Бушетта, Томмазо

В Италии он помог судьям Джованни Фальконе и Паоло Борселлино добиться значительных успехов в борьбе с организованной преступностью (позже обоих убила мафия)[4]. Он был главным свидетелем в максипроцессе, что привело к отправке в тюрьму почти 350 мафиози. Бушетта показал существование и функционирование Комиссии сицилийской мафии. Это позволило Фальконе утверждать, что Коза Ностра была единой иерархической структурой, управляемой Комиссией и ее лидерами, которые обычно не марали руки преступлениями лично, и она может нести ответственность за преступную деятельность, которая была совершена в интересах организации. Это стало известно как теорема Бушетта и было признано юридически, с подтверждением при максипроцессе в январе 1992 года.

Его показания в пиццерийном деле в середине 1980-х годов позволили схватить сотни гангстеров в Италии и США, в том числе Гаэтано Бадаламенти[5].

В качестве вознаграждения за помощь Бушетта было разрешено жить в США с новыми документами по программе защиты свидетелей. Он, как сообщается, подвергался пластической операции, чтобы скрыть свою личность. Иногда он давал интервью, но его лицо всегда было пикселизировано. В интервью итальянскому журналисту Энцо Бьяджи Бушетта весело хвастался, что он потерял девственность в возрасте восьми лет с проституткой за бутылку оливкового масла. Бушетта был женат три раза и имел шестерых детей, и в один момент оказался под подозрением мафии за измену своей первой жене: в глазах мафии прелюбодеяние было большим преступлением, чем убийство. Вероятно, члены "семьи" резонно полагали, что если он способен предать жену - то способен предать и "семью". Находясь в тюрьме в семидесятых, он узнал, что его босс хочет исключить его из организации. Судьи и полицейские находили его очень вежливым и интеллигентным, хотя иногда склонным к тщеславию. Как и большинство информаторов, Бушетта был иногда несколько скупым на истину. Однажды он заявил, что он никогда не занимался наркоторговлей, хотя он когда-то говорил, что все в мафии вовлечены в это, не исключая себя. Первоначально он отрицал, что кого-нибудь убивал, но позднее он признался в телевизионном интервью, что он убийца.

Некоторые из его лживых заявлений имеют понятные мотивы. В 1980-х годах он сказал, что ему ничего не известно о связи таких политических деятелей, как Сальво Лима и Джулио Андреотти, с мафией, но в 1990-х признался, что знал о таких связях, и утверждал, что притворялся, потому что политики, о которых идёт речь, тогда были у власти, и он опасался за свою жизнь, даже будучи под программой защиты свидетелей.

Только убийство судей Антимафии Джованни Фальконе и Паоло Борселлино в 1992 году заставило Бушетта говорить о связи между мафией и политиками. 6 ноября 1992 года, Бушетта свидетельствовал перед Антимафиозной комиссией под председательством Лучано Виоланте о связи между Коза Ностра с Сальво Лима и Джулио Андреотти.

Бушетта свидетельствовал: «Сальво Лима был, по сути дела, политиком, которого Коза Ностра использовала наиболее часто для решения проблем для организации, решение которых лежало в Риме»[6].

В суде Бушетта также очень подробно описал скрытые связи политиков и мафии:

Это не Коза Ностра связывается с политиками; вместо этого член Коза Ностра говорит, что президент — их, и если вам что-то надо, ты должен обратиться ко мне. Другими словами, Коза Ностра держит этого политика в кармане. Каждая глава семьи в Мафии выбирает человека, характеристики которого уже заставят его выглядеть идущим навстречу. Забудьте, что сперва надо заключить договор. Напротив, он подходит к кандидату и говорит: «Господин, я могу сделать это сейчас и для вас, и мы надеемся, что вы вспомните нас, когда вас изберут». Кандидат побеждает и ему надо как-то расплатиться. Ты говоришь ему: «Нам это надо, ты это сделаешь или нет?» Политик немедленно всё понимает и всегда действует[7]

Когда мафиози Сальваторе Чанчеми признался ему на суде в 1993 году, что он задушил двух его сыновей, Бушетта простил ему это, сказав, что он знал, что он не мог отказаться.

Бушетта умер в Нью-Йорке от рака в 2000 году, когда ему был 71 год; свои последние годы он мирно прожил в США.