Лондонский инцидент (1661)

Лондонский инцидент 10 октября 1661 года — оскорбление, нанесённое в Лондоне испанским послом бароном де Ваттевилем французскому послу графу д’Эстраду и приведшее к дипломатическому конфликту.

После реставрации Стюартов Франция направила в Лондон чрезвычайного посла с поздравлениями Карлу II, а в следующем году в Англию был послан в качестве постоянного представителя граф д’Эстрад. В его инструкциях, датированных 23 мая 1661 года, предписывается искать установления между двумя монархами союза персоны с персоной, королевства с королевством[1].

Испания в июле 1660 года направила с поздравлениями Карлу II чрезвычайным послом в Лондон маркиза де Конфлана, которого на постоянной основе сменил его дядя барон де Ваттевиль, назначенный 7 сентября 1660.

10 октября 1661 года, во время церемонии торжественного въезда в Лондон шведского посла, Ваттевиль, не желавший уступать первенство представителю Франции[K 1], явился с большим эскортом из своих служащих и вооружённого народа, числом до двух тысяч человек[2]. Когда кареты двух послов оказались рядом, эта нанятая бароном «группа каналий», как их назвал Людовик XIV[3], атаковала экипаж д’Эстрада, не имевшего столь внушительной свиты, перерезав подколенные сухожилия лошадям и убив двоих кучеров[2]. Всего в произошедшей короткой стычке пятеро французов были убиты и около тридцати ранены[K 2][3], в том числе сын посла[4]. Противник потерь не имел[3].

Депеша Эстрада о происшествии была доставлена государственному секретарю по иностранным делам Ломени де Бриенну в одиннадцать часов вечера и тот немедленно отправился к королю, ужинавшему в покоях королевы-матери со своей женой королевой Марией Терезией и Месье. Услышав новость, Людовик вскочил так резко, что едва не опрокинул стол, после чего увёл за руку Бриенна в соседнюю комнату, чтобы выслушать текст депеши. Анна Австрийская, боявшаяся возобновления войны, пыталась пойти за ними, но король её остановил, заявив, что это дело между ним и королём Испании, что войны он не объявит, но и оскорблять своих послов не позволит никому[5].

Выслушав депешу, Людовик приказал графу де Бриенну немедленно выслать из страны испанского посла графа де Фуэнсальданью, а его сменщика маркиза де ла Фуэнте предупредить, «чтобы ноги его не было во Франции»[4]. Одновременно король отозвал комиссаров, занимавшихся делимитацией франко-испанской границы, также отозвал своего посла в Мадриде архиепископа Амбрёна, потребовал от короля Испании «репарации, пропорциональной афронту»[6], персонального наказания для Ваттевиля и подтверждения обязательства для испанских послов всегда уступать первенство французам на церемониях при иностранных дворах. В случае отказа он пригрозил объявлением войны[7].

Эстраду было предписано требовать от Карла II наказания лондонцев, участвовавших в нападении, а также удаления от королевского двора барона де Ваттевиля[6].

Король Испании был весьма раздосадован действиями своего посла, но принять требования Людовика не решался. На созванном в связи с инцидентом Государственном совете мнения разделились. Многие заявляли, что король Франции не имеет права ни на какую репарацию, а барон де Ваттевиль сделал то, что должен был сделать. Тем не менее Филипп IV, не желавший разрыва отношений, произнёс: «Не раздражайте христианнейшего короля, это государь молодой и воинственный, с которым надо быть осторожными. Он действует в соответствии со своим возрастом и темпераментом»[8].

Ваттевиль был отозван и находился в заключении в крепости Санторкас до конца правления Филиппа. Всем испанским министрам при иностранных дворах было предписано никогда не соперничать с французскими представителями. Маркиз де ла Фуэнте был направлен чрезвычайным послом в Париж, где на публичной аудиенции 24 марта 1662, в присутствии принцев крови, герцогов и пэров, а также дипломатического корпуса, от имени своего государя дезавуировал предприятие барона де Ваттевиля, принёс извинения за инцидент и подтвердил обязательство уступать первенство французам[9].

Принеся извинения, испанский представитель удалился, а Людовик обратился к нунцию и всем присутствовавшим иностранным министрам со словами: «Вы слышали заявленное мне испанским послом. Я прошу вас написать вашим правителям, дабы они знали, что католический король отдал приказание всем своим послам уступать старшинство моим при любых обстоятельствах»[10].

Четверым государственным секретарям было поручено составить и подписать протокол, фиксировавший обязательства Испании[10][11].

В своих так называемых «Мемуарах» Людовик распорядился поместить пояснение этого события, демонстрирующее его тщеславие и самомнение:

Этот успех можно было бы, конечно, назвать значительным, поскольку я добился того, на что мои предшественники даже не надеялись, заставив испанцев не только признать, что они не претендуют на соперничество, но даже пойти на то, чтобы торжественно и документально закрепить это своё признание. И я не знаю, был ли за всю историю монархии более славный для неё факт: ибо короли и монархи, которых наши предки видели иногда у своих ног оказывающими им почтение, выступали не как короли и не как монархи, а как простые сеньоры небольших княжеств, которые у этих сеньоров были в ленном владении и от которых они могли отказаться. Здесь же почтение совсем другого рода — короля королю, короны короне, которое не оставляет ни малейшего сомнения даже нашим врагам в том, что наша монархия является первой во всем христианском мире. Этот успех, впрочем, не был бы таковым, я могу с уверенностью это сказать, если бы я не действовал от начала и до конца по своей собственной инициативе гораздо чаще, чем следовал бы советам других, и это было для меня в течение долгих лет поводом для радости[K 3].

— Mémoires de Louis XIV présentés et annotes par Jean Longon. — P., 1978. — p. 203: Цит. по: Блюш Ф. Людовик XIV. — М., 1998. — С. 271

В честь этого события была выпущена памятная медаль, на реверсе которой была изображена состоявшаяся церемония: стоящий на ступенях трона король и намного ниже испанский посол в поклоне[12] в окружении министров иностранных держав, с легендой Jus præcedendi assertum («утверждённое право первенства»), и снизу: Hispanorum excusatio coram xxx. legatis principum MDCLXII («извинение испанцев в присутствии тридцати княжеских легатов, 1662»)[13][9][11].

Комментируя эту историю, Жан-Кристиан Птифис замечает, что «принцип равенства суверенных наций является современным понятием международного права»[14], тогда как в эпоху Людовика XIV «принималась идея иерархии государств. Сложность была в том, что каждый из основных монархов требовал первого ранга, король Испании — на суше, король Англии — на море. Император претендовал на вселенское господство. Что касается папы, тот никогда не упускал случая напомнить о своём духовном главенстве»[14]. В свою очередь, Людовик выдвинул собственную концепцию, помещавшую французскую монархию впереди всех остальных, о чем он и приказал написать составителям своих «Мемуаров»[14]. «На практике Франция никогда не спорила об этом самом первенстве. На Нимвегенском конгрессе она не создавала никаких затруднений из-за его признания»[14]. Согласно условиям «Фамильного пакта» (фр. Pacte de famille), заключённого 15 августа 1761 года в Париже представителями Людовика XV и Карла III, при монарших дворах Бурбонов (Неаполь, Парма) дипломатический приоритет предоставлялся Франции, а в случае прибытия ко двору послов в один день в других странах — преимущество также получал французский[15].