Мещерский, Платон Степанович

Рязанский полк, находившийся под его начальством, был назначен для смены караула в Санкт-Петербург. Князь Мещерский не мог вступить с оным в столицу по причине сдачи некоторых полковых вещей, задержавшей его в том городе, где он квартировал. Приехав в Санкт-Петербург, увидел он из рапорта, представленного ему подполковником, что большая часть солдат находилась в раскомандировке у разных вельмож, которые употребляли их для собственных работ, на конюшнях и дачах. Мещерский, строго соблюдавший военную дисциплину, велел солдатам явиться в полк: все возвратились, исключая десяти человек, бывших у Ивана Ивановича Бецкого, который решительно отказался отпустить их, ссылаясь на древнее обыкновение. Мещерский, велев солдатам идти в полк, явился для личного объяснения к Бецкому. Долго ожидал он и вошел в кабинет без доклада.
— Как осмелились вы прервать мои занятия? — спросил Мещерского обиженный вельможа.
— Я вынужден был к сему, — отвечал он, — не привыкши ожидать и дорожа временем, посвященным службе.
— Но разве вы не знаете, с кем имеете дело? Звание мое, знаки отличия, доверенность ко мне Государыни не дают ли мне полного права на уважение, которого я от вас первого не вижу?
— Повторяю Вашему Высокопревосходительству, — продолжал Мещерский, — что я принужден был войти в ваш кабинета после долговременного ожидания. Если б не уважал вас, то не явился бы к вам с объяснением, а велел бы солдатам своим возвратиться в полк, без всякого с моей стороны оправдания.
— Ваша дерзость доведена будет до сведения Императрицы.
— Я исполнил долг свой, — отвечал Мещерский, — солдаты обязаны быть в полку, а не заниматься частными услугами. Посредством сего унижается звание их, да и самая служба от того терпит. Вот мое объяснение! Извольте жаловаться кому угодно.
Сказав сии слова, Мещерский поклонился Бецкому и вышел из его кабинета.
Жалоба принесена: Императрица вникнула во все подробности разговора и решила сию распрю следующими словами: «Вы чрезвычайно порадовали меня, Иван Иванович, сообщив о поступке моего полковника, достойном похвалы. Мещерский доказал, что он знает службу и дорожит званием солдата. Желательно, чтобы все полковники на него походили!». [13]

Князь Платон Степанович Мещерский был при Екатерине наместником в Казани, откуда приехал он с разными проектами и бумагами для представления их на благоусмотрение императрицы. Бумаги были ей отданы, и Мещерский ожидал приказания явиться к императрице для доклада.
Однажды на куртаге императрица извиняется перед ним, что еще не призывала его. «Помилуйте, ваше величество, я ваш, дела ваши, губернии ваши; хоть меня и вовсе не призывайте, это совершенно от вас зависит». Наконец, день назначен. Мещерский является к императрице и перед началом доклада кладет шляпу свою на столик её, запросто подвигает стул себе и садится. Государыня сначала была несколько удивлена такой непринужденностью, но потом, разобрав его бумаги и выслушав его, осталась им очень довольна и оценила его ум.[14]

Павел Петрович, будучи еще великим князем, полюбил его. Однажды был назначен у великого князя бал в Павловске или Гатчине. Племянник Мещерского, граф Николай Петрович Румянцев, встретясь с ним, говорит ему, что надеется видеться с ним в такой-то день. «А где же?» — «Да у великого князя; у него бал, и вы, верно, приглашены». — «Нет, — отвечает Мещерский, — но я все-таки приеду». — «Как же так? Великий князь приглашает может быть, только своих приближенных». — «Все равно, я так люблю великого князя и великую княгиню, что не стану ожидать приглашения». Румянцев для предупреждения беды счел за нужное доложить о том великому князю, который, много смеявшись тому, велел пригласить Мещерского.[15]

Поговорка: старам стала, плохам стала, ведется от этого Мещерского. Эти слова сказаны о нем казанским татарином.[15]

При проезде Мещерского через какой-то город Казанской губернии, городничий не велел растворять ворота какого-то здания, хотел провести его через калитку. «Это что? — говорит наместник. — Я-то пролезу, но чин мой не пролезет».
Император Павел, собираясь ехать в Казань, сказал ему: «Смотри, Мещерский, не проводи меня через калитку: мой чин еще повыше твоего».[15]

Казанский старожил, Гавр. Ив. Горталов (1819—1885) рассказывал об этом событии, вероятно со слов одного из современников кн. Мещерского, более подробно. В уездном городе Казанской губернии, Чебоксарах, по рассказу Г. И. Горталова, назначено было освящение церкви. Городской голова, он же и ктитор освящаемой церкви, пригласил наместника на это торжество. По окончании церковной службы кн. Мещерский сел в свою наместническую золотую карету, с гусарами на запятках, и подъехал к дому городского головы, находившемуся очень близко от церкви. Городской голова сам отворил дверцу кареты и помог выйти кн. Мещерскому. Подходят к калитке. «Это что?» — спрашивает князь.
— Ваше Сиятельство, пожалуйте, у меня идет перестройка, и нельзя въехать в ворота.
— Я-то пройду, — сказал князь Платон Степанович — да чин мой не пройдет. Коли нельзя въехать в ворота, вели сломать забор! — При этих словах князь повернул назад и, с помощью городского головы, снова сел в карету.
Городскому голове ничего не оставалось делать, как приказать разобрать несколько звеньев забора, и наместник, чтобы не было порухи его высокому чину, въехал во двор в карете цугом, а городской голова встретил его на крыльце своего дома, окруженный всеми гостями. [16]