Пелика

Пели́ка (др.-греч. πελίκη) — древнегреческий двуручный сосуд для вина или масла плавных очертаний с относительно широким устьем и туловом характерной каплевидной формы на невысокой кольцевидной ножке. Считается разновидностью амфоры, но, в отличие от амфор, имеет расширение тулова не в верхней, а в нижней части, что обеспечивает бóльшую устойчивость наполненного жидкостью сосуда. Пелики чаще других сосудов использовали для росписи, поскольку их форма позволяла размещать на её поверхности сложные многофигурные композиции[1].

Пелика. Ок. 430 г. до н. э. Аттика. Краснофигурная роспись вазописца Полигнота. Юноша рассчитывается с гетерой

Пелики появились в античном керамическом производстве не ранее конца VI — начала V в. до н. э. Просуществовав на протяжении почти двух столетий в практике аттических гончаров и вазописцев, пелика исчезла из обихода греков вместе с другими традиционными формами древнегреческих керамических сосудов. С исчезновением краснофигурной вазописи прекратился и ввоз таких сосудов в древнегреческие колонии. В некоторых регионах местные мастера продолжали выделывать глиняные сосуды тех форм, которые были привычны местным жителям, не имевшим более возможности приобретать для своих нужд привозные изделия. Так, например, на Боспоре найдено большое количество поздних античных пелик, сохранивших в целом форму аттических сосудов, переживших в причерноморском исполнении аттические на несколько десятилетий.

Шедевром искусства является так называемая «Пелика с ласточкой»  — античный сосуд с росписью краснофигурного стиля из собрания Государственного Эрмитажа в Санкт-Петербурге, предположительно созданный в аттической мастерской мастера Евфрония, работавшего в 510—460 гг. до н. э.

Мастер Евфроний, вероятно, сначала был только вазописцем, а затем стал владельцем мастерской. Он известен тем, что в свои композиции смело вводил бытовые темы и лирические мотивы, которые обычно не включались в «высокий жанр» мифологических сюжетов. «Заставляя своих персонажей говорить, наш вазописец писал около каждого произносимые им слова. Это обогащало фабулу, вкладывало в неё большее содержание, показывало зрителю иной раз не только действие, но даже характер действующих лиц»[2]. Однако в последние годы традиционная атрибуция В. Д. Блаватского, О. Ф. Вальдгауера и А. А. Передольской подвергается сомнению из-за явных стилевых отличий данной росписи от других произведений мастера Евфрония[3].

На лицевой стороне «Пелики с ласточкой» в трапециевидном обрамлении представлена лирическая сцена. Сидящий на стуле юноша, указывая рукой в небо, обращает внимание на ласточку, вестницу весны, и восклицает: «Смотри: ласточка» (др.-греч. ιδοu χελιδών). Сидящий напротив юноши мужчина разворачивается (мастер умело изображает фигуру в сложном ракурсе) и, запрокинув голову, подтверждает: «Правда, клянусь Гераклом» (др.-греч. uη τον Ηραχλεα). Ещё один участник сцены, мальчик справа, поднимая руку вверх, кричит в восторге: «Вот она» (др.-греч. αuτηι).

Диалог завершает надпись: «Уже весна» (др.-греч. Εαρ ήδη). В античной поэзии известны стихотворения, посвящённые весне и прилёту ласточек. Но говорящее произведение искусства, столь непосредственно передающее настроение персонажей, — редкое явление. Характерно пространственное решение росписи. Изображённые мастером фигуры находятся на одном уровне, они «прикреплены» к горизонтальной линии обрамления. Но благодаря ракурсам, жестам и, в немалой степени, кривизне поверхности сосуда чёрный фон росписи воспринимается пространством, воздухом и даже небом, в котором летит ласточка — символ весны[4].