Пушкин, Александр Петрович

Александр Петрович Пушкин принадлежал к старинному дворянскому роду. Согласно генеалогической легенде, включённой в «Гербовник», Пушкины происходили от Ратши, выехавшего на Русь «из немец» (по разным версиям, в XII или XIII веке), и были сородичами Челядниных, Бутурлиных, Каменских и многих других знатных семей. Потомок Ратши в шестом поколении Григорий Александрович Морхинин носил прозвище Пушка, от которого и была образована фамилия[1]. Александр Петрович Пушкин принадлежал к младшей ветви рода. Его ближайшие предки были помещиками в центральных уездах России, а на службе не поднимались выше придворного чина стольника и должности воеводы в сторожевых полках либо в окраинных городах. Прадед, Пётр Тимофеевич, был воеводой в Тюмени (1627—1628 годы), дед, Пётр Петрович, в качестве стольника присутствовал на свадьбе царя Алексея Михайловича и Марии Милославской в 1648 году, а отец, ещё один Пётр Петрович, был судьёй во Владимирском приказе и участником Земского собора 1682 года, отменившего местничество[2].

Матерью Александра Петровича была Феодосия Юрьевна Есипова, родившая пятерых сыновей (в хронологическом порядке — Ивана, Леонтия, Илью, Александра и Фёдора) и дочь Аграфену, жену стольника Ивана Ивановича Безобразова. По женской линии Пушкины были в близком родстве с дворянами Желябужскими и Сунбуловыми[2].

Барский дом болдинской усадьбы Пушкиных. После Александра Петровича он не раз перестраивался.

Дата рождения Александра Петровича Пушкина неизвестна. Исследователи относят его появление на свет к периоду между 1686 годом (когда родился его брат Илья) и 1692 годом, когда умер Пётр Петрович. В целом о жизни Пушкина-младшего известно немногое. Он служил в лейб-гвардейском Преображенском полку, где был солдатом самое позднее с 1718 года, сержантом и каптенармусом (унтер-офицером, который ведал хранением и выдачей военного имущества) — с 1722 года. 30 ноября 1719 года Пушкин был помолвлен с Евдокией Ивановной Головиной, на которой 31 января 1721 года женился[3] и которая родила ему трёх или четырёх детей; в 1708 году ему была пожалована деревня Ракова в Сурожском стане Московского уезда, а в 1713 году Александр Петрович делил отцовское наследство с братьями Фёдором и Ильёй[4]. В целом Пушкин был довольно обеспеченным человеком: ему принадлежали 1330 четвертей (то есть более 600 десятин) земли в ряде уездов — Московском, Коломенском, Рязанском, Зарайском, Дмитровском, Шацком и других. К тому же в 1718 году Александр Петрович получил в наследство владения своего двоюродного дяди, Ивана Ивановича Пушкина[5], в числе которых было село Болдино в Арзамасском уезде[6]. Новый хозяин особенно заботился об этом своём поместье и старался расширять его, прикупая землю у соседей[2]. Был у Пушкина и дом в Москве, «в Троицкой слободе у неглининских прудов»[7].

Почти вся жизнь Пушкина прошла во время царствования Петра I. Женой Александра Петровича стала дочь одного из царских любимцев — Ивана Михайловича Головина, главного кораблестроителя, а впоследствии адмирала, причём Пётр присутствовал на свадьбе. По-видимому, заключить выгодный брак Пушкину удалось благодаря свойству, которое уже связывало две семьи: на Пушкиных были женаты двоюродный брат и двоюродный племянник Ивана Михайловича[8][9]. Несмотря на невысокий чин, Александр Петрович принадлежал к петровскому окружению в силу своих служебных и личных связей. Он явно был предан царю и искренне его любил, так что смерть Петра стала для Пушкина большим личным горем[10]. «Уведомился о всенародном нашем несчастии, что не стало в животе его императорского величества, об чем много зело плакал», — вспоминал Александр Петрович о событиях февраля 1725 года[11].

В декабре 1725 года в семье Пушкиных произошла трагедия, которая известна в подробностях благодаря «своеручному письму», составленному Александром Петровичем месяцем позже. Это подробная исповедь, написанная для следствия и говорящая о том, что Пушкин к 1725 году был явно болен психически: он страдал манией преследования, болезненно реагировал на многие мелочи и готов был делать неверные и даже абсурдные выводы из того, что происходило в его жизни. Основная тема письма — взаимоотношения Пушкина с женой. Автор пишет, что Евдокия Ивановна досталась ему «не девственна», но он её простил и жил с ней во взаимной любви, пока она к нему не охладела[12]. По-видимому, этот брак и в самом деле был вполне благополучным, а Александр Петрович производил впечатление разумного человека. Известно, что между помолвкой и свадьбой он часто бывал в доме будущего тестя и говорил с невестой. Пушкин пишет: «По многим разговорам говорила мне покойная жена моя, что не будеши меня ты любити и станешь бити, и я в том, во уверение ей, написал ей своеручное письмо, и со клятвою в сохранение ея чести и в любви моей к ней и отдал ей, и дал в том верную поруку». Слово Александр Петрович держал, даже увидев «отмену в любви ея», так как продолжал любить жену и хотел счастья для детей[11].

Из-за службы Пушкин подолгу не видел семью. К тому же в последние годы он тяжело болел: в 1723 году около шести месяцев лежал в горячке, в 1725 году страдал «сердечной болезнью» и «кровавой рвотой». Как раз после горячки ему и начало казаться, что жена его разлюбила, но об этом он никому не рассказывал. В июле 1725 года, оправившись после второй болезни, Александр Петрович поехал со всей семьёй из Москвы в деревню; в пути он посетил брата Фёдора в рязанском поместье, а в августе поселился в своём селе Ислеево в Шацком уезде. Там в декабре того же года психологическое состояние Пушкина резко ухудшилось[12].

В своей исповеди Александр Петрович писал, что ему стало «зело тошно». Он начал бояться своих людей; появились предчувствие гибели и навязчивые представления о том, что Евдокия Ивановна «впала в блуд» с домашней прислугой и теперь сговаривается с дворовыми, чтобы убить мужа. Пушкин даже приказал надеть на нескольких слуг кандалы и посадить их в домашнюю тюрьму, чтобы потом отдать в розыск, но вскоре передумал. Потом он собрал своих людей и попросил у них прощения, сказав, что его «бес попутал». 10 декабря Пушкин решил уехать, «куды Бог путь покажет», попрощался с женой и детьми, но потом передумал снова. Навестив соседнего помещика А. С. Богданова, он попросил его съездить в Шацк и попросить отряд драгун для защиты от крепостных, но тот его отговорил: драгун наверняка не дали бы и только посмеялись бы над помещичьими страхами. В эти декабрьские дни Александр Петрович постоянно плакал, молился, прощался с детьми, простаивал службы в церкви. Его самочувствие становилось всё хуже, и Евдокия Ивановна, уверенная, что на мужа наложили порчу, прибегла к помощи знахарей и «колдунов», но это пробудило у Александра Петровича новые подозрения. 14 декабря Пушкина написала своему деверю Фёдору, что её супруг «в жестокой болезни, от которой не чаем животу ево спасение»[13].

Наконец, 17 декабря 1725 года, когда супруги легли спать после обеда, Александру Петровичу показалось, что у постели стоит Ананий — «колдун», которого приводили в дом за несколько дней до того. Он пишет: «Зело стало мне тошно без меры, — пожесточалось сердце моё, закипело и как бы огонь, и бросился я на жену свою… и бил кулаками и подушками душил… и ухватил я кортик со стены, стал ея рубить тем кортиком». Слуги услышали крики, выбили дверь, отобрали у Пушкина оружие. Он сразу успокоился, а Евдокия Ивановна, которую перенесли в другую комнату, успела исповедаться и тут же скончалась. По словам священника, она просила передать отцу, чтобы тот «не проливал де за то мужа её и людей их крови»[14].

Через несколько дней после трагедии в Ислеево приехал Фёдор Петрович Пушкин. Вместе с братом и с телом Евдокии Ивановны он отправился в Москву, и там 1 января 1726 года Александр Петрович явился в губернскую канцелярию с повинной: «в яузских воротых кричал караул и сказал за собою дело» — заявил, что он «изрубил жену свою до смерти». Его тут же отправили в Преображенский приказ. Началось следствие: у Пушкина взяли показания, причём теперь он рассказал, будто Евдокию Ивановну убили дворовые. Слуги и братья Александра Петровича сообщили следствию, что до трагедии супруги никогда не ссорились, сам Пушкин вскоре написал свою исповедь, в которой во всём признался. Между тем его физическое состояние оставляло желать лучшего. Главе Преображенского приказа Ивану Ромодановскому пришлось отпустить убийцу на поруки из опасения, что он умрёт «безвременно» и расследование придётся прекратить. 21 января Фёдор и Илья Пушкины забрали брата к себе, обязавшись не увозить его из Москвы[15].

12 февраля 1726 года датирован последний документ, под которым стоит подпись Александра Петровича. Это завещательное письмо, в котором он просит прощения у тёщи и всей прочей родни, отпускает на волю дворовых, просит похоронить его рядом с родителями в Варсонофьевском монастыре и приказывает на будущее сыну, получавшему все родовые владения, дать сестре в приданое пять тысяч рублей. По-видимому, вскоре после этого Пушкин скончался от какой-то болезни. Причины смерти остаются неизвестными, так как не сохранились какие-либо медицинские документы[16]. В прошении, поданном императору Петру II от имени детей Александра Петровича 25 февраля 1728 года, говорится, что он «умер в заточении»[2].

Известно, что Пушкин остался должен в рекрутскую счётную канцелярию 800 рублей (его наследникам простили этот долг из-за их «сиротства и скудости»). Были у него и другие долги — в частности, он заложил за тысячу рублей свои шацкие деревни, чтобы получить деньги на обустройство дома и на покрытие более старых займов[17].