Никольский, Михаил Ильич

Родился 25 октября 1877 года в Санкт-Петербурге, происходил из дворян Астраханской губернии. В 10-летнем возрасте определён во 2-й Петербургский Кадетский корпус, однако в 1891 году сдал экзамены и был зачислен в Морской кадетский корпус[1]. Окончил это учебное заведение пятым по успеваемости и был при окончании корпуса удостоен Премии имени адмирала Нахимова в числе лучших выпускников. 15 сентября 1897 года произведён в мичманы флота.

Начал службу в должности вахтенного начальника сначала транспорта «Самоед» на Балтийском, затем миноносца № 119 на Средиземном море в эскадре адмирала Бирилёва. В 1902 году переведён в Кронштадт для учёбы в Артиллерийском офицерском классе и 6 декабря произведён в лейтенанты. К этому времени знал французский и итальянский языки[1].

После окончания занятий получил назначение судовым артиллерийским офицером на крейсер II ранга «Джигит» и совершил на этом корабле переход на Тихий океан. 5 сентября 1903 года назначен артиллерийским офицером на канонерскую лодку «Бобр» и принял на ней участие в первых боях Русско-японской войны. 7 июля 1904 года «за дозорную службу на канонерской лодке «Бобр», охрану входа в гавань Порт–Артура, а также обстрел неприятельских позиций» награжден орденом Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. С 10 по 14 мая 1904 года Никольский руководил батареей морской артиллерии у Цзиньчжоу. 2 октября назначен артиллерийским офицером на крейсер I ранга «Баян». 25 ноября при обстреле крейсера из 11-дюймовых орудий был серьёзно контужен в голову, но продолжал руководить огнём с корабля и покинул его только после окончательного потопления[2]. До падения крепости руководил морскими батареями на сухопутье. Через месяц после пленения отпущен в Россию по состоянию здоровья. За отличие при обороне Порт-Артура награжден орденами Св. Анны II степени с мечами, Св. Станислава II степени с мечами, Св. Анны III степени с мечами и бантом, Св. Анны IV степени с надписью «За храбрость».

После возвращения на Балтийский флот в 1905 году Никольский был назначен на учебное судно «Воин», вскоре убыл в отпуск, по возвращении из которого месяц работал в экзаменационной Комиссии Учебного Артиллерийского Отряда Балтийского моря. 11 июня 1907 года произведён в старшие лейтенанты и 2 октября назначен Флагманским артиллерийским офицером штаба командующего 1-м отрядом минных судов Балтийского моря. Кампанию следующего года Никольский провёл на крейсере «Герцог Эдинбургский», после чего получил должность командира миноносца № 126[1]. В 1909-1912 годах обучался на Военно-морской отделе и Дополнительном курсе Николаевской морской академии. 25 марта 1910 года произведен в капитаны 2-го ранга. 12 апреля 1912 года назначен командиром миноносца «Послушный». 2 апреля 1913 года переведён командовать минным заградителем «Нарова», на котором добился больших успехов в деле подготовки экипажа к минным постановкам на случай неожиданного начала военных действий.

С началом Первой мировой войны принимал участие во всех важнейших минных постановках в Финском заливе, за что награждён орденом Св. Владимира 4-й степени и 22 марта 1915 года произведён в капитаны 1-го ранга. В мае-августе 1915 года занимал должность штаб-офицера оперативного отделения службы связи Балтийского моря[1]. В августе-сентябре 1915 года замещал командира крейсера «Баян» в период болезни А. К. Вайса.

8 февраля 1916 года назначен командиром крейсера «Аврора». Через некоторое время Никольский подал рапорт с предложениями об увеличении артиллерии крейсера и переделке имеющихся артиллерийских станков. Перед постановкой крейсера на капитальный ремонт написал донесение, в котором указывал на возможное пагубное влияние длительной стоянки в порту на команду крейсера. В нём он писал, в частности, что «команда, до сих пор не поддававшаяся преступной агитации, поддастся ей и, как это часто бывает, перейдет в другую крайность — благодаря своей сплоченности из самой надежной во время войны станет самой ненадежной. Почва для этого самая благоприятная — долгая стоянка в Петрограде у завода»[3]. Сразу после начала ремонта в Кронштадтском порту Никольский установил на крейсере жёсткий порядок; в частности, ввёл ограничения по сходу команды на берег и потребовал тщательного осмотра всех запираемых после работ помещений. За свою требовательность получил в матросской среде прозвище «Вирен»[2]. Офицеры также недолюбливали нового командира и обращались к нему исключительно формально[3].

27 февраля 1917 года, с началом Февральской революции, Никольский распорядился усилить вооружённый караул на крейсере; теперь его возглавляли не кондукторы, а офицеры. Вскоре на «Авроре» с согласия Никольского были размещены арестованные агитаторы и «подстрекатели». Через некоторое время в команде крейсера распространились слухи, что корабль собираются использовать как плавучую тюрьму. Поэтому Никольский, опасаясь осложнений с командой, настоял на том, чтобы задержанных убрали с крейсера[2]. Когда конвой вывел арестованных на палубу, стоявшие на шкафуте революционно настроенные матросы отреагировали на их появление радостными криками «Ура! Браво! Освободить!»[2][3]. Не подчинившись приказанию вахтенного начальника прекратить шум, матросы продолжали кричать и наносить оскорбления караульным, не уходя со шкафута. Тогда Никольский и старший офицер крейсера П. П. Огранович открыли по толпе матросов огонь из револьверов, и палуба мгновенно опустела[2]. Выстрелами Никольского (он стрелял одновременно из двух револьверов) и Ограновича были ранены трое матросов: двое легко и один смертельно — Прокофий Яковлевич Осипенко[3] (был похоронен на Марсовом поле). Спустившись в каюту, Никольский доложил в штаб о случившемся; оттуда последовало предложение прислать сотню казаков для усмирения возможного бунта. Михаил Ильич категорически отказался от этой меры, рассчитывая на благоразумие команды[2]. Затем был сыгран «Большой сбор» поротно, и Никольский объяснил каждой роте моряков ситуацию на крейсере и в городе, объясняя происходящие в Петербурге беспорядки изменой и провокацией, организованной немцами[2]. Тем не менее, в адрес командира и офицеров слышались открытые угрозы, причём команду кто-то настраивал против начальствующих чинов[2]. Ночью Никольский вызвал к себе в каюту старшего механика и передал ему своё обручальное кольцо и нательный крест для передачи жене в случае, если с ним что-то случится[2]. Ночью на мостике «Авроры» были установлены пулемёты, чтобы избежать нападения с берега.

Утром был созван офицерский совет, на котором решили не открывать огонь даже в случае попытки бунтовщиков овладеть крейсером. 14 офицеров, 3 гардемарина и 11 кондукторов не могли рассчитывать на поддержку большей части команды, следовательно, кровопролитие было бы бесцельным[2]. После побудки 28 февраля команда крейсера приступила к приборке помещений. В 9 часов напротив «Авроры» начали появляться группы рабочих, которые вскоре превратились в демонстрацию с красными флагами, лентами и повязками. Среди демонстрантов были и вооружённые люди. Из толпы послышались выкрики, призывающие команду крейсера бросить работу и идти в город. По свидетельству очевидцев, Никольский заявил, что не собирается задерживать команду на корабле и все желающие, кроме занятых вахтой, дежурствами и караулом, могут сойти на берег[2]. После этих слов Михаил Ильич ушёл к себе в каюту.

Толпа тем временем заполнила корабль; спешившие на берег матросы торопились и переодевались в выходное платье. Всё оружие, в том числе офицерское, было роздано по рукам, частично — рабочим[2]. Узнав о том, что 27 февраля офицеры стреляли в команду и среди неё были раненые, рабочие потребовали немедленной расправы над командиром и старшим офицером крейсера. Матросы решили отвести их в Таврический дворец, куда сводили сопротивлявшихся восстанию лиц. С Никольского и Ограновича сорвали погоны и начали сводить их по сходням на берег. Старшему офицеру «Авроры» машинист Сергей Куприянович Бабин нанес удар штыком в горло. Никольского застрелил машинист крейсера Николай Кузьмич Брагин.