Публий Элий Туберон

Публий Элий принадлежал к незнатному плебейскому роду, представители которого только в конце III века до н. э. появились в составе сенатского сословия[1]. Подробнее о происхождении Публия источники не рассказывают[2].

Первые упоминания о Публии Элии в сохранившихся источниках относятся к 202 году до н. э. Тогда Туберон был плебейским эдилом[3]; совместно с коллегой, Луцием Леторием, он поставил на Капитолии три статуи, приобретённые на суммы из «штрафных денег», организовал игры и угощение Юпитеру по случаю этих игр. Уже после этого эдилы были признаны «огрешно выбранными», так что им пришлось досрочно сложить полномочия[4][2]. В следующем году (201 до н. э.) Туберон занял должность претора и получил в управление Сицилию по результатам жеребьёвки. В провинции он принял у своего предшественника, Гнея Тремеллия Флакка, командование над двумя легионами[5][6].

В 189 году до н. э. Публий Элий стал одним из децемвиров, назначенных сенатом для оформления границ в Азии после Антиоховой войны[7][8]. Совместно с проконсулом Гнеем Манлием Вульсоном децемвиры заключили с представителями Антиоха III мир в Апамее, по которому царь был обязан вывести войска из Малой Азии, уничтожить почти весь флот, передать Риму всех боевых слонов и выплатить огромную контрибуцию[9]. Они вернулись в Рим в 187 году до н. э., после чего большинство децемвиров обвинило Вульсона в ряде злоупотреблений; реальных последствий это, видимо, не имело[10].

В 177 году до н. э. Публий Элий во второй раз получил претуру. Теперь это была должность городского претора (praetor urbanus), наиболее почётная в коллегии[11][12]. После этого Туберон уже не упоминается в источниках[2].

Сыном Публия был Квинт Элий Туберон, предположительно легат в 168 году до н. э.[13], зять Луция Эмилия Павла Македонского. Последний был коллегой Публия по восточной миссии, так что между двумя нобилями могли существовать старые связи[14]. Античные авторы рассказывают, что семья Элиев Туберонов была очень многочисленной и бедной (шестнадцать человек жили в одном тесном доме и кормились с маленького клочка земли), но при этом сохраняла «нравственное совершенство»[15].