Земельная реформа 1920 года в Латвии

В 1816 и 1819 гг. царские законы освободили крестьян Эстляндской и Лифляндской губерний от крепостной зависимости, но без земли.[1] Пытаясь сгладить противоречия между зажиточным немецким меньшинством и местными безземельными батраками из числа автохтонных эстонцев и латышей, правительство царской России пошло на ряд изменений. Аграрная реформа в Лифляндии (1849) и аграрная реформа в Эстляндии (1856) отменили барщину и выделили лично свободным крестьянам до 80 % пахотной земли региона, но без лесов. Однако к началу ХХ века немцы по-прежнему владели почти всеми лесами Прибалтики и значительной долей пахотных земель. К примеру, в 1913 году немецкие дворяне по-прежнему владели 48,1 % пахотной земли в пределах современной Латвии.[2] Поэтому аграрный вопрос оставался одной из самых насущных задач молодых эстонского и латвийского государств в 1918—1920 гг.

16 сентября 1920 года Учредительное собрание приняло первую часть закона «О земельной реформе». Она предусматривала создание Государственного земельного фонда и национализацию крупных поместий с целью изменения экономической и социальной структуры новосозданного государства. Без компенсаций были национализированы 1479 поместий, 171 поместье священников, 294 мелких поместья (pusmuiža), 202 сельских хозяйств, 546 отдельных земельных участков, 5865 частных усадеб общей площадью 3 млн 396 тысяч 815 гектаров. Прежним владельцам было оставлено по 50 га неотчуждаемой земли, которую было запрещено продавать, дарить, объединять, закладывать, отягощать без разрешения правительства[3].

Остальные три части закона были приняты позднее[4]:

• 2 часть «Об использовании Государственного земельного фонда» — 21 декабря 1920 года;
• 3 часть «Об укреплении Земельной реформы» — 3 мая 1922 года;
• 4 часть «О землеустроительных комитетах» — 17 сентября 1920 года.

Претенденты на получение земли были поделены на 5 категорий[4]:

1. безземельные крестьяне местной волости — кавалеры Ордена Лачплесиса, члены семьи павших солдат Латвийской армии и инвалиды войны;
2. крестьяне других волостей — солдаты Латвийской армии со стажем службы минимум полгода, участники Боев за освобождение, участники или инвалиды латышских стрелковых батальонов;
3. все прочие безземельные крестьяне местной волости;
4. крестьяне других волостей, имеющие собственный инвентарь для хозяйственной деятельности;
5. прочие желающие без инвентаря.

Вне категорий земля выделялась правительственным, муниципальным, общественным учреждениям, для социального благоустройства и культурных нужд. Автоматически также выделялась земля для прирезков наделов местных малоземельных крестьян, устройства нового хозяйства на месте существующей, арендаторам, долгое время использовавшим какой-то надел[4].

Инвалиды войны получали землю бесплатно, прочим надо было платить от 10 до 29 латов за гектар[4].

До Земельной реформы помещикам принадлежало 55% частных земель. Число остзейских немцев по первой переписи 1920 года составляло 58 097 человек (3,5 % населения страны). Национализированные у них 3,4 млн га земли составляли почти половину от общей площади сельскохозяйственных земель под контролем Латвии того периода. Немцы в Латвии таким образом остались без средств к своему традиционному существованию, коими являлась сдача земли в аренду безземельным латышам, латгальцам, сету, а также (реже) русским староверам и православным.

Реформу начали осуществлять в 1920 году и закончили в 1937-м, в результате чего землю получили 55 тысяч 964 новых собственника, создавшие 54 тысячи 128 новых хозяйств. В их распоряжении оказалось только 928 тысяч 757 га из национализированных более чем 3 млн. Половина хозяйств не превышала 22 га, а крупные хозяйства площадью свыше 500 га были уничтожены. 31,6% всех хозяйств были средние и выше среднего, они обрабатывали 64,5% всей земли. хозяйств площадью свыше 50 га было немного: в их распоряжении оказалось 23,2% земли[4]. Не подлежали национализации отделённые от поместий участки земли, если их приобрели граждане Латвии до 23 апреля 1915 года[4].

Уже принимая 1-ю часть закона, в Государственный земельный фонд зачислили и национализировали все находившиеся в границах Латвийской республики поместья со зданиями, землёй и инвентарём. Прежних владельцев оставили как управляющих чужим имуществом без полномочий до момента, пока его переймёт Министерство земледелия. Все договоры о покупке или отчуждении земли, залоги и отягощения, долговые обязательства были объявлены не имеющими силы до утверждения латвийским правительством. Финансовую часть реформы обеспечивал Государственный земельный банк, созданный в 1922 году[4].

В 1924 году Латвийский сейм, в отличие от эстонского Рийгикогу, постановил, что бывшие владельцы не получат никакой компенсации от государства (в Эстонии в 1926 году новая редакция закона эстонских властей установилa компенсацию бывшим владельцам в размере 3 % от рыночной стоимости земли и никакой компенсации за лесные угодья). Немецкие дворяне таким образом окончательно обанкротились, хотя семье и позволялось сохранить 50 га земли для личного пользования[5], но этого было недостаточно для жизни на широкую ногу в огромных особнякax дворцового типа, к которой привыкли немецкие дворяне. К слову, подобные реорганизации произошли после Первой мировой войны в нескольких европейских странах, но реформы в Эстонии и в Латвии были самыми радикальными, поскольку там немецкие меньшинства владели половиной всех пригодных к обработке земель, что шло вразрез с этнократической политикой новых независимых государств региона.

В 1929 году Сейм дополнительно постановил, что местные немцы-члены Прибалтийского ландесвера численностью 3,1 тыс. чел., которые пытались сохранить прогерманский режим на территории Латвии, также не имеют права получить компенсацию за переданные латышам земли.

В отличие от Эстонии, где реформа проводилась сначала в 1919 году, а затем повторно и в 1920 году, после того как советская Россия передала Эстонии Печорский уезд, русскоязычные волости Латвии (Абрене) были охвачены реформой сразу. В Лудзенском уезде этноземельный расклад отличался от среднелатвийского: немецких латифундий и мыз здесь не было, а преобладающее население, состоящее из смеси белорусов, русских, поляков, латгальцев и сету, вело хозяйство более или менее общинного типа. Это также раздражало латвийские власти, стремящие к унификации хозяйственной методики по всей стране. В Лудзенском уезде также была проведена земельно-административная реформа, поставившая перед собой цель разрушить общинное земелевладение в русскоязычной среде, а также сблизить латгальцев с латышами в плане внедрения методов ведения хуторского фермерского хозяйства. Таким образом, коллективизация, развернувшаяся здесь после передачи Пыталово РСФСР в 1945 году, фактически вернула местных русских к традиционному для них дореволюционному общинному землепользованию, которое латвийские власти пытались разрушить.

Русские крестьяне Латгалии по доле трудоспособного населения опережали латышей, однако земли им досталось меньше: на 80% всех земельных собственников-латышей пришлось 88% угодий, а 11% собственников-русских получили 6% угодий[6].