Исследования травмы

Одними из первых, кто начал изучать природу травмы был австрийский психоаналитик, психиатр и невролог Зигмунд Фрейд и врач, психолог Йозеф Байер.[4] Пытаясь установить травматическую природу невротических расстройств, они работали с истериками, замечая, что источником всех неврозов всех их пациентов были события, которые пациенты не хотели или не могли вспомнить, но, увы «проживали» снова и снова.[4][5]

Самое полное развитие дисциплина получила в XX веке. Это связано с тем, что XX век в психологическим дискурсе признан посттравматическим.[6] Подтверждения этому — Первая мировая война (психиатры наблюдали у солдат синдром «тревожного сердца»[7]), Вторая мировая война, Холокост, (после появились исследования, описывающие эмоциональное и психофизическое состояние бывших военнопленных и узников концлагерей), Вьетнамская война, Холодная война и другие болезненные события мировой истории.

В начале 1900-х ряд исследователей вывел новое понятие — «историческая травма», которое позволило говорить о травме как о социокультурной и исторической реальности. Третьей волной развития дисциплины выступила трагедия 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. После падения башен-близнецов представители различных гуманитарных дисциплин вернулись к идее о пересмотре сформировавшихся критических подходов к анализу медиа и социума.[8][9][10]

На протяжении всего развития trauma studies существовало огромное множество определений травмы как социального или психологического явления. Зигмунд Фрейд понимал понятие травмы, как «ранее пережитые и позднее забытые впечатления, которым мы приписываем большое значение для этимологии неврозов».[11] В наши дни понимание травмы вышло далеко за грани психологии и медицины. Например, Доминик ЛаКапра ссылаясь на Фрейда предлагает два метода работы с травмой:[12]

• Первый метод (англ. Acting out) — постоянный разыгрывание травмы, показывающий, что человеку плохо
• Второй метод (англ. Working through) — проработка травмы, осознание человеком того, что он понёс тяжёлую утрату, но жизнь на этом не заканчивается.

Отмечается, что помимо подчёркнуто обострённой памяти о травмирующем событии групповое восприятие может проявляться через ностальгию по «светлому прошлому». Конечно, подобное чувство отражает мифологическую концептуализацию прошлого, однако оно способно серьёзно повлиять на ситуацию, так как возвращает к жизни забытые события и ценности. В такой роли это становится средством для противоборства с социальной амнезией, мотивацией для сохранения в памяти коллектива удаляемых эпизодов и противоборства их идеологической девальвации[13]

• Травма — как утрата (опыт утраты): осознание человека потери себя как «целого». Попытки человека вписать травму в свою повседневность.[14]
• Травма как сюжет (символическая матрица): возведение памятников, создание ритуалов, всяческое акцентирование на травме посредством показательных действий. Таким образом создаются рамки, которые могут воздействовать на понимающую аудиторию.[15]
• Травма — как основа общества (консолидирующее событие): с пониманием того, что травма оказывает влияние и на свидетелей и на непосредственных жертв, создаётся единое общество, которое объединяет их и одновременно отдаляет от тех, кто к этой травме отношения не имеет.[16]

Для более тщательного изучения травматического процесса польский социолог Петр Штомпка предложил делить этот процесс на фазы:[17]

1. Травматическое событие (ситуация травмы).
2. Факторы (сюжет травмы).
3. Травматические симптомы.
4. Действия, принимаемые для смягчения травмы.
5. Ограничение или преодоление травмы.

В дискурсе исследования травмы существует несколько основных объектов исследования, поведение которых по-своему раскрывается в каждой из фаз травматического события:

• Жертва — испытавший на себе всю мощь травмы.
• Палач — создающий травматическое событие, но при этом имеет все шансы быть жертвой.
• Первичные свидетели — те, кто видел это своими глазами и готовые рассказать.
• Вторичные свидетели — те, кто берут культурную ответственность (писатели, художники) и находятся в данном культурном пространстве).

В российском гуманитарном научном поле исследование травмы начинает набирать популярность уже в XXI веке. Ключевым образом это спровоцировано переводами некоторых ключевых текстов[18], публикацией сборника «Травма: Пункты» под редакцией С. А. Ушакина и Е. Трубиной[19], а позже публикацией культурологов Оксаны Мороз и Катерины Сувериной ряда материалов о trauma studies в популярных просветительских проектах.

Одним из самых известных критиков исследования травмы выступает американский культурсоциолог Джеффри Александер. В своей статье «Культурная травма и коллективная идентичность» он выводит три основных критических концепций:[20]

• Необходимо отказаться от «натурализма» при обсуждение коллективной травмы. В действительности никакого травматического опыта не существует. Если человек не может подобрать нужный вокабуляр или вспомнить ключевые моменты для описания травматического события, то это означает, что он в принципе не испытывал его.
• Не существует палачей и жертв в натуральном виде. Вместо этого участники травматического события конструируют в себе эти образы, что и делает их носителями травматических переживаний.[20]
• Травма всегда воображаема. Человек, который действительно получил страшный опыт может создать вокруг себя образ жертвы, транслируя этот образ повсеместно, что и создаёт широкое травматическое переживание, которое наследуется всей культурой.[20]

По мнению Дж. Александера (профессора Йельского университета), культурная травма формируется, если социальная группа полагает, что пострадала от тяжёлого рокового события, которое «впечаталось» в их коллективное сознание, навеки влияя на их воспоминания и трансформируя их будущую идентичность фундаментальным и непоправимым образом[21] [22].

• Посттравматическое стрессовое расстройство

на русском языке

• Травма: пункты: Сборник статей / сост. С. Ушакин, Е. Трубина, М.: Новое литературное обозрение, 2009.
• Мороз О. В., Суверина Е. Traumastudies: История, репрезентация, свидетель // Новое литературное обозрение. 2014. 1 (125)

на других языках

• Luckhurst R. The Trauma Question. — Routledge, 2008. — 256 p. — ISBN 978-0415402712.

• Методология изучения коллективной травмы. Культуролог Оксана Мороз о травматическом вокабуляре, методах исследования болезненных событий и носителях страшного опыта.
• Что читать о контроле власти, стихотворениях после Освенцима и способах преодоления ужасов прошлого, рекомендует культуролог Оксана Мороз
• Trauma Studies: стратегии профессиональной борьбы с культурным «мутизмом»