Номадология

Номадология (от номад: кочевник) — проект (концепция) нового видения мира, предложенный Ж. Делёзом и Ф. Гваттари в 1970-х годах.

Проект (концепция) характеризуется отказом от идеи жесткой структуры, основанной на бинарных оппозициях, а также от идеи строгого детерминизма (метафора генерала[1]). Одним из ключевых символов номадологии является ризома. Номадология также обращает внимание на появление на Западе «племенной психологии», выраженной в образовании групп, которые противопоставляют себя остальному обществу и создают собственную символику и ритуалы (например, субкультуры). По первоначальной задумке Делёза, изложенной в 12 главе трактата «Анти-Эдип» (1980 год), эти анархистские «племена» напоминают кочевников древности и бросают вызов репрессивному аппарату цивилизации и государства. В целом номадология может рассматриваться как синоним постмодернизма в версии Делёза и Гваттари.

Ризома

Ризома (франц. rhizome — корневище) — это одно из ключевых понятий номадологии, введённое Ж. Делёзом и Ф. Гваттари в 1976 году. Ризома представляет собой метафору постмодернистского сознания — сеть множественных нелинейных антииерархических связей, противоположных линейным структурам бытия и мышления.[2] В ботанике ризомом называется горизонтальный ползучий корнеподобный подземный стебель некоторых растений, из которого образуются новые побеги и корни.[3]

В философской трактовке ризома противопоставлена корню-стержню, или древовидной структуре, которая ассоциируется с классическим мышлением. Корень имеет центр и уходит вглубь, ризома же представляет собой структуру с отсутствующим смысловым центром, растущую вширь. В этнографическом понимании ризома представляет собой кочевую (номадическую) культуру, в то время как корень — культуру оседлую. Иначе говоря, кочевники, в противоположность государству, не разделяют пространство, находясь в жестких границах, а разделяются в пространстве — гладком, открытом и неограниченном.[2]

Для ризомы, согласно Ж. Делёзу и Ф. Гваттари, характерны следующие свойства:

  • Принцип сцепления и гетерогенности: любое место ризомы может и должно быть присоединено к любому другому её месту.
  • Принцип множественности: не существует ни единства, которое бы служило стержнем в объекте, ни такого, которое бы разделялось в субъекте.
  • Принцип неозначающего разрыва: ризома может быть сломана, разбита в каком-либо месте, но она возобновляется, следуя той или иной своей линии, а также следуя другим линиям.
  • Принцип картографии и декалькомании (переводной картинки): ризома не является ответственной ни за какую структуральную или генеративную модель, она чужда всякой идее генетической оси в качестве глубинной структуры. Карта открыта к изменениям и многообразна в противоположность кальке, которая всегда отсылает к «тому же самому».[4]

Метафора Генерала

Фигура Генерала в номадологии выступает как некая внешняя причина, или детермината. Она может быть выражена в нескольких формах:

  • В форме причины как таковой.
  • В форме центра, главной функцией которого выступает определение некой установки для структуры и ее частей.
  • В форме субъекта в транс-дискурсивной позиции (иначе говоря, в дискурсивности, обладающей генеративным потенциалом и определяющей существование различных дискурсивных практик[5]).
  • В форме автора текста.[1]

Номадология не принимает фигуру Генерала в качестве внешней доминирующей и движущей силы, декларируя принцип спонтанной самоорганизации. Любой процесс осуществляется без принудительного подчинения, а исходит от «нецентрированной множественности», которая, согласно принципам ризоморфной структуры, избавляется как от чужаков, так и от любой централизующей силы.[1]

Сетевая парадигма номадологии

Для номадизма характерна идея сборки человека и лошади в «желающую машину», которая в дальнейшем вместе с другими единичностями собирается в орду — желающую мегамашину. Кочевник в процессе своей деятельности создает открытое эволюционирующее пространство бытия путем экспансии, в то время как государство стремится к закреплению территории с помощью установления границ и сегментации принадлежащего ему пространства.[6]

Движение кочевника обуславливает его существование, и потому кочевник также закрепляет за собой территории — путем постоянного перемещения, каждый раз заново открывая пространство.[6][7]

Понимание движения кочевника имеет свои особенности.

Кочевник не движется, в том смысле, что он не перемещается от точки к точке. В экзистенциальном смысле его нет вне перемещения, оно изначально ему присуще и определяет его как кочевника. Он не движется к дому или от него, как оседлый человек, а вместе с домом. В таком смысле кочевник неподвижен.[7]

Экспансионный характер деятельности номада, как и постоянное расширение пространства подразумевает, что естественной формой существования кочевника является война. Номад представляется как «машина войны», как воин, то есть единица автономная и самостоятельная, в противоположность служащему, регламентированному уставом и починяющемуся ему. В государстве функции машины войны выполняет армия, которая существует как социальный институт с регламентированными в уставах нормами и правилами. Номадическая машина войны имеет абстрактный числовой характер (как монгольская конница, измеряющаяся в сотнях и тысячах) и сама перемещается в пространстве, не прикрепляясь к поверхности и не разделяя ее.[7]

Номадология в современном обществе

Экономика

В постмодернизме XXI века, согласно А. М. Бекареву, можно выделить следующие формы номадизма: сетевизм, глобальные корпорации, диаспоры. Сеть становится ключевым понятием, формируясь в экономике с отделением финансового сектора от реального и покрывая остальные сети, в том числе и политические. В сфере торговли война брендов приводит к слияниям и поглощениям, крупные компании становятся ТНК, и тем самым их деятельность приобретает ризомный характер. Возникает так называемый сетевой империализм, который А. М. Бекарев и считает синонимом современного номадизма, основанного на триаде «капитал-власть-слава», необходимой для реализации обладания как важного принципа постсовременности. Стремление к обладанию подразумевает совершение постоянных движений, то есть необходимость стать своего рода кочевником.

Развитие Интернета оказывает влияние на социальные узы (изначально не являющиеся виртуальными) и дает человеку относительную свободу в гиперпространстве. Образующиеся глобальные информационные сети выступают не только как средство связи и передачи информации, но также интегрируются в финансовую среду, становясь инструментом для распространения электронных денег и технологий.[8]

Цифровой номадизм

Термин «сетевое общество», описывающий не только виртуальное пространство, но и общество в целом принадлежит М. Кастельсу. Сеть в эпоху информационного общества рассматривается как особая форма социального устройства. Данная сеть обладает общими характеристиками, которые присутствуют и в биологических, и в технических и в социальных формах: фрактальность (способность дробиться), связанность в целостность высокими скоростями, многоядерность (отсутствие доминирующего вектора). Перечисленные свойства характерны и для ризомы, поэтому сетевое общество может считаться ризомным пространством, в котором работают законы номадолгии.[9]

Сеть как ризомное поле кочевания субъектов постмодерна позволяет фрагментировать социальные взаимодействия, адаптируясь к индивидуальным условиям человеческого бытования, помогает снять замкнутость, ограниченность пространства и сделать горизонты коммуникации открытыми. Подобно миру традиционных кочевников, сеть распространяется по горизонтальной поверхности, устраняя вертикальные иерархии. Погруженные в сеть номады постмодерна переходят к экстерриториальности социальных связей, утрачивая привязанность к государству, локальному сообществу, дому.[9]

Обсуждение

Не все исследователи согласны с применением метафоры номада к современному человеку. З. Бауман полагает, что сегодня наиболее приемлемыми являются метафоры бродяги и туриста.

Турист платит за свою свободу, право не обращать внимание на местные заботы и чувства, право создавать собственную сеть значений… Мир принадлежит туристу, … он должен прожить в нем с удовольствием и, таким образом, наделить его смыслом.[10]

Бродяги — это путешественники, которым отказано в праве стать туристами. Им не дозволено ни оставаться на месте (ни одно конкретное место не гарантирует постоянства, окончания нежеланного движения), ни искать более подходящего места для жизни.[11]

Другую интерпретацию современного номадизма предлагает Рози Брайдотти, подчеркивающая нелинейность мышления женщины и противопоставляющая разум «мужской» — законодательный, логоцентрический, разуму «женскому» — интерпретативному и нелинейному[10].

Номадизм — это различие полов, понимаемое как возможность перемены позиции, которую обретают множественные женские, феминистские голоса, имеющие телесные воплощения; феминистский номадизм как теоретическая позиция допускает сосуществование… разных репрезентаций и способов понимания субъектности женщины и дает богатый материал для дискуссии.[12]

Примечания
  1. А. А. Грицанов, М. А. Можейко. Постмодернизм: энциклопедия. — Интерпрессервис, 2001. — 1040 с. — ISBN 985-6656-05-2. — ISBN 985-428-430-1.
  2. Жиль Делёз, Феликс Гватари. Трактат о номадологии // НК. — 2005. — № 2 (92). — С. 183—187.
  3. Подземные видоизменение побегов, их строение, разнообразие, биологическое значение, отличительные особенности.
  4. Жиль Делёз, Феликс Гваттари. Ризома ("Тысяча плато", глава первая) // Альманах "Восток". — 2005. — № 11/12. Архивировано 29 сентября 2018 года.
  5. Транс-дискурсивность. Национальная философская энциклопедия.
  6. С. Н. Борисов, М. А. Игнтов, В. П. Римский. Сетевая парадигма в номадологии Ж. Делёза // Культурная жизнь Юга России. — 2017. — № 3 (66). — С. 14—16.
  7. М.А. Игнатов. Номадология Ж. Делёза как версия сетевой методологии // Наука. Искусство. Культура.. — 2016. — № 3 (11). — С. 38—43.
  8. А.М. Бекарев. Современный номадизм: проблемы: организации и дезорганизации // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. — 2009. — № 4 (16). — С. 25—29.
  9. Шляков Алексей Владимирович. Номадизм сетевого общества постмодерна // Общество: социология, психология, педагогика. — 2015.
  10. Э.А. Усовская. Установки номадизма в культуре постмодерна // Вести Института современных знаний имени А.М. Широкова. — 2017. — № 2. — С. 98—101.
  11. Зигмунт Бауман. Глобализация. Последствия для человека и общества = Zygmunt Bauman. Globalization. The Human Consequences. — Центр гуманитарных технологий.
  12. Р. Брайдотти. Половое различие как политический проект номадизма. — Хрестоматия феминистских текстов. Переводы.. — «Дмитрий Буланин», 2000. — С. 220—251.

Литература
  • Можейко М. А. Номадология // История философии: Энциклопедия. / Сост. и глав. науч. ред. А. А. Грицанов. — Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом. 2002. — 1376 с. — (Мир энциклопедий). ISBN 985-6656-20-6. ISBN 985-428-461-1
  • Хрестоматия феминистских текстов. Переводы. // Под ред. Е. Здравомысловой, А. Темкиной. / СПб.: издательство «Дмитрий Буланин», 2000. — 304 с. ISBN 5-86007-252-x
  • Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения / Ж. Делёз, Ф. Гваттари; пер. с франц. и послесл. Д. Кралечкина; науч. ред. В. Кузнецов. — Екатеринбург: У-Фактория, 2007. — 672 с. (Philosophy). — Перевод изд.: Capitalisme et schizophrénie. L’Anti-Œdipe / Gilles Deleuze, Felix Guattari. ISBN 978-5-9757-0192-3
  • Капитализм и шизофрения. Книга 2. Тысяча плато / Ж. Делёз, Ф. Гваттари; пер. с франц. Свирский Я. И. — Екатеринбург — 168 с. — ISBN 978-5-9757-0526-6

Ссылки
This article is issued from Wikipedia. The text is licensed under Creative Commons - Attribution - Sharealike. Additional terms may apply for the media files.