Берлинский фонограмархив

(аудио)
	Kham Hom
	«Kham Hom», или «Сладкие слова» — одна из записанных Штумпфом тайских песен (24 сентября 1900 года)
Помощь по воспроизведению

История архива начинается в сентябре 1900 года, когда психолог Карл Штумпф и врач Отто Абрахам записывают на фонографе выступление музыкантов придворного музыкального театра из Сиама, гастролировавшего в Берлине. Карл Штумпф был в то время директором Института психологии берлинского Университета Фридриха Вильгельма, поэтому изначально коллекция располагалась в помещениях института в Городском дворце. В 1904 архив официально становится частью института, его первым директором назначается Э. М. фон Хорнбостель, ученик и коллега Штумпфа. Хорнбостель занимал пост директора архива с 1905 по 1933 год. Это время было весьма плодотворным для архива. Архив активно пополнялся новыми записями, было налажено сотрудничество с фольклористами из Музея Этнографии, учёными, привозившими записи из многочисленных экспедиций (см. подробнее раздел Коллекция). Вёлся обмен записями с фонограмархивами и коллекционерами других стран, копирование восковых валиков (с помощью создания медной матрицы), расшифровка и публикация полученных материалов[1].

Публиковались транскрипции записей, работы по музыковедению акустике, музыкальной психологии (Э. М. фон Хорнбостеля, Карла Штумпфа, Курта Закса и многих других). Изучение материалов фонограмархива положило начало новой области музыковедения — сравнительному музыковедению[1][3].

Во время Первой мировой войны архив участвовал в записи военнопленных в военных лагерях (см. подробнее раздел Коллекция).

Архив был частью Института психологии вплоть до выхода Штумпфа на пенсию в 1922 году. Затем он становится частью Берлинской высшей школы музыки. В 1933, с приходом к власти нацистов, Хорнбостель в связи со своим еврейским происхождением снят с должности и вынужден уехать из Германии[4][5]. Директором архива назначен Мариус Шнайдер, один из учеников и ассистентов Хорнбостеля[6]; сам архив переводится в Музей народоведения в Берлин-Далеме.

В 1944 году бо́льшая часть архива была эвакуирована из Берлина в силезские рудники[7]. Оттуда после прихода советской армии архив был отправлен в Советский Союз среди других военных трофеев[7][8]. При этом относившаяся к архиву документация осталась в берлинском Музее народоведения и после раздела Германии оказалась на территории Западного Берлина[7].

Трофейный архив прибыл в Ленинград, в отделение Института этнографии Академии наук СССР из Москвы в 1948 году. В 1949 ящики с валиками были открыты и специальный комитет под руководством музыковеда-фольклориста Е. В. Гиппиуса приступил к изучению архива. Согласно их данным, к ним поступило 14 478 предметов — валиков, медных матриц и шеллаковых пластинок (не считая 47 валиков и 241 пластинки, оказавшихся сломанными)[8].

Вплоть до 1958 года судьба архива оставалась нерешённой: его пытались приписать к тем или иным научным учреждениям (Институту этнографии, Институту мировой литературы, Пушкинскому Дому). В Ленинграде не было необходимых условий для хранения и изучения архива[8], кроме того, учёные не располагали необходимыми для работы с архивом сведениями — оставшимися в Берлине подробными «журналами» для каждой записи[1].

17 июня 1958 принято решение Правительства, а 30 июня выходит приказ Президиума Академии наук СССР о передаче ГДР вывезенных из Германии культурных ценностей, находящихся в фондах Академии. Валики (позитивы[1]) в срочном порядке копируются, так как передача должна состояться уже в ноябре 1958. Архив Юлия Блока (176 валиков) — «собрание уникальных звуковых документов русской культуры конца XIX — начала XX веков»[8] — решено оставить в Пушкинском доме[8] (см. ниже архив Юлия Блока).

В 1959 архив попадает в Академию наук в Восточном Берлине. С 1966 по 1970 более 4000 валиков удаётся переправить через Стену в Западный Берлин, копировать и вернуть обратно. Однако в 1970 этот процесс был прерван властями Восточного Берлина, архив опечатан[9].

В Западном Берлине, в Музее народоведения, новый директор музея Курт Рейнхард предпринимает попытку восстановить архив по сохранившимся документам. Он обращается с просьбой к другим музеям, организациям, коллекционерам, и таким образом восстанавливает малую часть коллекции на фонографических валиках. Недостающие записи восстанавливаются на плёнке. Официально архив был открыт в 1952 году и составил вместе с собранной к тому моменту коллекцией музыкальных инструментов Отдел музыкальной этнологии Музея народоведения[1][10].

В 1991 году историческая коллекция и восстановленный архив объединяются.

В 1998 был начат проект по переводу записей с восковых цилиндров и негативов на аудиокассеты в формате DAT (на 2004 год были оцифрованы 188 (из 350) коллекций, около 7000 валиков)[1].

В 1999 году записи на фонографических цилиндрах Берлинского фонограмархива включены ЮНЕСКО в реестр «Память мира»[2]. В следующем году в Музее этнографии была проведена международная конференция, посвящённая столетию архива[1][примечание 1]

В начале 2000-х была найдена ещё одна часть архива, считавшаяся на Западе пропавшей в годы войны — собрание записей Юлия Блока.

По состоянию на 2012 год архив является частью Отдела музыкальной этнологии берлинского Этнологического музея. При участии архива, в музее проводятся выставки и мультимедиа-инсталляции, посвящённые различным музыкальным культурам мира, учёным-собирателям и технике звукозаписи (например,  (недоступная ссылка),  (недоступная ссылка) — анонсы выставок на сайте Государственных музеев Берлина, на немецком языке).

Историческая и современная коллекции архива представляют научный интерес для этнографов, музыковедов и других исследователей. Собрание Берлинского фонограмархива — ценный источник сведений по истории музыки и танца, коллекции архива отразили изменение культурных традиций на протяжении столетия. На сегодняшний день это одно из самых полных собраний традиционной музыки[1], которое постоянно пополняется новыми записями (в том числе видеозаписями)[1].

Многие записи из коллекции фонограмархива зафиксировали сильно изменившиеся или исчезнувшие ныне культурные традиции (например, записи исчезнувших аборигенов Огненной Земли, сделанные в 1923 миссионером и антропологом Мартином Гузинде)[9]. Поэтому сохранившаяся в архиве музыка востребована в тех странах, где когда-то была записана, а сегодня сохранилась лишь фрагментарно — копии записей передавались архивом в соответствующие учреждения Аргентины, Камеруна, Папуа Новой Гвинеи, Японии, Судана и других стран[1]. Существуют примеры, когда записи архива использовали для восстановления более или менее утраченных традиций танца и музыки (придворная музыка Фумбана в Камеруне и Буганды)[9].

Исследования образцов музыки, привезённых со всего света, положили начало сравнительному музыковедению (нем. vergleichende Musikwissenschaft, англ. comparative musicology), ставшему основой современной музыкальной этнографии[1][3], а круг учёных, работавших с архивом, стал впоследствии называться Берлинской школой сравнительного музыковедения.

(аудио)
	Eagle Song
	Песня индейцев-хопи из Аризоны. Берлин, 1906. Записана Отто Абрахамом
Помощь по воспроизведению

(аудио)
	Music for the Lela Celebration
	Музыка для королевской церемонии «lela» (флейты и пение). Бали, Камерун, 31 декабря 1908. Записана Бернардом Анкерманом
Помощь по воспроизведению

Собрание 1893—1954 гг насчитывает около 30 000 валиков и разделено на 350 коллекций. Бо́льшая часть ранних записей (1900—1914) была сделана в бывших немецких колониях в Африке и Тихом океане, поэтому 30 % от числа всех валиков записаны в Африке, 20 % в Азии, 20 % в Америке, 12 % в Австралии и Океании, 10,4 % в Европе, 7,6 % относятся к межрегиональным коллекциям[1]. Некоторые коллекции также содержат фотографии[9].

Первые из записей архива — записи гастролировавших в Берлине музыкантов: сиамского оркестра в 1900, японской театральной труппы Каваками и играющей на кото Садаякко в 1901, а также музыкантов — индейцев хопи в 1906[9].

Затем коллекция стала пополняться полевыми записями. Э. М. фон Хорнбостелю удалось привлечь к сотрудничеству учёных — этнографов и антропологов — из берлинского Музея народоведения. Отправляясь в экспедицию, они получали в архиве фонограф, необходимое оборудование, чистые валики и пустые карточки для заполнения в них определённой информации о записи (место, время, информант, характер записи и т. п.). По окончании экспедиции, оборудование возвращалось архиву. С валиков в архиве делался гальванопластический «негатив», а с него — копии для архива и сделавшего запись собирателя[1].

Впоследствии, подобным образом записи для архива собирались не только участниками официальных экспедиций. Собирателями становились антропологи, этнографы, композиторы, лингвисты, колониальные чиновники, миссионеры, врачи[1]. Кроме того, в архив присылали и более ранние записи, сделанные до 1900 года (например, коллекции Франца Боаса (индейцы квакиутл, 1893) и Чарльза Майерса (Торресов пролив, 1898)[9].

В исторической части архива есть записи из экспедиций Лео Фробениуса (Конго, 1906), Феликса Лушана (Южная Африка, 1905; Турция, Сирия, 1902), Мартина Гузинде (Огненная Земля, 1923), а также самого Хорнбостеля (индейцы пауни, 1906). Также в этой части архива есть записи из экспедиций по Сибири (Ernst Rudel, 1912), Российской Империи (Robert Pelissier (Роберт Пелисье),1911), Литве и Украине (Э. А. Вольтер, 1908), Эстонии и Советскому Союзу (Эльза Малер, 1937). (Коллекции архива описаны в работе Сюзанны Циглер Die Wachszylinder des Berliner Phonogramm-Archivs, Staatliche Museen, Berlin, 2006, ISBN 3-88609-527-4, также см. подробнее о составе коллекции:[9][11])

Архив осуществлял копирование и обмен записями с другими архивами и собирателями из Австрии (Венский фонограмархив), США, России, Дании, Голландии, Великобритании, Польши[9]. Так, в архиве хранится письмо композитора и собирателя музыкального фольклора Белы Бартока к Э. М. фон Хорнбостелю с вопросом о возможности копирования записей из Этнографического музея в Будапеште[10] (письмо приведено в статье Курта Рейнхарда:[10]. Также см., например, описание сотрудничества с архивом литовского исследователя Э. Вольтера в работе А. Андронова:[12])

Во время Первой мировой войны поступление в архив новых записей из экспедиций и других архивов было прервано. По инициативе Вильгельма Дёгена (создателя Берлинского звукового архива, филолога и педагога), было получено разрешение военного ведомства на проведение записей в лагерях для военнопленных. Организация записей была возложена на Королевскую Прусскую Фонографическую комиссию, которую возглавил Карл Штумпф (также лично принимавший участие в записях). С 1915 по 1918 годы были записаны около 2000 информантов из 35 военных лагерей на территории Германии — в том числе, военнопленные из Российской империи[11].

Кроме того, в архиве хранятся экспериментальные записи, сделанные в лаборатории Карла Штумпфа при Институте психологии и относящиеся к исследованиям в области психологии музыкального восприятия. (Записи из коллекции экспериментальных цилиндров в Виртуальной лаборатории Института истории науки Общества Макса Планка: ).

В начале 2000-х была найдена ещё одна часть архива, считавшаяся на Западе пропавшей в годы войны[13] — собрание записей Юлия (Юлиуса) Блока. Это собрание фонографических цилиндров хранится в Фонограмархиве Института русской литературы (Пушкинского дома) в Санкт-Петербурге. Записи 1890—1934 годов и документы из архива Юлия Блока после его смерти в 1934 были переданы в фонограмархивы Варшавы и Берлина. Среди них есть записи музыки в исполнении Сергея Танеева, Антона Аренского, Павла Пабста, Джозефа Хофманна, Яши Хейфеца, записи голоса Льва Толстого и, возможно, П. И. Чайковского и Антона Рубинштейна. Записи из этого собрания были выпущены в 2008 на CD фирмой Марстон Рекордс[13].

Сегодня в архиве содержатся записи на фоноваликах, плёнке, пластинках (начиная с шеллаковых пластинок заканчивая виниловыми), кассетах, дисках, видеозаписи, а также записи на цифровых носителях.

Фоновалики

Фонографы продолжали использовать в полевых исследованиях для полевых записей до 50-х годов из-за недостатка средств для покупки переносных магнитофонов[1]. На один валик помещалось от 2 до 4 минут записи. Качество записи падало после нескольких прослушиваний, так как звуковая дорожка в мягком воске быстро изнашивалась.

Архивом осуществлялось копирование восковых валиков. Для этого был заключён договор с компанией Presto, делавшей с записанных валиков медные матрицы[14]. С валика делался «негатив» — медная гальванопластическая копия («гальвано»), представлявшая собой полую болванку с «отпечатавшимися» внутри звуковыми дорожками валика (оригинальный валик при этом, как правило[1], разрушался, так как его выплавляли из матрицы)[12]. В эту болванку заливался чёрный или тёмно-коричневый воск — более твёрдый, чем светлый воск на оригинальном валике, благодаря чему полученная копия была долговечнее оригинала (сейчас делаются копии из специального красного воска[15]). Копии с медных матриц не всегда получались надлежащего качества[16]. С этим столкнулись и учёные, делавшие современные копии со старинных матриц (для последующей оцифровки): медные матрицы деформировались со временем, валик получался неровным, и копию было сложно проигрывать на фонографе[1].

Шеллаковые пластинки

(см. подробнее: шеллак, шелла́ковые пластинки)