Не будем проклинать изгнание

Фильм начинается с кадров похорон балерины Нины Александровны Тихоновой. Создатели фильма договорились с ней об интервью, но успели лишь на её похороны. После отпевания в Соборе Александра Невского в Париже её тело повезли на русское кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа. О дороге, связывающей эти два знаковых для русской эмиграции места в фильме говорится: «Эта обычная, ни чем ни приметная дорога, волею судьбы стала дорогой русской трагедии XX века. По этой дороге везли Бунина, Константина Коровина, отца Сергия Булгакова, Шмелёва, Кшесинскую, Мережковского, а потом Галича, Некрасова, Тарковского. Везли русских эмигрантов к последнему приюту на чужой земле».

Далее следуют архивные кинокадры, изображающие дореволюционную жизнь в России, а также русскую революцию 1917 года, послереволюционной жизни в России, показан поезд. Диктор говорит: «В наших путешествиях мы попытаемся отыскать свидетелей минувших событий. Их рассказы и будут тем фильмом, который мы попытаемся снять». «Первая волна российской эмиграции уходит. Почти никого не осталось с той поры. Забываются имена и судьбы. История знает забвение, но не знает бесследия. Следы остаются всегда. Их ещё можно отыскать. Их отыскать необходимо. Потому что они ведут из прошлого в наше настоящее, наш сегодняшний день, так и не усвоивший горьких уроков истории».

Авторы повествуют о Северном вокзале в Париже, который был в 1920-е годы конечном остановкой для русских эмигрантов «на долгом и мучительном пути изгнания». Только через этот вокзал с 1917 по 1925 год прошло более 250 тысяч русских беженцев, в большинстве своём навсегда покинувших родину, хотя многие из них ещё надеялись вернуться.

Париж. Монмартр. Авторы фильма надеются встретить среди прохожих представителей старой русской эмиграции, но им попадаются французы и толпы туристов. Наконец им удается встретить пожилого русского эмигранта, который согласился вкратце рассказать о своей жизни.

Авторы фильма беседуют с Никитой Кривошеиным, Лидией Успенской, Ксенией Юсуповой-Сфири, Верой Рещиковой, Борисом Лосским. Они вспоминают о своей жизни и своих родственниках, о предреволюционной России, о революции, дают свои оценки этим событиям и делятся своими размышлениями. Авторы пытаются разобраться что привело к революции и как она происходила.

Съёмочная группа вместе с Никитой Кривошеиным побывала на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Авторы зачитали фрагмент из стихотворения Максимилиана Волошина «Гражданская война»: «И там и здесь между рядами / Звучит один и тот же глас: / „Кто не за нас — тот против нас. / Нет безразличных: правда с нами“. / А я стою один меж них / В ревущем пламени и дыме / И всеми силами своими / Молюсь за тех и за других». Далее следуют кадры панихиды, которую совершает православный священник в домовой церкви в «Русском доме» в Сент-Женевьев-де-Буа.

Завершается фильм размышлениями Никиты Кривошеина о произошедших в России переменах: «Как не радоваться, когда вы можете пойти в Церковь, вы можете венчаться, вы можете крестить своих детей, если вы окажетесь в больнице, к вам придёт священник. Вы можете купить любую книгу. Как не радоваться? И это случилось с того дня, как Феликс Эдмундыч повергся. Вот ещё не хватает, и я этого жду, вынести и предать земле главного автора всего».

Авторы фильма начинают его с кадров рождественского Парижа и описывают свою работу над фильмом: «Наша работа продолжалась. Надежды и удачи сменялись разочарованиями. Порой казалось, что мы безнадёжно опоздали, и наши поиски обречены на неуспех и что, кого мы ищем, навсегда ушли из жизни, следы их утрачены навсегда». Наступает 7 января и авторы фильма идут на рождественскую службу в соборе святого Александра Невского в Париже, где собралась русская община Парижа, в том числе дети, внуки и правнуки представителей первой волны русской эмиграции. После окончания богослужения авторы всматриваются в лица тех, кто выходит из собора, надеясь на то, что они ещё встретят тех, кто сможет рассказать неизвестные подробности о революции, о гражданской войне, об исходе из страны: «бегство из России. Переполненные вагоны. Толпы людей на палубах последних пароходов. Бесконечные карантины. Пересыльные лагеря. А впереди улицы чужих городов, унизительное существование людей без гражданства, опять споры и взаимные обвинения, растерянность, для многих нищета». Но создателям фильма говорят, что они опоздали на 20 лет. И всё же они не отчаиваются и продолжают свои поиски.

Далее диктор под архивные кадры тех лет зачитывает: «Россия. 1917 год. Настроения самые праздничные. Предчувствия близкой долгожданной свободы. Уже назначены всеобщие выборы в Учредительное собрание. Его задача — принять первую демократическую конституцию России. Не предвидя близких потрясений, российская либеральная интеллигенция торжествовала победу». Выборы в учредительное собрание состоялись 12 ноября 1917 года. Подавляющее число голосов получила партия кадетов. Большевики получили только 25 %. «Угроза утраты власти, захваченной во время октябрьского переворота, стало реальной. Учредительное собрание открылось 5 января 1918 года, но уже в ночь на 6 января решением ВЦИК по докладу Ленина оно было разогнано». Эта хроника перемажется воспоминаниями Верой Рещиковой о событиях тех лет. Авторы берут интервью у протоиерея Бориса Старка (Ярославль), который рассказал о трагической судьбе своей семьи.

Авторы фильма рассказывают о «философском пароходе», на котором в 1922 году по решению правительства была выслана большая группа русских учёных, философов, писателей. Об «философском пароходе» и бегстве из советской России рассказывают Борис Лосский, Виктор Франк, Вера Рещикова, Лидия Успенская. О бегстве Антона Деникина из России рассказывает его дочь Марина. Читается отрывок из его «Очерков русской смуты».

Фильм заканчивается авторской ремаркой: «В период с 1917 г. по 1925 г. из Советской России эмигрировало более 1 500 000 человек, в большинстве своём навсегда покинувших Родину».

Авторы фильма вновь показывают Париж 1995 года и попутно рассказывают: «Наши поиски продолжались. В городах и странах мы искали свидетелей давно минувших событий, встречались с людьми, расспрашивали: помнят ли, знают ли, может быть кто то рассказывал о том, как жили, как выживали эти русские люди в изгнании? И чаще всего слышали в ответ: „Вы опоздали. Их давно нет на свете. Вы опоздали“. Да, мы видели любопытство, желание помочь, но и непонимание — почему мы ищем этих самых свидетелей русской истории здесь, а не у себя дома. Трудно и долго было объяснять почему. Такая уж судьба. А ещё чаще мы видели людей, занятых собственными заботами и вообще то безразличных к тому, что где-то когда-то случилось, но кануло в лету, не оставив не памяти, ни следа. Но всё же надежда оставалась». В надежде найти хоть кого-то они начинают спрашивать парижских таксистов — не помнит ли кто-то из них о представителях русской эмиграции, трудившихся таксистами.

Авторы фильма посещают Венецию, где снимают в том числе кладбище на острове Сан-Микеле, где похоронены Трубецкие, Багратионы, Сергей Дягилев, Игорь Стравинский, Иосиф Бродский.

О своём жизни после отъезда из Советской России рассказывают: Вера Рещикова, Людмила Успенская, протоиерей Борис Старк, Виктор Франк. Кроме того они повествуют о судьбах некоторых из тех людей, которые были высланы на «философском пароходе»: Николай Бердяев, Семён Франк, Сергий Булгаков, Лев Карсавин. О встрече с Карсавиным вспоминает Алексей Арцыбушев, отбывавший вместе с ним наказание в советском лагере. Протоиерей Борис Старк рассказывает о своём отце Георгии Старке.

Повествование фильма вновь возвращается к тому, с чего он начался — не помнит ли кто-то из парижских таксистов о представителях русской эмиграции, трудившихся таксистами. И вот наконец они встречают Александра Шишковского, потомственного парижского таксиста. Он рассказывает о Всеволоде Миллере, таксисте на пенсии из русских эмигрантов, и организовывает встречу с ним. Кроме того авторы фильма вспоминают о своей случайной встрече за 10 лет до начала съёмок фильма с полковником Петром Колтышевым, сподвижником Деникина, 35 лет проработавшим таксистом.

Фильм начинается с посещения его авторами русской воскресной школы при соборе Александра Невского в Париже. «Нас пригласили сюда взглянуть на вот этих детишек, потомков русских эмигрантов первой волны, теперь уже в третьем или четвёртом поколении. Раз в неделю по воскресеньям родители приводят их сюда на занятия на несколько часов чтобы сохранить для них русскую речь, традицию, религию. И вот они: внуки и правнуки тех, кто почти столетие назад собирался здесь, в этом же дворе, потолковать о делах, о превратностях жизни эмигрантской и конечно же о скором, совсем скором возвращении в Россию. Через полгода, через год. Теперь же своими заботами делятся их потомки. По виду совершенные парижане. А по духу?.. Мы всё прислушивались, звучит ли здесь русская речь. Да как сказать…».

О своей жизни в эмиграции вспоминают Вера Рещикова, Виктор Франк, Никита Кривошеин, Марина Деникина, Лидия Успенская, Борис Лосский, Всеволод Миллер, протоиерей Борис Старк.

Прерывая рассказ героев фильма, авторы фильма показывают блошиный рынок в Париже, где некогда впавшие в нужду русские эмигранты продавали свои вещи, вывезенные ими из России. Авторы хотят и здесь найти следы русских эмигрантов, но никаких свидетелей тех событий им встретить не удаётся.

Говорится о спорах внутри русской эмиграции предвоенного времени, убийстве президента Французской республики Поля Думера русским эмигрантом Павлом Горгуловым. Авторы фильма вместе с Борисом Лосским едут в Кламар, посещают дом Николая Бердяева. Рассказывается о реакции русских эмигрантов на начало второй мировой войны, мобилизации в Париже в 1939 году, нападении Германии на СССР, что окончательно разделило русскую эмиграцию на тех, кто желал победы СССР, и тех кто желал победы и Германии. Никита Кривошеин рассказывает о своём отце, пережившем концлагерь. Глеб Рар вспоминает свой опыт пребывания в лагере «Дахау».

В конце серии звучат стихи Георгия Адамовича: «Когда мы в Россию вернемся… о Гамлет восточный, когда? — / Пешком, по размытым дорогам, в стоградусные холода, / Без всяких коней и триумфов, без всяких там кликов, пешком, / Но только наверное знать бы, что вовремя мы добредем…».

Фильм начинается с архивных кадров, снятых в Берлине в мае 1945 года, а затем кадры парада победы в 1945 году. «Парад победы. А через год, 22 июля 1946 года в эмигрантской газетe „Русские новости“ будет опубликован указ Верховного совета СССР о восстановлении в гражданстве СССР подданных российской империи, а также о восстановлении в советском гражданстве лиц, утративших советское гражданство».

Своими воспоминаниями об охвативших многих русских эмигрантах чувствах и их отъезде на родину рассказали Вера Рещикова, Никита Кривошеин, Пётр Данзас. Никита Кривошеин рассуждает от том, что побудило представителей русской эмиграции вернуться: «Для того, чтобы туда вернуться, требовался ведь тоже отказ от действительности. Что двигало этими людьми? <…> Примитивная иллюзия возрождённого великодержавной и единой-неделимой. <…> Что двигало теми, которые до войны ради возвращения — вы нам докажите, что вы стали патриотами — становились агентами НКВД. Это что рябина, вот та самая на дороге? Что-то в этом есть таинственно-самоубийственное, в этом возвращении. И, кстати, интеллигенция, эмигрантская интеллигенция, ему подверглась гораздо больше, чем какая-то здравомысленная её часть. Возвращались люди с фамилиями Трубецкой, Голицыны, возвращались Чавчавадзе, Угримовы». Марина Деникина рассказала о последних годах жизни своего отца. Алексей Арцыбушев вспоминает о тех, кого встретил в лагере. Глеб Рар говорит о том, что хотел бы поселиться в России и быть похороненным на монастырском кладбище.

Фильм завершается словами Сергия Булгакова: «Чем я становлюсь старше, чем более расширяется и углубляется мой жизненный опыт, тем яснее становится для меня значение родины. Там я не только родился, но и зародился в зерне, в самом своём существе <…> Всё, всё моё — оттуда. И, умирая, возвращусь — туда же, одни и те же врата — рождения и смерти».