Мы и Они

Этнографические исследования дали первый материал для длинной череды социологических исследований, посвящённых влиянию такого явления как групповая/коллективная идентичность на поведение человека. В книге 1906 года американского философа-социального дарвиниста и экономиста Уильяма Самнера «Народные обычаи»[1] впервые вводятся в научный оборот такие термины как ингруппа/аутгруппа и этноцентризм.

В 1970-е—1980-е трудах британских исследователей Анри Тэшфела и Джона Тёрнера в рамках разрабатываемой ими теории формулируется понятие коллективной/социальной идентичности как подоплёки взаимодействия в обществе различных социальных групп.

По верованиям древних скандинавов, каждый человек должен владеть своей усадьбой (двором, огороженной землёй), поэтому в их фольклорном миросозерцании отразились следующие переносы противопоставления свой-чужой:

1) на уровень общинного землевладения, где в скандинавском обычном праве противопоставляются две категории двора, земель — «в пределах ограды» (innangardr) и «за оградой» (utangardr) — ср. с современными терминами ингруппа и аутгруппа, с тождественными префиксами общегерманского происхождения.

2) на уровень Скандинавия — не Скандинавия, и даже на уровень частей Вселенной, где Мидгард — Срединный мир (буквально «то, что посреди ограды», «средостение»), а Утгард — Внешний мир («то, что за оградой, вне»).

Таким образом, в архаичном мировоззрении скандинавов категории пространственные переплетаются с категориями социальными, а мир осознается как «совокупность дворов, населенных людьми, богами, великанами и карликами», где «свой» — это освоенный, предсказуемый и понятный — и «чужой» — это внешний, неосвоенный, непредсказуемый мир, в котором живут силы, с трудом или вовсе не подвластные человеку, — боги, другие мифологические существа и умершие предки[2].