Лагерь для турецких военнопленных на острове Нарген

В конце декабря 1914 года русская Кавказская армия одержала победу над 3-й армией Османской империи под Сарыкамышем и взяла в плен около 15 тысяч пленных, которых стали доставлять в Самару[3]. Однако вскоре Самара оказалась переполнена настолько, что её пришлось «закрыть» на две недели[4]. Также началась эпидемия тифа, в связи с чем, по всему пути следования стали создавать «фильтрационные лагеря». Часть турецких военнопленных высылали в такие отдалённые военные округа, как Приамурский и Иркутский. Увеличивалась смертность среди нижних чинов из-за содержания в неблагоприятных условиях. Вскоре было принято решение о создании обсервационного пункта недалеко от Кавказского фронта. В связи с этим, Верховный начальник санитарной и эвакуационной части принц А. П. Ольденбургский 27 января (4 февраля) 1915 года телеграфировал начальнику Бакинского гарнизона контр-адмиралу Е. В. Клюпфелю:

Верховный начальник санитарной и эвакуационной части принц Ольденбургский, которому был подчинён Нарген

Хотя изначально Нарген предназначался для того, чтобы стать местом постоянного жительства определённых категорий пленных на основе этнического признака, в дальнейшем на острове содержались интернированные мирные турецкие подданные, подданные России и Персии (этнические турки), а также некоторое количество германских и австрийских пленных, число которых в 1917 году уже достигло 1 тысячи[4].

Тем не менее, размещение турецких военнопленных на Кавказе волновало царское правительство. Причиной тому была религиозная и этническая близость татарского (азербайджанского) населения региона. Местные жители переживали за тяжелое положение турецких военнопленных, и, несмотря на то, что были подданными Российской империи, не хотели, чтобы Османская империя проиграла в войне. В связи с этим для лагеря военнопленных правительство старалось выбрать наиболее отдалённое место. Для этой цели и подходил остров Нарген, где ранее содержались осуждённые по особо тяжким делам[5].

Помимо Наргена другие острова в Каспийском море также рассматривались как вариант для содержания пленных, однако из-за близости Наргена к Баку и его относительно больших размеров Ольденбургский выбрал именно этот остров. В выборе Наргена его поддержал адмирал Клюпфель и бакинский градоначальник полковник П. И. Мартынов[4]. 12 февраля представитель Верховного начальника санитарной и эвакуационной части при штабе Кавказского фронта генерал Е. И. Бернов осмотрел остров и счёл его лучшим в связи с близким расположением к Баку[6].

Нарген был передан в распоряжение принца Ольденбургского. В отличие от других мест содержания военнопленных, Нарген стал единственным местом, который был подчинён Верховному начальнику санитарной и эвакуационной части принцу Ольденбургскому[3]. Местные азербайджанцы, жители Баку, называли остров «Асра-и Кербела», «Макбер», а из-за того, что на острове водилось много змей — и «Островом Змей»[5].

Доставляемые в Баку пленные изначально содержались в здании, принадлежавшем бакинскому миллионеру Гаджи Зейналабдину Тагиеву. Условия здесь были лучше, чем в других местах пребывания турецких пленных в России[7].

Работы по строительству бараков начал командированный в Баку гвардии полковник А. И. Сабуров. 7 февраля 1915 года Ольденбургский попросил Клюпфеля содействие Сабурову дав указание, что до постройки бараков поселить конвой в гессенских палатках, а турок — в юртах. 22 февраля комендантом острова был назначен командированный на Нарген по просьбе принца Ольденбургского полковник 117-го пехотного Ярославского полка А. В. Полторацкий с подчинением адмиралу Е. В. Клюпфелю. Сабуров до середины июня, когда строительные работы в основном были завершены, также был начальником острова. Обеспечение же транспортной связи с островом было возложено на Клюпфеля. В конце февраля для контроля над работами был назначен старший ревизор Бакинской контрольной палаты гражданский инженер Ханыттов. При Наргене действовала расположенная на полуострове Зых Бакинская врачебно-наблюдательная станция во главе с врачом А. А. Родионовым[6].

Сразу по прибытии Сабурова на место выяснилось, что ещё до войны инженер Багдасарян арендовал участок острова для поиска нефти. 9 февраля 1915 года Багдасаряну на два года продлили сроки начала работ, а к 13 февраля был разрешён вопрос с передачей острова. Тем не менее, уже 10 февраля Ольденбургский телеграфировал Сабурову о том, что необходимо приступить к необходимым работам. 19 февраля Ольденбургский сам прибыл на Нарген. Бакинская казённая палата же открыла кредит в 50 000 рублей[8]. Однако некоторые жители Баку были против соседства с пленными турками. Так, представители семьи Нобель в середине февраля обратились в Морское ведомство, жалуясь на опасность эпидемии и уменьшение добычи нефти, что Ольденбургский игнорировал[9].

Палатки в лагере

Во второй половине февраля 1915 года начались работы по строительству лагеря. 27 февраля А. И. Сабуров сообщил Бернову (которому также подчинялся), что для принятия 4 тысяч пленных постройки будут готовы через неделю, попросив не размещать пленных до полного окончания работ, чтобы не заразить рабочих. Однако к концу марта на острове уже находилось 208 пленных (5 врачей, 5 офицеров и 198 нижних чинов), а к 19 апреля — уже 611[9].

Уже к 11 марта 1915 года были построены 13 бараков-шалашей, 1 больничный барак и 4 кухни на 2 500 человек, конюшня, склад, лавка, водокачка и 4 цистерны для пресной воды на 4 800 вёдер. Однако качество построек было низким. Так, 1 и 9 марта случились штормы, повалившие 6 строящихся бараков, одну палатку и разбившие к тому же выгруженную баржу. 19 апреля Сабуров доложил, что лагерь дополнительно может принять 3 600 пленных[9].

К началу мая основные работы были уже закончены. Всего на острове было расположено два барака для администрации и служащих, 4 больничных барака, 18 бараков для пленных, 6 кухонь, хлебопекарня, 3 склада, лавка, баня, кочегарка, прачечная, машинное здание, водокачка, кузница, бетонная цистерна для морской воды, конюшня, 4 цистерны для пресной воды, прослойки и навесы для пожарных инструменты, временная пристань в 30 сажен, телефон, электростанция, а также водопровод и канализационные трубы. К этому времени было уже израсходовано 103 949 рублей, а для завершения работ Сабуров просил ещё 21 508[9]. Окончательно же все работы, включая проводку телефонного кабеля и электрическое освещение, были завершены только 18 июня. Согласно итоговому рапорту Сабурова, из выделенных 140 000 рублей были израсходованы 130 411 рублей 35 копеек, остальные же средства были переданы коменданту Наргена, из которых 7 тысяч на уплату за соединение Наргена и полуострова Зых подводным кабелем[10].

Бараки в лагере

Под водопроводом и канализацией, согласно историку К. А. Пахалюку, вероятно, понимались работы, связанные с организацией работы водокачки, забиравшей воду из моря. Когда в марте 1916 года адмирал Клюпфель поднял вопрос о создании настоящей канализации, Ольденбургский ответил:

В начале 1916 года на остров был командирован генерал Шавров, который 14 января 1916 года телеграфировал, что Нарген готов для приёма 2 тысяч пленных. Работы шли быстро с использованием труда военнопленных. 18 января Бернов сообщал, что все бараки были утеплены, поставлены печи и проведено освещение, созданы приспособления для хлорирования воды. Ещё в декабре Тифлисский ботанический сад начал высадку 14 тысяч сухолюбивых растений, как предполагает Пахалюк, для борьбы с ветрами. Высадка закончилась в середине марта. Осмотревший 11 февраля остров Клюпфель докладывал, что лагерь может вместить ещё 3 тысячи человек[11].

Из-за наплыва пленных после победы под Эрзурумом появилась необходимость в постройке новых бараков на 2 тысячи мест. 27 марта 1916 года начальник Кавказского военного округа С. В. Вольский просил у Ольденбургского разрешить новый тип бараков. В апреле было принято решение об установке опреснителя. Работа была завершена к 6 мая, а к концу месяца опреснитель давал около 100 вёдер в час. Этого оказалось мало и к началу июля был установлен новый опреснитель, дающий около 2500 вёдер в сутки. Позднее был поставлен второй котёл, который к середине сентября давал около 5 тысяч вёдер в сутки. Тем не менее даже после запуска второго котла воду привозили на баркасах[12].

К концу 1916 года кроме новых бараков, способных вмещать 10 тысяч человек, а с учётом больничных бараков — до 11 500, были возведены большая церковь, баня, прачечная, помещения для электрической станции и водокачки, хлебопекарня, холодильник опреснителя. Были окончены работы по проводке электрического освещения по всему острову. Функционировали портяжная и сапожная мастерские[13].

Несмотря на то, что к октябрю 1918 года турецких военнопленных на острове уже не было, сам лагерь продолжал существовать. Новые власти использовали её инфраструктуру по прямому назначению. Так, и в годы Гражданской войны здесь располагался концентрационный лагерь, а в 1930-х годах на Наргене расстреливали жертв политических репрессий[14].

В конце марта 1915 года Сабуров отчитался о постройке на полуострове Зых двух бараков и двух шалашей, в связи с чем врачебно-наблюдательная станция в Зыхе могла принять 80 больных и 250 здоровых пленных. Однако дополнительный медицинский персонал не прибыл и работа карантина началась при активном использовании турецких пленных врачей. С 3 по 10 апреля на обсервации находилось 85 пленных, 16 из которых, пройдя карантин, были отправлены на Нарген[10].

Перед отправкой пленных турок на остров их сначала обследовал врач Мелик-Пашаев в госпиталях Баку и на эвакуационном пункте вместе с ординаторами этих учреждений, выясняя состояние их здоровья. Группы из нездоровых пленных отправлялись на Зых, где мылись в бане, получая необходимую медицинскую помощь, а их вещи дезинфицировались. После этого пленные определённое время находились в обсервации и только после этого отправлялись на Нарген. Пленные, у которых не было выявлено заразных болезней, из Баку отправлялись на остров напрямую. На самом Наргене медицинскую помощь пленным оказывали пять пленных врачей при пяти фельдшерах, двух сёстрах милосердия и восьми санитарах[15].

Согласно представленной 12 апреля 1915 года схеме разделения полномочий Сабурова, ответственность за купание, дезинфекцию, первую перевязку и обсервацию несла сама Бакинская станция, а непосредственно лечение — персонал специального госпиталя. 19 апреля Российское общество Красного Креста предоставило лазаретное имущество. 13 мая прибыл 398-й запасной полевой госпиталь, заменённый летом местным лазаретом[15]. 17 мая на Зых с инспекцией приехал Бернов, оставшийся недовольным санитарным состоянием карантина, в связи с чем отдал распоряжение о подчинении обсервационного пункта коменданту острова Нарген.

На практике же разделения обязанностей не было и большую часть расходов по материальному снабжению лечебных учреждений выполняла Бакинская станция[16].

1 июня 1915 года на Зыхе содержалось уже 625 пленных, а в июне-июле резко увеличился поток эвакуируемых турецких солдат[17].

Отвечавший за транспортную связь с островом контр-адмирал Е. В. Клюпфель

Ответственный за транспорт адмирал Клюпфель выделил три судна: старый паровой баркас «Баилов», парусное судно «София» и шхуну «Шахерестан»[16]. 24 апреля 1915 года полковник Сабуров писал Бернову:

Причалившие у лагеря суда

Некоторое время использовались корабли князя Бенкендорфа, однако вскоре это содействие прекратилось, в связи с тем, что на одном из участков Бенкендорфа были обнаружены новые месторождения нефти. После донесения Сабурова Клюпфель прислал два моторно-парусных бота «Кара-Сенгир» и «Кара-Дашлы»[19].

Тем не менее, находившиеся в подчинении военного порта командиры новых ботов не выполняли приказы коменданта Наргена, не выходя при сильных ветрах в море, отказываясь брать предметы, которые могли испачкать палубу (например, цистерны с нефтью). 23 мая 1915 года баркас «Баилов» был заменён баркасом «Красноводск», ремонт которого не был завершён, и в июне баркас по техническим причинам перестал обслуживать Нарген. Таким образом, весь 1915 год ощущался недостаток транспорта[19].

Военнопленные в лагере

К 23 июля 1915-го в лагере был размещён 3 761 пленный, 118 из которых офицеры. Большинство содержавшихся в лагере пленных составляли военнопленные турецкой армии, являвшиеся турками и курдами по этнической принадлежности. Среди представителей других национальностей из числа военнослужащих содержались: армяне (один обер-офицер, два врача и 169 нижних чинов), албанцы (один обер-офицер), греки (два врача и 47 нижних чинов), арабы (один обер-офицер и 150 нижних чинов), аджарцы (один нижний чин) и черкесы (24 нижних чина). Также на острове находилось 16 представителей австро-венгерской армии, среди которых был один обер-офицер (чех), один обер-офицер австриец, один нижний чин (австриец), пять врачей-евреев, один фармацевт-поляк и один фармацевт-еврей, а также шесть студентов медиков (три австрийских немца, один поляк, один еврей и один мадьяр). Помимо военнопленных, в лагере содержались и интернированные гражданские лица: 745 турецких подданных (682 турка, 54 курда, восемь армян и один грек), 45 подданных Персии (31 татарин, 12 курдов и два армянина), 76 подданных России (49 турок и 27 курдов), а также один подданный Германии и один — Австро-Венгрии[17].

Комендант острова полковник Полторацкй установил довольно свободный режим проживания. Внутри лагеря нижние чины и офицеры жили в разных бараках. В одной из палаток в июне было даже организовано офицерское собрание. Из числа представителей этнических меньшинств вербовались информаторы. Офицеры и врачи (вне зависимости от этнической принадлежности) могли по увольнительным запискам уходить в город порою на несколько дней, нижние чины же — в сопровождении конвойного. Учёт при этом не вёлся, а по возвращении никто пленных не осматривал[20].

Купание военнопленных

Многие жители города сочувствовали пленным, в ряде магазинов им продавали продукты со скидкой. Благодаря этнической и религиозной близости (между татарским (азербайджанским) населением города и турками) развивались контакты. Бакинское мусульманское благотворительное общество в лице его представительницы Соны ханум Гаджиевой привозило на остров продовольствие и различные подарки[20]. Так, в одном документе от августа 1915 года отмечалось:

Среди сочувствующих пленным были бакинские миллионеры Исмаил-бек Сафаралиев, Муртуза Мухтаров и Аждар-бек Ашурбеков[20].

13 августа 1915 года временно комендантом Наргена был назначен поручик Великосельский, а 24 августа комендантом стал подполковник М. М. Халилов. В это время здесь содержалось 3 955 пленных, 219 из которых были офицерами и врачами. К концу сентября офицеры, кроме находившихся на карантине или в госпиталях, были выдворены во внутренние губернии. К 18 октября в лагере осталось уже 2 869 пленных, к 1 ноября — 2 631, а к 23 ноября — 2 563. Пахалюк полагает, что в это время Нарген уже перестал действовать исключительно как место постоянного водворения, и военнопленных начали направлять на работы[21].

В середине октября 1915 года у коменданта Халилова начались проблемы с сердцем, в связи с чем он был вынужден ночевать в Баку. Ольденбургский был недоволен этим, и Халилов был отстранён от должности. Комендантом острова был назначен капитан Зилов[22].

Из-за наступления холодов появилась угроза для жизни военнопленных, в связи с чем 15 декабря 1915 года начальник Кавказского военного округа генерал С. В. Вольский распорядился начать поспешную отправку военнопленных в пределы Московского военного округа. К началу 1916 года лагерь был практически расформирован[22].

Прибытие новых пленных в лагерь

После победы под Эрзурумом в лагерь стали прибывать новые пленные. Уже 14 марта 1916 года Бернов сообщал, что из-за неправильной эвакуации пленных с театра военных действий медицинское обеспечение находилось на низком уровне. В связи с этим Бернов запретил как отсылку военнопленных на работы с острова, так и размещение новых турок на него. На Наргене в это время находилось уже 4 500 человек[11].

В целом за весь 1916 год в лагерь прибыло 18 028 пленных, значительная часть которых позднее была выслана на работы. 9 августа на остров перевели 400 турецких военнопленных-инвалидов для последующего обмена на основании соглашений с правительством Турции[13].

После Февральской революции 1917 года Кавказская армия прекратила активные боевые действия, и поток новых военнопленных остановился. Некоторые пленные по всей территории России под влиянием революционных событий отказывались работать, из-за чего их выдворяли на Нарген. Пахалюк полагает, что именно из-за этого к 10 июня на острове оказалось до 1 тысячи австрийцев и германцев[13]. Из-за нарастающего в этот период государственного кризиса положение пленных офицеров и солдат ухудшилось[23]. Так, в докладе коменданта острова начальнику штаба Кавказского военного округа от 15 мая 1917 года говорилось:

Военнопленные в лагере

К осени 1917 года в лагере находилось от 6 до 7 тысяч военнопленных[25]. Отвечая на вопросы представителя Красного Креста Александрова, заданные им побывавшему в это время на острове доктору Н. Нариманову для того, чтобы ознакомиться с его предложениями относительно пленных, Нариманов сказал:

После Октябрьской революции советское правительство поставило на повестку дня вопрос об обмене пленных. Однако 1 января 1918 года командующий Кавказским фронтом генерал Е. В. Лебединский писал в Закавказский комиссариат, что освобождение солдат и офицеров может привести к ещё большей дестабилизации ситуации в регионе, из-за того, что большинство пленных взяты из состава 3-й турецкой армии, формировавшейся в приграничных территориях. Тем временем на остров отправляли военнопленных из других районов. Так, 10 марта партию турок под охраной конвоя от Армянского корпуса решили направить из Башкадыкляра до Тифлиса, а оттуда под охраной мусульманского корпуса — на Нарген. 25 марта 1918 года на Наргене и Зыхе содержалось 78 офицеров и 7 тысяч солдат[23].

Ряд пленных позднее приняли активное участие в начавшейся Гражданской войне. По предположениям Пахалюка, после того, как осенью 1918 года войска Кавказской исламской армии вошли в Баку, история турецкого плена на Наргене завершилась[23].

Положение самих военнопленных различалось в зависимости от времени, а потому вряд ли может быть оценено в таких примитивных категориях, как «хорошее/ плохое» или «удовлетворительное / неудовлетворительное». Имеющиеся данные отвергают представление о высокой смертности (по крайней мере, до Февральской революции), а также позволяют скорректировать общую численность пленных. В 1915-1916 годах через Нарген прошло около 20 тыс. пленных (с учетом 1917-1918 годов эту цифру можно увеличить до 25 тыс.), что делает его одной из ключевых институций плена в России. Важно подчеркнуть: речь идет не только о военнопленных турецкой армии (а также австро-венгерской), но и об интернированных гражданах российского, персидского и турецкого подданства[27].