Пётр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе

К началу 1870 года Николай Ге возвратился в Россию из Италии, где он жил и работал в 1857—1863 и 1864—1869 годах. Окончательный переезд состоялся в мае 1870 года, когда он вместе с семьёй поселился на Васильевском острове в Санкт-Петербурге[5]. В этот период Ге сблизился с прогрессивными художниками и писателями, стал одним из основателей Товарищества передвижных художественных выставок (ТПХВ). В его творчестве стали появляться сюжеты, связанные с российской историей XVIII—XIX веков. Одним из первых произведений на эту тему и стала картина «Пётр I и царевич Алексей» — сюжет, связанный с Петром I, был актуален в связи с приближавшейся 200-й годовщиной со дня его рождения[6][7].

Сам Ге так писал об этом в своих воспоминаниях[8]:

По мере того как Ге работал над картиной, он изучал исторические документы, связанные с деятельностью Петра I. По-видимому, он обсуждал их со своими друзьями и знакомыми — в частности, с историком и публицистом Николаем Костомаровым. В результате первоначальное идеализирование личности Петра I сменилось более реалистичной оценкой, связанной с пониманием жестокости и страданий, которыми были оплачены успехи преобразований петровской эпохи[9]. Сам Николай Ге так описывал эту ситуацию[10]:

Николай Ге готовил картину «Пётр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе» для 1-й выставки Товарищества передвижных художественных выставок («передвижников»), открытие которой несколько раз откладывалось, но в конце концов состоялось в Петербурге в ноябре 1871 года[3]. Павел Третьяков купил картину прямо из мастерской художника, незадолго до начала выставки — это полотно стало первой картиной Ге, приобретённой Третьяковым для своей коллекции[11].

Во время выставки картина понравилась императору Александру II, который тоже выразил желание её купить — при этом никто не осмелился сообщить ему о том, что картина уже продана. Чтобы разрешить эту проблему, Ге попросили написать для Третьякова авторскую копию, а оригинал отдать Александру II. Тем не менее, художник заявил, что без согласия Павла Михайловича он этого делать не будет, и в результате оригинал был отдан Третьякову, а для Александра II было написано авторское повторение, которое впоследствии перешло в коллекцию Русского музея[12].

На картине в интерьере петергофского дворца Монплезир изображены Пётр I и его сын Алексей Петрович. Пётр I сидит справа от стола в кресле, отделанном красным бархатом, а слева от стола стоит царевич Алексей[13]. На полотне представлена психологическая трактовка исторической драмы. Царевич Алексей, недовольный жёстким и деспотическим стилем, в котором проводились реформы Петра I, бежал в Западную Европу, но был оттуда возвращён и обвинён в подготовке захвата власти в России. С ведома его отца, Петра I, Алексей Петрович был заключён в Петропавловскую крепость, где умер от пыток 26 июня [7 июля] 1718 года[14].

Несмотря на внешнее спокойствие Петра I и царевича Алексея, их внутреннее состояние полно переживаний и душевного напряжения. По-видимому, между ними произошло бурное обсуждение, в результате которого Пётр I ещё более уверился в предательстве сына, которое подтверждается документами, разложенными на столе (одна из бумаг упала на пол). Прежде чем вынести приговор, Пётр I всматривается в лицо сына, всё ещё надеясь увидеть на нём признаки раскаяния. Алексей же под пристальным взглядом отца опустил глаза — уверенный в том, что Пётр I не решится приговорить к смерти собственного сына, он молчит и не просит о прощении[14].

Светотеневое решение композиции подчёркивает разницу между персонажами. По словам искусствоведа Татьяны Карповой, фигура царевича Алексея освещена более бледным, «словно лунным, мертвенным светом», который в этой ситуации символизирует то, что «он уже более принадлежит царству теней, нежели реальной жизни с её страстями и красками». В то же время, лицо Петра I, напротив, «энергично вылеплено контрастной светотенью»[15]. Угол стола и свисающая с него красно-чёрная скатерть («цвета́ траура») как бы разделяют отца и сына и предвещают трагическую развязку этой драмы[16]. Чередование чёрных и белых плиток пола имеет несколько толкований — «и выражение духа регулярности Петровской эпохи, и чёрное и белое в характерах Петра и царевича, и шахматная доска, на которой разыгрывается финал партии, проигранной Алексеем»[17].

В исторических документах нет свидетельств того, что Пётр I когда-либо допрашивал царевича Алексея во дворце Монплезир, который к 1718 году ещё не был полностью достроен — наоборот, есть утверждения, что «в действительности это происходило не в Монплезире»[18]. Также полагают, что вряд ли Пётр I допрашивал царевича один на один. Хотя Ге, по-видимому, знал об этом, тем не менее, он принял решение изобразить на картине только Петра и Алексея, чтобы иметь возможность сосредоточиться на психологии их переживаний[12].

Изображённый на картине момент мучительного поиска решения свидетельствует о том, что Ге хотел показать в Петре I не палача, а отца, переступающего через свои личные пристрастия ради интересов государства[14]. Искусствовед Алла Верещагина отмечала, что «впервые в русской исторической живописи были созданы типические, чуждые идеализации образы реальных исторических деятелей», поскольку «психологизм обусловил подлинный историзм произведения»[19].

Пётр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе (эскиз, 1870, ГТГ)

В Третьяковской галерее также находится одноимённый эскиз этой картины (1870, холст, масло, 22 × 26,7 см, инв. Ж-593), который был приобретён у наследников А. А. Куренного в 1970 году[1][20].

Существует несколько полноформатных одноимённых авторских повторений картины. Одно из них находится в Государственном Русском музее (1872, холст, масло, 134,5 × 173 см, инв. Ж-4142), куда оно поступило в 1897 году из Эрмитажа[4]. Другое повторение, также датированное 1872 годом, находится в Государственном музее искусств Узбекистана в Ташкенте[1][4]. Оно поступило туда из коллекции великого князя Николая Константиновича[21][22] (по некоторым сведениям, ранее это полотно было в коллекции его отца, великого князя Константина Николаевича[23]). Кроме этого, недатированное авторское повторение находится в Государственном музее изобразительных искусств Туркменистана в Ашхабаде[1].

Известны также и уменьшенные авторские повторения этого полотна[1][4]. Одно из них, датированное 1874 годом, находится в Рыбинском государственном историко-архитектурном и художественном музее-заповеднике (холст, масло, 58,4 × 74,3 см, инв. Ж-211)[13]. Другое уменьшенное повторение, также датированное 1874 годом, принадлежит коллекции Новгородского государственного объединённого музея-заповедника. Ещё одно уменьшенное повторение, датированное 1878 годом, находится в частной коллекции в Киеве[1][4].

В обзорной статье «Первая русская передвижная художественная выставка», опубликованной в журнале «Отечественные записки», писатель и критик Михаил Салтыков-Щедрин уделил большое внимание картине Ге. В частности, он писал[24]:

Картина «Пётр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе» на почтовой марке России 2006 года

Замечая, что, «по-видимому, личность Петра чрезвычайно симпатична г-ну Ге», Салтыков-Щедрин и со своей стороны даёт высокую оценку роли Петра I в российской истории и его нравственным качествам. Он положительно оценивает петровские реформы, считая, что последующие неудачи некоторых из них произошли не по вине Петра, «а оттого, что продолжатели его дела поддерживали только букву реформ и совершенно забыли разум их». Поэтому в изображённом на картине конфликте симпатии Салтыкова-Щедрина полностью на стороне Петра, который опасался, что царевич Алексей, взойдя на престол в качестве его наследника, разрушит многое из того, что было им создано. По словам Салтыкова-Щедрина, «фигура Петра представляется исполненною той светящейся красоты, которую дает человеку только несомненно прекрасный внутренний его мир», в то время как для царевича Алексея свидание с отцом тоже «было полно нравственных тревог, но эти тревоги иного, несомненно низменного свойства»[24].

Статью о 1-й передвижной выставке опубликовал и художественный критик Владимир Стасов, который также рассматривал картину Ге как одно из лучших представленных произведений. В частности, он писал[25]:

При этом, в отличие от Салтыкова-Щедрина, Стасов более критично относился к личности Петра I, считая его тираном и деспотом, а царевича Алексея — жертвой[26], и именно с этой точки зрения он критиковал композицию картины Ге[3].

Искусствовед Наталья Зограф, исследовавшая творчество Ге, писала, что эта картина — «одно из наиболее ярких свидетельств сближения искусства Ге с искусством его сотоварищей-передвижников», поскольку при оценке исторических деятелей «его интересуют прежде всего внутренние, психологические мотивы поступков», и им «руководит потребность оценивать людей и события в их нравственном смысле»[27].

• Баева В. Николай Николаевич Ге. — М.: Директмедиа Паблишинг и Комсомольская правда, 2010. — 48 с. — (Великие художники, том 35). — ISBN 978-5-7475-0012-9.
• Верещагина А. Г. Николай Николаевич Ге. — Л.: Художник РСФСР, 1988. — 184 с. — (Русские живописцы XIX века).
• Зограф Н. Ю. Николай Ге. — М.: Изобразительное искусство, 1974. — 168 с. — (Мастера мирового искусства).
• Карпова Т. Л. Николай Ге. — М.: Белый город, 2002. — 64 с. — (Мастера живописи). — ISBN 5-7793-0291-X.
• Салтыков-Щедрин М. Е. Первая русская передвижная художественная выставка. // В книге: Собрание сочинений в 20 томах, том 9. — М.: Художественная литература, 1970. — С. 225—233.
• Стасов В. В. Избранное: живопись, скульптура, графика. — М.: Искусство, 1950. — Т. 1 — Русское искусство. — С. 53.
• Государственная Третьяковская галерея — каталог собрания / Я. В. Брук, Л. И. Иовлева. — М.: Красная площадь, 2001. — Т. 4: Живопись второй половины XIX века, книга 1, А—М. — 528 с. — ISBN 5-900743-56-X.
• Государственный Русский музей — Живопись, XVIII — начало XX века (каталог). — Л.: Аврора и Искусство, 1980. — 448 с.
• Николай Николаевич Ге: письма, статьи, критика, воспоминания современников / Н. Ю. Зограф. — М.: Искусство, 1978. — 399 с.

• «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе» в базе данных Третьяковской галереи