Клеманс Изор

В такой форме легенда о Клеманс была общепринятой и распространенной среди тулузцев (в частности, на неё ссылался Жан Боден, философ и эрудит XVI века в «Слове к сенату и народу Тулузы»; её перессказывает дом Вессет в своем сочинении «Истории Лангедока» (L’Histoire du Languedoc), изданном в XVIII веке, и Дюмеж в «Тулузской биографии»; а король Луи-Филипп поставил ей памятник уже в XIX веке), пока во время спора между членами товарищества и муниципалитетом не возникли споры по поводу одного из пунктов её завещания. На суде председатель потребовал оригинал документа, но его не смогли обнаружить, более того, выяснилось, что старожилы такую женщину и даже семью не помнят, а семейный склеп, считавшийся местом её упокоения, соорудили на сто лет позже, а упомянутые рынки — наоборот, веком раньше. Оригиналов стихотворений, приписываемых ей, тоже обнаружить не удалось. Дюмеж представил тетрадь на пергаменте, найденную в аббатстве Сен-Савен в Лаведане, среди содержащихся в там стихов XV века, одно было посвящено Клеманс, но оно оказалось подделкой[1].

Статуя Клеманс Изор работы А. А. Прео, эскиз скульптуры в Люксембургском саду

Первое упоминание в письменных источниках о ней относится к концу XV века. Она появляется в муниципальных счетах: казначей Бертран де Брюселль отметил на последней странице муниципальных счетов за 1488—1489 годы, что он выплатил художнику Жаку Мустье 10 ливров за две надписи, одна из которых на портале ратуши — её эпитафию (pitaphe de Dama Clamenssa). C XVI века её имя упоминается ежегодно в каждой церемонии, в 1527 году, например, с ним выступает гуманист Этьен Доле, сожженный в будущем на костре. К имени «дамы Клеменс» в дошедших до нас письменных источниках присоединяется фамилия «Изор» только в 1557 году. В том же году из церкви ла Дорад перенесли в Ратушу её статую, где говорилось: «…из знаменитой семьи Изор, ведя безукоризненную жизнь в постоянном безбрачии и прожив целомудренно пятьдесят лет, учредила на свои деньги для общественного пользования хлебный, винный, рыбный и овощной рынок и завещала его капитулам и тулузскому населению, обязав его устраивать ежегодно литературные игры в общественном здании, построенном на её средства, приносить розы на её могилу и справлять там поминки на остаток её наследства»[1].

Когда Екатерина Медичи в 1565 году вместе с сыном Карлом IX посетили Тулузу, их приветствовали серией триумфальных арок. Огромное впечатление произвел огромный шар, который раскрылся при приближении юного короля, и из него спустилась живая «нимфа» — Клеманс Изор, которая приветствовала монарха и приподнесла три золотых цветка. С этих пор дама прочно утвердилась в официальной истории Тулузы. Но сомнения в её существовании появились уже в XVII веке: советник тулузского парламента Гийом Кастель в «Мемуарах по истории Лангедока» (1633) заявил, что никому не удалось отыскать её знаменитое завещание, эпитафия на основании её статуи на самом деле относится к 1557 году, сама же статуя, судя по стилю и костюму — надгробный памятник ещё XIV века, который позже подправили, заменив, в частности, руки и вложив в них три цветка и свиток стихов. Более того, в описании учреждения Литературной академии, известного «Законах любви», каноне романской поэзии XIV века, в котором сосредоточены правила, предлагаемые поэтам — участникам литературных игр-конкурсов, нет и намёка на даму-учредительницу (рукопись 1356 хранится в особняке д’Ассеза). Она указывает, что в 1323 году, за век до дамы Клеманс, в Тулузе семеро трубадуров основали общество в поддержку процветания окситанского (провансальского) языка и искусства куртуазной поэзии. Возглавил союз трубадуров алхимик Гийом де Молинер, который вскоре написал книгу «Закон Любви».

Поль Валери говорил о ней: «Я прочёл столько хорошего про неё, что это единственная женщина, о которой я сожалею, что она исчезла до того, как родилась…» и добавлял: «я научен опытом, что прекрасная и умная сочинительница, ничего дурного никогда не сказавшая о своих сёстрах, может существовать разве в нашем воображении…».[3]

Существует несколько версий насчет того, как именно возникла легенда о Клеманс. Наиболее общепринятая предполагает, что она — порождение невольной ошибки, которой «затем воспользовались муниципальные документы, чтобы оградить от строгого контроля королевских агентов некоторые статьи муниципального бюджета, подпадавшие под закон против роскоши и объявленные неприкосновенными в силу завещательного дара»[1]. Вероятно также, что в какой-то неизвестный год некая горожанка, возможно, носившая совсем другое имя, завещала городу деньги, которые позволили поддержать существование Академии, но потом этот факт весьма видоизменился.

Другая версия, более эзотерическая, связывает основание общества трубадуров с действительно весьма могущественными в то время катарами и поддержанием эзотерической доктрины, поскольку поэзия трубадуров содержала множество символов, скрытых для посторонних. Они рассматривают Клеманс Изор как набор символов, Прекрасную Даму трубадуров, всекосмический женский образ. Она тесно связана с понятием золота: вручает золотые цветы, и похоронена в церкви Дорад, то есть «золотой». Isaure — на самом деле расшифровывается как Isis Aurea (золотая Исида), а Notre Dame de Clémence (Милосердия) — известный эпитет Мадонны[4]. Её отца звали Луциус («свет»), она изображается в прозрачном белом одеянии на полу в черно-белую клетку, перед 2 колоннами храма Соломона. Игры её проходили в первые дни мая — когда алхимики начинали «Великое Делание». Таким образом, Клеманс Изор — возможно, изобретение тайного общества, чтобы скрыть свои деяния[5].