Колесников, Виктор Демьянович

В 1941 году поступил учиться в Военно-политическом училище им. Молотова в Смоленске. В том же 1941 году вступил в ВКП(б). По одним данным с ноября 1941 года комиссар 36-го запасного авиаполка на Волховском фронте[3], но по данным картотеки о награждениях на фронте только с марта 1942 по январь 1945[4]. В июне 1942 года значится среди пропавших без вести в Чудовском районе Ленинградской области военнослужащих Управления 2-й Ударной Армии[5]. В 1943 году — помощник начальника политотдела дивизии дальнего действия. В 1944 — заместитель командира отдельного авиационного полка^{[какого?]}. С марта 1942 года по февраль 1943 года совершил 35 полетов, из них 23 боевых. В феврале 1945 ранен[3].

Последнее место службы во время войны — заместитель командира полка по политической части 29 ОПС АДД 18-й Армии. После января 1945 слушатель высших всеармейских военно-политических курсов Главного Политуправления РККА. 23 июня 1945 года в чине майора награждён медалью "За победу над Германией Германией в Великой Отечественной войне", других сведений о награждениях в открытых документах нет[4][lower-alpha 1]. 24 июня 1945 участвовал в параде на Красной площади, бросал фашистские знамена к ступеням Мавзолея[2].

В 1946 году получил звание подполковника госбезопасности. В 1947 году его направляют на работу в Центральный аппарат Министерства госбезопасности[3]. В январе 1953 года, имея всё тот же чин подполковника госбезопасности, он работал в отделе кадров Главного управлении милиции[6].

По-видимому, не позднее 1952 года Колесников составил "анонимное" (так в источнике — ВП) письмо в адрес министра государственной безопасности СССР С. Д. Игнатьева, в котором "изложил террористические намерения в отношении одного из руководителей КПСС и Советского государства, а также возводил антисоветскую клевету", при этом изложенные факты приписал другому сотруднику МГБ СССР, тем самым обвинив его "в самых тяжких преступлениях"[7]. Д. Симонов, исследователь биографии В. Д. Колесникова, считает, что "одним из руководителей КПСС и Советского государства" в письме Колесникова был В. М. Молотов[3].

11 января 1953 года Колесникова, как и его сослуживцев, попросили сдать пистолеты на проверку. Всем владельцам оружие вернули кроме Колесникова под предлогом, что его пистолет нуждается в ремонте. 12 января утром его арестовали в его собственном кабинете[3]. Исключён из КПСС[8].

12 марта 1953 года осуждён Военным Трибуналом войск МГБ Московской области по ст. 17-58-8 (подстрекательство к террору), 58-10 ч. 1 (антисоветская агитация), 95 ч. 2 (заведомо ложный донос) и 182 ч. 1 (хранение порнографии) УК РСФСР к 25 годам ИТЛ[8][lower-alpha 2]. Однако 31 октября 1953 года Военная коллегия Верховного Суда СССР у становила, что мотивы отправки письма Колесниковым были "не антисоветскими, а сугубо личными"[7] и дело по его обвинению прекращено[9]. Д. Симонов уточняет, что сняты были обвинения по политическим статьям (ст. 58 п. 8, ст. 58 п. 10), а по оставшимся двум Колесников попадал под амнистию и вышел бы на свободу, если бы не было следующего дела[3].

27 марта 1953 года Колесников прибыл в Речлаг[3]. По его собственным словам в 3-е отделение Речлага он был переведён всего за 27 дней до забастовки, то есть 27 июня[9].

С 25 июля Колесников не выходил на работу, как он пояснил на следствии, так как "избивают, кто выходит на работу, я не считал нужным, чтобы меня избили"[10].

В прошлом инженер-механик, литовец Стасис Игнатавичус (приговорён к 15 годах каторжных работ в октябре 1945) обошёл 21 барак лагеря и попросил собраться старост бараков для того, чтобы выбрать комитет по наведению порядка в лагере. Тогда же он пригласил на это собрание Колесникова, хотя он старостой не был. На собрании Игнатавичус неожиданно для Колесникова предложил его избрать на пост председателя комитета, выделив ему двух заместителей Ю. А. Прасолова и П. Л. Ковалёва[10]. На суде свидетели Кашлаков и Ступин показали, что Колесников отказывался от должности председателя, но тем не менее был избран[6], Игнатавичус пояснил:

Колесников и Ковалёв обратились к начальнику лаготделения майору И. П. Шевченко с просьбой убрать решётки с окон бараков, не запирать двери бараков на ночь и обеспечить приезд правительственной комиссии, со своей стороны обещали , что люди будут выходить для поддержания шахт, если их не будут преследовать. Во время следствия Юрий Прасолов показал, что Колесников проинструктировал его, как ему выступить перед комиссией МВД, но на суде уточнил "Колесников меня не просил выступать, я его оговорил"[10]. Сам председатель Комитета на предложение Игнатавичуса выступить перед комиссией ответил отказом, листовки он также не переписывал[10].

В своих показаниях Колесников утверждал, что вечером 29 или 30 июля заключенный по фамилии Скляр ему угрожал: «Если вы не хотите висеть на столбе или быть выгнанным за проволоку, то не уговаривайте людей выходить на работу»[3].

17 августа 1953 года Колесников вновь арестован в лагере, 9 сентября 1953 года лагерный суд Воркутинского ИТЛ осудил его за участие в забастовке по статьям 58 п. 11 и 58, п. 14 УК РСФСР на 25 лет ИТЛ и 5 лет поражения в правах[11]. 24 июля 1954 года заключением прокуратуры Коми АССР решение суда в отношении Колесникова отменено со ссылкой на то, что его первое дело прекращено ещё 31 октября 1953 года и таким образом он был водворён в ИТЛ незаконно. В отношении Игнатавичуса, Ковалёва и Прасолова, получивших такой же срок, решение суда было оставлено в силе[9]. Но, по-видимому, позже это решение было отменено, так как в январе 1955 прокуратура СССР подготовила проект протеста, в котором дело переквалифицировалось по статье 59-2 (бандитизм) УК РСФСР, Игнатавичусу и Ковалёву срок снижался до 10 лет, а Колесникову и Прасолову до 5. На документе особое мнение Н. В. Вавилова: "Не согласен, учитывая. что по делу проходят опасные государственные преступники...". 28 января 1955 года подготовлен новые протест в отношении лишь Колесникова, Ковалёва и Прасолова. И только 17 августа 1956 года Пленум Верховного Суда СССР отменил приговор и прекратил дело всех четырёх осуждённых[7].

Согласно его собственным мемуарам Колесников в 1955 году в Воркутлаге вместе с 4 друзьями участвовал в захвате в заложники лейтенанта из управления лагерей, а затем майора из того же управления, требуя комиссию из Москвы. В результате все пятеро развезены по штрафным лагпунктам[3].

Освобождён Колесников был правительственной комиссией, по его словам, только в 1957 году[3].

Вернулся в Москву, с 1958 года начал работать у домоуправлении[3].

В 1959 году ему предложили повышение, он согласился, а через несколько дней его вызвали к заместителю прокурора, якобы по вопросам реабилитации[3].

«Как законопослушный гражданин, — вспоминает Колесников — я без задней мысли появился в прокуратуре. Но ни о какой реабилитации речи и не было. Без предъявления обвинения меня мигом препроводили в "Матросскую тишину"»[3].

Колесникова обвинили во взяточничестве, хищении социалистического имущества и превышении должностных полномочий. Через несколько месяцев он получил третий срок. Свидетели на суде говорили, что Виктор украл сто листов железа, материалы для кровли, только непонятно, зачем они были ему были нужны. По словам Колесникова его осудили на три года, а во время судебного заседания ему не дали сказать ни слова в свою защиту[3].

«Я понял: снова торчат уши госбезопасности, добивает она меня, не мытьем, так катаньем. И что ей надо? Вывеску сменила, но содержание оставила»[3].

Три года Колесников провёл в "Матросской тишине" и снова вышел на свободу в 1961 году[3].

С помощью А. П. Маресьева, которого Колесников знал по фронту, ему удалось устроиться на работу в ЖЭК и получить служебную квартиру. Проработав в ЖЭКе около трёх лет, в 1964 году поступил на курсы высотного домостроения, а в 1965 году был принят на должность начальника строительства Всесоюзной книжной палаты. С новой работы вынужден был уйти после того как его предупредили: «Звонок был из компетентных органов, тебя охарактеризовали как неблагонадежного и потребовали исправить ошибку». Сменил ещё три места работы, из каждого увольняли под разными предлогами. В начале 1970-х начал работать инженером-сметчиком, в 1972 году посещал лекции по экономике в одном из московских ВУЗов. В те же годы часто ездил на отдых в Литву, к товарищам по Воркуте, но был ли среди них Стасис Игнатавичус мемуарист не уточняет[3].

Автор мемуаров «Послание дочери», изданных под чужим^{[почему?]} именем[3]. Умер 28 мая 1982 года, похоронен в Москве на Николо-Архангельском кладбище[2].