Живое слово (методика)

Обращаясь к эвристической методике интеллектуально-нравственного развития «Живое слово», не будет лишним рассмотреть вопрос об истории появлении этой метафоры в русской поэзии, словесности вообще. Исследования поэтических текстов XVIII–XIX веков показали, что эта метафора не встречается у поэтов XVIII века, таких как В.К. Тредьяковский, М.В. Ломоносов, А.П. Сумароков, Г.Р. Державин, А.Н. Радищев и И.А. Крылов.

Выражения viva vox dоcet (с лат. живое слово учит) или viva vox alit plenius (с лат. живая речь питает обильнее) относятся к числу крылатых римских выражений, а их основная составляющая встречается во втором цикле писем Плиния Младшего, относимых исследователями к концу I – началу II века новой эры, но на русский язык эти письма были переведены только в середине ХIХ века: «Живое слово Наставника, исходящее из глубины души его, нравственно настроенное, и учение, направленное на одну только память, есть лучший проводник к развитию ума и сердца юношей».[1]

Появление метафоры «живое слово» в русской словесности связано с первым переводом Нового Завета с церковно-славянского на русский язык в начале XIX века, осуществленного Русским библейским обществом (осн. 1813), где этот художественный эпитет представлен и на церковнославянском, и на русском языках. А уже спустя десятилетие эта метафора начинает обживаться и в русской литературе. Впервые этот художественный эпитет к слову применяет М.Ю. Лермонтов в стихотворении «Молитва», написанном пятнадцатилетним поэтом в 1829 году, и повторяет 10 лет спустя в стихотворении с таким же названием:

Позднее эту метафору используют в своих виршах и другие поэты XIX века. В 1849 году эту метафору воспевает И.С. Никитин в стихотворении «Монастырь»: «Святых молитв живое слово», а ещё позднее, в 1864 году, Н. П. Огарёв — уже в самом заглавии: «Мой русский стих, живое слово».

В поэтическом же творчестве других мастеров слова XIX века, таких как В. Жуковский, А. Пушкин, А. Дельвиг, Д. Давыдов, А. Фет, Ф. Тютчев, А. Кольцов эта метафора не обнаруживается. И хотя у А.С. Пушкина встречаются более трех десятков различных эпитетов, но «живое» по отношении к слову поэт поэтов ни разу не употребил в своих творениях. И уже несколько позднее И.С. Тургенев и В.Г. Белинский назвали слова Пушкина живыми.

На протяжении столетий художественный эпитет Слово живое был достоянием редких церковных молитв, известных только священнослужителям, поскольку эти молитвы, по сложившемуся за полторы тысячи лет правилу, относятся к тайным, недоступным мирянам, а священники читают их только на Литургии Василия Великого после общецерковного пения Символа Веры, при Святом Возношении — склонившись и тайно.

Что касается русскоязычной поэзии ХХ века, здесь звучат иные мотивы. Ни у В. Маяковского, ни у А. Блока и С. Есенина, ни у Б. Пастернака и О. Мандельштама, ни у А. Ахматовой и М. Цветаевой, ни у Е. Евтушенко и С. Маршака, ни у И. Бродского и В. Высоцкого, ни у Р. Рождественского и А. Вознесенского, эта метафора не в обиходе.

По мнению архиепископа Амвросия, понятие о живом слове могло сложиться во всей полноте и ясности только в христианском мире. По буквальному смыслу оно есть слово дающее, возбуждающее и направляющее жизнь. По существу, эта метафора акцентирует преемственность русской литературной традиции от церковнославянской, служит своеобразным «маркером жанра», указывающим на особенный духовный смысл.[2]

Значительный вклад в изучение метафорического термина в ХХ веке принадлежит Г.Г. Шпету. В 2009 году систематизации тезисов Г.Г. Шпета в отношении этого тропа, а также другого известного филолога М.М. Бахтина, была посвящена монография Н.Ф. Алефиренко: «Проблемы функциональной лексикологии», в которой автор замечает, что «столь непривычная для науки номинация возникла по аналогии с такими метафорическими терминами, как «живое знание» (пристрастное, заинтересованное), живое действие (немеханическое – одухотворенное)». Своим содержанием монография отвечает на вопросы: что такое «живое» слово; описывает методологические основы, принципы и теоретические предпосылки когнитивно-семиологического исследования, выясняет этноязыковую природу концепта и его дискурсивную среду, рассматривает «живое» слово как концепт, определяет место «живого» слова в языковой картине мира и называет её «этнокультурной константой языкового сознания».[3]

В 2011 году в журнале «Известия Волгоградского государственного педагогического университета» на книгу была опубликована рецензия, и в этом же году – статьи В.К. Харченко «Концепция "живого" слова и так называемые парадоксы детской речи» и Л.И. Плотниковой «Новые живые слова в дискурсе современности»; таким образом, в конце ХХ – начале ХXI века метафора «живое слово» получила новый импульс.

Изменение общественного устройства в XIX веке потребовало радикальных перемен в области образования, реформирования российской школы. В 1887 году в статье о двадцатипятилетнем юбилее «Филологических записок» Хованский, вспоминая о причинах побудивших его взяться в предреформенном 1860 году за создание журнала, пишет, что главной его целью было составление нового учебника по преподаванию русского языка[4]. В течение трех десятилетий редактор публикует свои статьи и труды других авторов на эту тему, собирает материалы для такого учебника: «считаем не лишнею всякую заметку, в которой указывается, – где, когда и как развивалась эта деятельность, – как шло преподавание русского языка»[5].

С 1888 года на страницах его журнала появляются статьи А. В. Барсова: «Методика русского языка»[6] и «Живое слово для изучения родного языка»[7]. В 1889 году «Живое слово для изучения родного языка» выходит в отдельном издании.

Отдельное издание методики "Живое слово"

В феврале 1889 года в журнале «Русский филологический вестник» на методику вышла рецензия В. Ф. Истомина, на которую А. В. Барсов, в свою очередь, опубликовал ответ в журнале Хованского[8].

В ноябре этого же года в С.-Петербургском журнале «Пантеон Литературы» о принципах новой методики публикуется статья Ф. И. Буслаева, в которой академик выражает мнение о её необходимости в связи с тем, что «нет ничего вреднее в педагогическом отношении, чем чрезмерное преобладание утомительного для ума и памяти бесплодного заучивания наизусть грамматических правил, отрешенных от живой, осмысленной речи, тогда как время должно быть сберегаемо для предметов, более обязательных по их образовательному действию в умственном и нравственном отношении».[9] А в журнале «Педагогический сборник» появляется статья В. П. Геннинга, содержащая рецензию на методику «Живое слово».[10]

В декабре в «Филологических записках» публикуется отзыв В. А. К-на на отдельное издание «Методики», в котором автор замечает, что «по своей разносторонности и жизненности методика настолько нова в применении, что родители и вообще интересующиеся делом преподавания удивлялись, что они в своё время не слыхивали подобных объяснений».[11]

В этом же году в журнале выходят статьи г. Куклина «Разборы избранных образцовых поэтических произведений русской литературы» и г. Верещагина «Заметки к вопросу об улучшении преподавания русского языка в гимназиях в связи с письменными упражнениями», также посвященные развитию новой методики и представляющие «живые картины умственных и психологических процессов».[12]

В 1889 году Барсов дополняет методику новыми приложениям: «Приложение сведений из логики к чтению и писанию сочинений» и «О домашнем чтении книг учениками»; а в 1899 году в Санкт-Петербурге отдельным изданием выпускается «Приложение к статьям об устных сочинениях»[13]. В начале XX века «Живое слово» А. В. Барсова неоднократно переиздается в Тифлисе и Екатеринодаре в период с 1902 по 1915 годы.

Спор о том, какова должна быть программа курса словесности, из каких принципов следует исходить при анализе произведений, какие приемы изучения дают наибольший эффект, продолжался на страницах «Записок» почти 60 лет. Любопытно, что авторы всех статей сходятся лишь в одном: программы, представленные Министерством просвещения, не могут удовлетворять ни учащихся, ни учителей; существующая методика изучения приводит к зубрежке, и её надо менять[14].

В 1892 году выходит в свет книга «Живое слово» харьковского архиепископа Амвросия, в которой автор подробно разбирает условия, определяет качества и способности, необходимые для внедрения живой ораторской методики[15] В 2009 году об истории и содержании ораторской методики была написана статья, представляющая собой детальный анализ педагогического наследия архиепископа Амвросия.[16]

В 1963 году в сборнике «Материалы по русско-славянскому языкознанию» была опубликована статья, посвященная методическим вопросам на страницах журнала «Филологические записки» и приуроченная к 100-летнему юбилею издания. Педагогическая методика А. В. Барсова стала здесь главным исследовательским объектом. По мнению советских ученых, лучшие технологии, предлагаемые журналом Хованского смогли воплотиться спустя полвека и в советской школе.

В 1994 году в продолжение традиции издательство «Просвещение» выпустило 100000-м тиражом пробный учебник для младших классов «Живое слово»[17], в методическом отношении гораздо менее подробный, чем учебник В. А. Барсова[4].

В 2013 году, в ходе подготовительных мероприятий к 200-летнему юбилею редактора-издателя «Филологических записок», Фонд Хованского осуществил репринтное переиздание методики[18].

Хрестоматия «Живого слова»

Краткое содержание методики было изложено в статье Хованского «В чем нуждается наше учебное дело по преподаванию русского языка?» (1889), в которой автор обращает внимание, что при излишестве учебников недостает руководства, которое:

• 1) более удовлетворяло бы педагогическим и филологическим требованиям науки о языке,
• 2) не обременяло бы учащихся, а заключало в себе легкий, простой и общедоступный способ передачи строя языка и форм языка в живых рассказах и объяснениях, велось бы в виде собеседования,
• 3) могло интересовать учащихся и возбуждало бы в них любовь к родному языку,
• 4) заключало бы в себе условия для развития и воспитания учащихся не только в отношении умственном, но и нравственно-религиозном и эстетическом.

Вместе с тем автор высказывает свои соображения о необходимых для развития методики условиях: «Желательно, чтобы преподавателям 1) предоставлено было более простора в выборе средств для развития мыслительности в учащихся и в расширении методических приемов, 2) уделено было больше времени преподаванию родного языка»[19].

А. В. Барсов формулирует свои «требования учебного метода»:

• 1) идти от известного к неизвестному;
• 2) изучение материала должно идти постепенно: вначале — отрывочно, эпизодично, накапливая материал для построения системы;
• 3) новые знания должны ассоциироваться с прежними, связь надо проводить по месту, по времени, по сходству, ставить в причинную зависимость;
• 4) надо строго отбирать ценный материал. Учащимся надо дать перед чтением вопросы, наталкивающие на извлечения из произведения не сюжета, а существенного: идеи, способов описания героя, характера образных средств;
• 5) материал давать не готовым, а развивать посильную самодеятельность. В старших классах анализировать не под руководством учителя, а только с помощью его;
• 6) кроме труда под руководством преподавателя нужен труд самостоятельный, требование «все должно быть разучено в классе» — антипедагогично.

Такая методика, по мнению авторов, должна была прийти на смену преимущественного способа — погони за подлежащим и сказуемым и т.п. и схоластике с зубристикой, обременяющими и подавляющими память учащихся, рассудок, сознание.

Методика, по существу, развивала педагогическую концепцию Иоганна Песталоцци, который многократно выступал против вбивания в головы детей знаний путём механического запоминания, зубрёжки.

Отличительной чертой методики является практика комплексного применения сведений из логики, психологии, языкознания (этимологии) и литературоведения.

Главная задача «Методики» состояла именно в том, чтобы «посредством живых рассказов и объяснений в виде собеседований с детьми — в 1-х, заинтересовать молодых слушателей и тем избавить их от зубристики; и во 2-х, дать более широкое направление и образование, не только умственное, но и нравственное воспитание, тогда как школа более учит, а не воспитывает, а надо уравновесить и то, и другое<...> Форма в «Живом слове» эвристическая, все сообщается «путём наводящих вопросов»»; это – самая целесообразная форма, это – путь открытий».[20].

Для всестороннего развития учащихся предполагалось использовать выработанную «Методику» в связи с логикой, математикой и словесностью, иностранными языками[21].

Современные специалисты в педагогике и методологии высоко оценивают педагогический потенциал методики:

3 октября 2014 на базе ВГУ состоялась международная научно-практическая конференция «Сопоставительная и славянская филология: история, состояние, перспективы», организованная Фондом им. А. Хованского и посвященная 200-летнему юбилею первого редактора-издателя «Филологических записок». Результатом работы конференции стал юбилейный выпуск журнала, составленный из статей по темам, соответствующим разделам дореволюционного журнала: по теории и философии языка, лингвокультурологии и культуре речи, педагогике и методикам преподавания, славяноведению, литературоведению и искусствоведению. Несколько докладов, подготовленных к конференции, и статей, вошедших в сборник, были посвящены непосредственно методике «Живое слово»:

Юбилейный выпуск "Филологических записок", 2014

• Алефиренко Н. Ф. Ценностно-смысловая аура живого слова;
• Комарова Э. П. Модернизация образования: история и перспективы;
• Кольцова Л. М., Чигирева Е. М. Педагогические идеи А. А. Хованского и развитие образования в Воронежской губернии пореформенного периода;
• Кривотулова Е. В. Научно-педагогический журнал «Филологические записки» как результат проектировочной деятельности А. А. Хованского;
• Лыжова Л. К. Актуальность методических идей журнала «Ф.З.» А. А. Хованского в наши дни;
• Панина Л. Ю., Заварзина Л. Э. Выступления Н. Ф. Бунакова на страницах «Филологических записок»;
• Русинова Е. Е. Методика «Живое слово» в контексте модернизации российского образования;
• Сидорова Е. В. Вклад А. В. Барсова и А. А. Хованского в «Живое слово для изучения родного языка»;
• Чепякова И. Ю. Психолого-педагогические особенности преподавания приставочных глаголов пространственного значения древнегреческого языка студентам-классикам на основе методики «Живое слово»[22].

Из журнала «Филологические записки»:

• Половцов В. Три направления теории родного языка // Филологические записки. — Воронеж, 1860. — Вып. 1. — С. 19-34.
• Хованский А. О слове и поэзии вообще // Филологические записки. — Воронеж, 1860. — Вып. 1. — С. 69-72.
• Хованский А. Мысли о преподавании русского языка // Филологические записки. — Воронеж, 1860. — Вып. 2. — С. 142-153.
• Дмитрюков А. Замечание о практическом преподавании русского языка // Филологические записки. — Воронеж, 1860. — Вып. 2. — С. 154-157.
• Шереметевский, Владимир Петрович // Педагогический терминологический словарь. — С.-Петербург: Российская национальная библиотека (рус.). — 2006. Начатки науки о родном языке // Филологические записки. — Воронеж, 1881.
• Хованский А. Отзывы критики об издании В. П. Шереметевского «Начатки науки о родном языке. Опыт программы первой ступени обучения языку» // Филологические записки. — Воронеж, 1884. — Вып. 2.
• Шереметевский В. Слово в защиту живого слова в связи с вопросом об объяснительном чтении. — М., 1886. — 115 с.
• Ивановский И. Методы и предметы в народных училищах в царствование императрицы Екатерины II-ой // Филологические записки. — Воронеж, 1899. — Вып. 6. — с. 1-24.
• Николаевский А. Заметка о преподавании русского языка // Филологические записки. — Воронеж, 1889. — Вып. 2. — С. 14-18.

Из материалов научно-практических конференций:

• Лазарев А.И. «Вечная новизна старины» в отзывах педагогов на методику «Живое слово» // Инновационные технологии как средство достижения высокого качества образования по предметам филологического цикла и эффективные модели обучения в условиях перехода на ФГОС второго поколения: материалы Всероссийской (заочной) научно-практической конференции. ВОИПКиПРО. — Воронеж, 2013. — Ч. 6. — С. 46-52.
• Русинова Е.Е., Лазарев А.И. Журнал «Филологические записки» как источник воронежской педагогической школы // Духовно-нравственное воспитание молодежи: традиции и инновации. Под ред. И.Ф. Бережной, С.В. Поповой. – Воронеж, 2015. – С. 110-115.

• Барсов А. Живое слово для изучения русского языка // ред. А. Хованский. Воронеж, 1889.
• Барсов А. Приложение сведений из логики к чтению и писанию сочинений // ред. А. Хованский. Воронеж, 1890.
• Барсов А. Хрестоматия к методике «Живое слово» // ред. А. Хованский. Воронеж, 1897.

• Российская государственная библиотека.
• «Пантеон Литературы» в словаре Брокгауза и Ефрона
• «Педагогический сборник» в словаре Брокгауза и Ефрона
• Педагогический терминологический словарь. — С.-Петербург: Российская национальная библиотека. 2006.
• Учебно-методический комплекс по специальности «История педагогики и образования»
• Вечная новизна старины // Комсомольская правда

• Педагогические технологии
• Эвристическое обучение