Артапанус Александрийский

Фрагмент работы Артапануса Александрийского, скан страницы книги 1928 года Altjüdisches Schrifttum außerhalb der Bibel («Древнееврейские произведения, не относящиеся к Библии») Пауля Рисслера (Paul Rießler)

Артапанус использовал Септуагинту как основу для своего исторического сочинения, создавая свое собственное, отличающийся от библейского, повествование. Он описывает пребывание в Египте трех еврейских патриархов — Авраама, Иосифа и Моисея, представляя их героями, привнесшими в ближневосточную культуру многие важные изобретения.[1]

Согласно Артапанусу, Авраам научил Фараона астрологии, Моисей «облагодетельствовал человечество» изобретением лодок, египетского оружия и философии (Eusebius, PrEv 9.27.4). Также он рассказывает, что греки называли Моисея Мусеем, учителем Орфея (считавшегося отцом греческой культуры).[2] Также Артапанус приписывает Моисею разделение Египта на 36 номов и покорение Эфиопии, два достижения, традиционно приписывавшихся египетскому народному герою Сесострису.[3] В своем повествовании Артапанус подчеркивает, что народ любил праотцов евреев за их изобретения и достижения. Он даже замечает, что эфиопляне стали обрезываться в знак восхищения перед Моисеем.[1] Часть сочинения Артапануса опирается на повествование книг Бытия и Исхода, но в основном это плоды его собственных измышлений.

Одним из самых поразительных аспектов работы Артапануса является легкость, с которой он соединяет еврейскую и египетскую культуру и религию. Артапанус также пишет, что Моисей определил «для каждого из 36 номов бога, которому должно поклоняться, и что этими животными должны быть кошки и собаки и ибисы.»[1] Нет никаких сомнений в том, что Артапанус был знаком с животными культами Египта и с многочисленными центрами культового поклонения кошкам (например, в Телль эль-Бубастис) и ибисам (например, Туна эль-Гебель возле Гермополиса), что процветали во времена написания Артапанусом своей работы.[4] К сожалению, упоминание «кошек и собак и ибисов» не дает нам достаточно знаний о различных культовых центрах, которые могли бы быть использованы для датировки работы. Тем не менее, мы не можем определить только по повествованию Артапануса, в какой степени этот религиозный синкретизм существовал в сознании других евреев или египтян, писавших или живших в то время. Следует отметить, что в то время как Артапанус связывает имя Моисея с основанием культов животных, он также утверждает, что «освященные животные» были уничтожены во время пересечения Красного моря.[1] Это говорит о том, что, согласно Артапанусу, вклад Моисея в египетское общество был, в конечном счете, менее важен, чем его главное деяние: выведение израильтян из Египта.

Моисей также отождествляется с Гермесом в 9.27.6 (Евсевий, PrEv): «Из-за этого, Моисей был любим народом, и удостоился богоподобных почестей от жрецов и был назван Гермесом, потому что истолковал священные письмена.»[1] Гермес был греческим богом, посыльным олимпийских богов, в египетских традиции, был отождествлен с Тотом (Djehuty), богом мудрости и времени, изобретшим письменность.[5] Джон Коллинз указывает на игру словами, которую Артапанус мог заметить в греческом языке: имена Моисея, Тота, и объединяющее их имя Тутмос; но не поэтому Артапанус связывает Моисея с Тотом. Артпанус связывает еврейских патриархов, например, Авраама, научившего египтян астрономии (Авраам, Евсевий PrEv 9.18.1) и Моисея, истолковавшего священные письмена (возможно, еврейские буквы), и достигшего богоподобного знания Тота. Связь Моисея с фигурой Еноха отмечалась некоторыми исследователями, так как и Енох, по преданию, научил людей «правильной» астрологии (например, солнечному календарю; 1 Енох 1-36), однако Артапанус никак её не упоминает, четко обозначая лишь связь Моисея с Гермесом/Тотом. Это имеет смысл, потому что Артапанус пытается связать Моисея не с другими персонажами еврейской традиции, а с египетской историей, культурой и религией в целом.

Богословие Артапануса является предметом разногласий среди научного сообщества. Некоторые ученые считают, что он был евреем с языческим верованиями. Джон Барклай, например, считает, что оправдание Артапанусом египетских культов животных и придание Моисею статуса языческого божества указывают на то, что Артапанус был язычником.[2] Другие отмечают, что его увлечение чудотворными силами Моисея сближают его взгляды с эллинистическими языческими верованиями.[6] Другая группа ученых, однако, считает, что Артапанус «практиковал единобожие» — что сам он поклонялся только одному Богу, но признал возможность существования других богов.[7] Они утверждают, что Артапанус подчеркивает превосходство Яхве на протяжении всей своей книги, и что его изображение Моисея, как имеющего божественный статус, имеет библейские корни.[1]

Причина, по которой Артапанус стал писать свой вариант истории евреев, также является предметом дискуссий. Одни ученые указывают на напряженность в отношениях между диаспорами евреями и их эллинистическими соседями. Например, Карл Холладей (Carl Holladay) считает сочинение Артапануса примером «конкурентной историографии».[8] Это значит, что сочинения Артапануса должны были защитить евреев от нападений нееврейских историков, таких как Мането, чем и объясняется возвеличивание еврейских патриархов в его работе.[2] Джеймс Чарльзворт из Принстонского университета, например, утверждает, что Артапанус сочинил «про-еврейскую апологию» в ответ на антиеврейские египетские стереотипы.[9] Другие ученые отвергают эту току зрения, утверждая, что весьма маловероятно, чтобы неевреи стали читать приукрашенную историю евреев, которая к тому же принижает их собственную культуру.[6] Они выдвигают теорию, что целевой аудиторией Артапануса, в первую очередь были сами евреи, и что он написал свою романтическую историю, чтобы поддержать национальную гордость евреев. Некоторые ученые объединяют обе точки зрения, так как одна не исключает другую.

С другой стороны, Эрих Грюн (Erich Gruen) считает, что все эти споры полностью упускают из виду юмористический жанр, к которому и следует отнести сочинение Артапануса: сочинитель не мог рассчитывать, что его рассказ воспримут буквально, так как каждый, кто знаком с библейскими историями быстро распознает фантастические дополнения и манипуляции текстом. Вместо этого, Грюн настаивает на том, что Artanpanus игриво дразнит фараонов и преувеличивает достижения еврейских патриархов «комических пропорции», чтобы продемонстрировать свою уверенность в себе в качестве еврея диаспоры.[3]

Хотя возможно, что сочинение Артапануса оказало влияние на иудейского историка Иосифа Флавия, его влияние на литературную традицию в целом никак не прослеживается.

• H. M. Zellentin, "The End of Jewish Egypt: Artapanus and the Second Exodus, " in Gregg Gardner and Kevin L Osterloh (eds), Antiquity in Antiquity: Jewish and Christian Pasts in the Greco-Roman World (Tuebingen, Mohr Siebeck, 2008) (Texte und Studien zum antiken Judentum, 123), 27-73.
• «Artapanus», pp. 889—903 in The Old Testament Pseudepigrapha: Vol. 2 Expansions of the «Old Testament» and Legends, Wisdom and Philosophical Literature, Prayers, Psalms, and Odes, Fragments of Lost Judeo-Hellenistic Works. Ed James H. Charlesworth. Garden City, N. Y.: Doubleday.