Казабьянка, Люк Жюльен Жозеф

Картина «Гордость и Слава Англии» Томаса Дэвидсона, представляющая собой пример «картины в картине». Знатная дама и её сын, морской кадет, рассматривают картину «Взрыв французского флагманского корабля «L’Orient» в ходе битвы при Абукире» Джорджа Арнальда и портрет адмирала Нельсона работы Лемюэля Эббота.

Трагическая история доблестной гибели капитана и его сына нашла живой отклик как во Франции, так и в Англии. В 1826 году английская поэтесса Фелиция Хеманс создала стихотворение «Казабьянка», которое приобрело большую известность в англоязычных странах, и нередко включалось в школьную программу во второй половине XIX — первой половине XX века.

Широкая известность стихотворения в своё время послужило причиной его использования в других произведениях.

Так, неверная атрибуция стихотворения служит как ключевым сюжетным приемом, так и повторяющейся шуткой в романе П. Г. Вудхауза «Удача Бодкинов» (1935).

Первая строка стихотворения Херманс служит заглавием, а сам стих — источником вдохновения для рассказа К. С. Форестера «Мальчик стоял на горящей палубе». В варианте Форестера герой, по имени Эд Джонс, остается на своем посту на борту вымышленного корабля USS Boon во время битвы при Мидуэе.

С другой стороны, в силу некоторой заезженности, стихотворение неоднократно становилось предметом пародий, некоторые из которых вышли из под пера известных авторов, таких, как Спайк Миллиган, Эрик Моркам и Элизабет Бишоп.

Мальчишка стоял на пылающей палубе

Откуда бежали все, кроме него;

Вокруг — лица мёртвых с глазами-провалами,

Корабль готов погрузиться на дно.

И, всё же, красивый и яркий стоял он,

Рождённый, чтоб править в огне и дыму.

И пламя на мачтах, с кровавым оскалом,

Склонившись над ним, подчинялось ему.

И, сколько б пожары вокруг не шатались,

Он не уходил без приказа отца...

Но вечностью юнге минуты казались —

И смелым порой трепет колет сердца.

И мальчишка воскликнул

«Отец, отвечай мне,

Разве я не исполнил приказ этот странный?»

Но с грот-мачты над ним лишь взлетела с печалью

Птица-чайка, что видела труп капитана...

Тщетно юнга звал снова — его заглушали

Гром и грохот орудий, отвага и страх.

На ветру его волосы с дымом сплетали

Панегирик сраженьям в солёных морях.

Юнга крикнул ещё раз, прекрасен в отчаянии...

Саваном парус ему послужил.

Флагман горящий в трескучем молчании

Корсиканца как норманна похоронил.

И над мачтой последней, где флаг догорает,

Отпечатались знаки в тумане небес

«Не корабль здесь сгинул, не дерево тает,

Это Верности символ в пучине исчез».

— Фелиция Хеманс. «Казабьянка».