Территориальные воды

Необходимость подчиненности прибрежной части моря государству, у территории которого она находится, сознавалась уже издавна и может быть оправдана многими вполне разумными соображениями.

Прежде всего, собственная безопасность прибрежного государства требует, чтобы оно принимало в открытом море, на известном расстоянии от берега, все меры, могущие предупредить внезапное нападение на него извне, и служит ему защитой во время войны. Притом, располагая властью над береговым морем, прибрежное государство получает также возможность как отправлять необходимый для него полицейский и санитарный надзор над судами, так и бороться с контрабандной торговлей, вредящей его фискальным интересам, а равно обеспечить жителям морского берега столь выгодный для них рыбный промысел. Наконец, порядок и безопасность самых торговых оборотов, производимых иностранцами морским путем, вполне оправдывают допущение власти государства на прибрежной полосе моря. В прежнее время государства с помощью этой власти могли охранять морские сообщения от пиратов, совершавших разбои в открытом море.

При определении границ территориальных вод теория международного права исходила из того положения, что власть прибрежного государства кончается там, где она фактически не может быть осуществлена — Terrae dominium finitur ubi finitur armorum vis. На этом основании по примеру Бинкерсгука юристы признавали, что граница береговых вод определяется пушечным выстрелом с берега. Но так как такой масштаб при постоянном усовершенствовании огнестрельного оружия представлял величину крайне изменчивую и неопределенную, то на практике этот вопрос лучше всего разрешался путем международных соглашений.

К началу XX века большинство трактатов, заключенных между государствами, равно и большинство авторов сочинений по международному праву принимали за крайнюю черту территориальных вод линию, простирающуюся на 3 английские мили от максимального предела отлива. Подобное определение также принято законодательствами некоторых западноевропейских государств. Так, например, британский закон 1878 г. "Territorial Waters Jurisdiction Act", изданный по поводу возникших в судах недоразумений о подсудности одного частного дела о столкновении британского судна с германским, ограничивал пространство береговой юрисдикции королевства расстоянием в 3 английские мили.

Некоторые государства объявляли своими территориальными водами такие пространства, которые в действительности переходят уже в пределы открытого моря и этим нарушают свободу последнего. Так, например, указом императора Александра I от 4 (16) сентября 1821 г. объявлено было территорией Российской империи все пространство моря, порты и заливы по всему северо-западному берегу Северной Америки, начиная от Берингова пролива до 51° северной широты, а равно воды, омывающие Алеутские и Курильские острова, начиная от Берингова пролива до южного мыса острова Урупа, то есть до 45° 50' северной широты; иностранным судам воспрещено было под страхом конфискации даже приближаться к российским берегам на расстояние менее 100 английских миль и заниматься в этом пространстве рыболовством. Этот указ вызвал протест со стороны правительств Великобритании и США, и в 1824 г. Россия отказалась от этих притязаний и заключила с Великобританией (1825) и США (1824) конвенции, которыми было существенно парализовано действие указа 1821 г.[2].

• Исключительная экономическая зона