1696 годами — то есть в период правления Ивана и Петра Алексеевичей. «Первым» годом был в упоминаемое время либо 1693 (7201), либо 1683 (7191), и судя по размеру утраченной строки, первая дата предпочтительнее[5]. Она также соответствует имеющейся в открытых источниках дате постройки храма, взятой, предположительно, из дореволюционных клировых ведомостей — 1690 год.

Церковь имеет четыре престола: три в летнем храме — в честь Зосимы и Савватия, Спаса Нерукотворного образа и Святителя Николая, один в зимнем — в честь трех великих святителей Иоанна Златоуста, Григория Богослова и Василия Великого.

В трапезной с правой стороны обустроен придел в честь трех вселенских святителей

Храм был капитально реконструирован в первой половине XIX века. От старой колокольни XVII века осталась только нижняя часть — открытая сводчатая паперть с остатками росписей, где пока ещё можно рассмотреть фрагменты фресок «Сотворение человека и грехопадение». По стилю они идентичны росписям холодного храма, так что можно с уверенностью предположить, что трапезная, которая была полностью переложена, в свое время была расписана целиком. Подтверждением тому служит роспись над западным входом в летний храм, со стороны трапезной: над проемом сохранились изображения новгородских святителей в клеймах. Тогда же на храме сбили весь внешний декор XVII века. При ремонте XIX века и холодная церковь подверглась некоторой переделке: были заложены внутренние проемы из трапезной (их было три первоначально, по трем приделам в холодном храме), был написан на стене иконостас. Церковь ещё раз ремонтировали уже в начале XX века.

Портик Спасской церкви

Двустолпный четверик с одним уровнем света венчают пять главок на глухих барабанах, расположенных по краям. С востока находится пониженная трехчастная апсида, окна которой не имеют наличников. Стены четверика украшены лишь лопатками по краям и ступенчатым фризом, с трех сторон — кроме восточной — имеются киоты. Выходы с южной и северной стороны обрамлены портиками, колонны которых завершаются капителями с необычным орнаментом в виде миндалин. С запада храм уравновешивает приземистая трапезная, декор которой также лаконичен. Колокольня выглядит как вытянутый параллелепипед, имеет три яруса, её грани украшают пилястры, над полуциркульными проемами второго уровня располагаются треугольные сандрики.

Интерьер Спасской церкви. Вид с запада

Важной особенностью данной церкви является отсутствие иконостаса. Так, никаких следов высокого каркасного иконостаса, характерного для православных храмов, не просматривается. В церкви сохранилось подлинное иконное тябло конца XVII века с травным орнаментом (в красным, синих и зеленых цветах), которое, вполне возможно, было единственным элементом иконостаса на всем протяжении существования храма. Возможно, заказчик ориентировался на церкви Митрополичьего двора в Ростове — Спаса на Сенях (1675) и Воскресенскую (1670, росп. 1670—1680), в которых низкие алтарные преграды сочетаются с покрытыми фресками восточными стенами. Видимо, восточная стена так и оставалась свободной до конца XVIII—XIX вв., когда алтарная преграда была расписана. Эта роспись сильно пострадала при записи в начале XX в. Современный белесый вид восточной стены — это реставрационные раскрытия живописи рубежа XVIII—XIX вв. из-под грубой записи начала XX в.

Двустолпие храма можно назвать вынужденным, если не излишним. Скорее всего, строители решили подстраховаться, а потому подперли цилиндрический свод перекинутой между двумя столбами аркой, что является уникальным конструктивным решением. Зодчие могли слышать о случаях, когда свод не выдерживал нагрузки куполов — именно это произошло с ярославским храмом Петра Митрополита (1657): от чрезмерного давления его потолок обрушился, вследствие чего два каменных шатра были разобраны и заменены сомкнутым сводом с легкой главкой уже в середине XVIII в.

Фреска «Страшный суд» на западной стене

Наибольший интерес представляют сохранившиеся фрески конца XVII в. Ковровые росписи с преобладаем синего, светло-зеленого и багряного цветов покрывают стены, своды и столпы. Росписи на северной и южной стенах делятся на три регистра, сцены нижних из них в основном утрачены. По манере исполнения и сюжетам некоторых сцен (Страшный суд) они похожи на фрески Воскресенского собора в Тутаеве (1680-е), где работала артель Федора Карпова[6]. Предположительно, работало два мастера: первый писал самые ответственные части росписи — почти весь свод и, отчасти, южную стену — именно то место, где во время службы присутствовали заказчики. Лики у него контрастные, выразительные, с резкими запоминающимися чертами. Работам второго мастера присуща однообразность: у него лики графичные, с плотной разбелкой, характерно вытянутыми прямыми носами[5].

Богоматерь Шуйская

В Спасской церкви роль икон выполняли монументальные настолпные композиции, которые, по сути, были чтимыми заказными образами. Росписи верхнего регистра северного столпа должны были напоминать о страстном цикле, цикле с деяниями и страстями апостольскими, а также о служить иллюстрациями к воскресным чтениям Цветной Триоди. В небольшой усадебной церкви это могло быть представлено только в виде отдельных сцен. На северной грани северного столпа расположена икона Богоматери Шуйской, которая на тот момент считалась новоявленной и была весьма популярна. Два новых престола в Ярославле — в храмах Дмитрия Солунского (1673) и Иоанна Златоуста в Рубленом городе (1690) — были посвящены этой обретенной в 1660-х годах святыне. Этот фресковый образ следует считать одним из самых ранних в России, наряду с несколькими сохранившимися иконами конца XVII века в столичных собраниях. На северной грани южного столпа находится «Сретение», хотя это нестандартное расположение для данной композиции. Однако, если вспомнить, что главного заказчика звали Семен Иванович Внуков, подобное местоположение обретает смысл: «Сретение» — день праведного Симеона Богоприимца.

С восточной стороны арки помещены композиции проповедей Христа и апостола Петра, которые видны только с амвона. Очевидно, что эти росписи были адресованы священнику. Всю западную стену занимает «Страшный суд», особенностью которого является присутствие старообрядцев в рядах погибающих: боярыня в собольей шапке (возможно, Морозова Ф.П.) и монах в белом клобуке старого русского покроя, тогда как высшее православное духовенство носило греческий «рогатый» клобук.