Андроникова, Саломея Николаевна

Соломея (по документам) Андроникашвили родилась в Тифлисе. Была названа в честь грузинской святой Саломии Уджармской.

Отец — кахетинский князь Иван (Нико) Захарьевич Андроникашвили (1863—1944), в течение 13 лет он работал главным экспертом Кавказского комитета по защите от филоксеры, был городским головой Батуми. Познакомился с будущей женой в Петербурге во время деловой поездки.

Мать — Лидия Николаевна Плещеева-Муратова (1861—1953), приходилась внучатой племянницей поэту Алексею Плещееву. В первом браке имела троих детей, умерших в детстве. Во втором браке родила троих детей : дочь Саломея, дочь Мариам, (1891—1976; в браке Шарашидзе) и сын Яссе Николаевич Андроников (1893—1937; неоднократно репрессирован, расстрелян).

В 1906 г. вышла замуж , сменила фамилию на Андреева, и переехала в Петербург.

Муж — Павел Семёнович Андреев[1] (1877—?), купец. Пайщик и член правления товарищества «Табачная фабрика А. Н. Богданова и К°»", занимался торговлей табаком[2] и канцелярскими принадлежностями . Имел звание почётного гражданина. Ко времени женитьбы на Андрониковой — вдовец с тремя детьми. Единственная дочь от брака с Саломеей Николаевной — Ирина Павловна Андреева, родилась в Петербурге в 1911 г.[3] Семья жила в Петербурге, на лето переезжала в имение Скреблово Лужского уезда[4]. В 1906 г. Андреев на свои средства открыл в имении Скреблово «Андреевскую народную школу», продолжившую свою работу и после революции.

В 1912—1915 гг. была одной из посетительниц литературно артистического кабаре «Бродячая собака» на Итальянской улице; об этом пишет в своих воспоминаниях Георгий Адамович.

В 1915—1917 гг. Андреевы жили раздельно, но не разводились.[5] Павел Семёнович жил на 2-ой Рождественской улице, а Саломея Николаевна снимала квартиру по адресу — Васильевский остров, 5-я линия, д. 62 (доходный дом Макарова, на углу с Малым проспектом).

В это время она у себя держала литературный салон, собиравший замечательных поэтов того времени. Тэффи описывала её следующим образом:

Украшением синих вторников была Саломея Андроникова, не писательница, не поэтесса, не актриса, не балерина и не певица — сплошное «не». Но она была признана самой интересной женщиной нашего круга. Была нашей мадам Рекамье, у которой, как известно, был только один талант — она умела слушать. У Саломеи было два таланта — она умела, вернее любила, и говорить. <…> Многие художники писали ее портреты. У Саломеи была высокая и очень тонкая фигура. Такая же тоненькая была и Анна Ахматова. Они обе могли, скрестив руки на спине, охватить ими талию так, чтобы концы пальцев обеих рук сходились под грудью.

— Тэффи. Моя летопись. — М.: Вагриус, 2004. — С. 301. — (Мой 20 век). — ISBN 5-475-00013-1.

Анна Ахматова в конце 1916 года стала её подругой[6] и писала о ней: „ Равно на всех сквозь чёрные ресницы дарьяльских глаз струился нежный свет…“ . Осип Мандельштам, посвятил ей стихи в 1916 г. Аветик Исаакян сказал о ней: „женщины её породы рождаются раз в столетие, когда не реже, нарочно для того, чтобы быть воспетыми и увековеченными“[7]. В доме у Саломеи Андреевой бывали Генрих Нейгауз, Сергей Прокофьев, скрипач Павел Коханский[8], пианист Александр Боровский[9], Артур Лурье.[10], Михаил Кузмин, Сергей Маковский , А. А. Смирнов, художники Василий Шухаев, Яковлев, Николай Радлов.

В 1915—1919 гг. состояла в связи с поэтом Сергеем Рафаловичем[11] [12], который с 1905 был женат на Александре Артуровне Рафалович, дочери финансиста А. Г. Рафаловича, и жил на два города, Париж и Петербург, и на две семьи.

В июне 1917 года уехала из Петербурга в Крым, в Алушту, с Рафаловичем и со своей дочерью Ириной. В Алуште жила на даче А. А. Смирнова в Профессорском уголке, принадлежавшей родителям его жены Е. П. Магденко. Там же жили в то время Осип Мандельштам,Сергей Радлов с женой, поэтессой Анной Радловой, Константин Мочульский, Виктор Жирмунский. По вечерам поэты читали стихи, и совместно ими была написана и поставлена шуточная пьеса "Кофейня разбитых сердец, или Савонарола в Тавриде", написанная ко дню именин Саломеи 16 августа. Авторами текста стали Константин Мочульский, Виктор Жирмунский, Сергей Радлов и Осип Мандельштам, также они стали и персонажами этой "комедии положений".[13][14]

В Петроград после этой поездки Соломея не вернулась. В сентябре 1917 года из Крыма она переехала в Баку, а затем в Тифлис, к родителям.

В 1917—1920 гг. жила в Тифлисе . Вместе с поэтами Сергеем Городецким и Сергеем Рафаловичем она издавала литературно-поэтический ежемесячник «Орион».

В 1920 г. в Тифлисе познакомилась с Зиновием Пешковым[15] . В Тифлисе была знакома с Савелием Абрамовичем Сориным и Сергеем Судейкиным и Верой Артуровной Судейкиной.

Зиновий Пешков в то время работал, как член группы французского представительства при меньшевистском правительстве Грузии; известен как приёмный сын Горького и родной брат Якова Свердлова). "Зиновий был популярен в литературно-художественных кругах, встречался с Буниным, Шаляпиным, Сориным, Шухаевым, Эльзой Триоле и Луи Арагоном, который назвал его жизнь «одной из самых странных биографий этого бессмысленного мира».[16] Зиновий Пешков помог Саломее Николаевне Андреевой в мае 1920 г. получить возможность в сентябре 1920 года выехать в Стамбул, а затем, на поезде, в Париж.

С 1920 по 1921 год жила в гражданском браке с Зиновием Пешковым[17].

С октября 1920 г. жила в Париже, позднее, через год, её подруга Александра Меликова привезла к ней её дочь из Грузии.

После расставания с Пешковым , с 1922 по 1924 г. жила в Париже на улице Альфред Стевенс, несколько лет у неё жила подруга, Александра Николаевна Меликова (герцогиня Лейхтенбергская) и семья художника Василия Шухаева. Сохранила дружеские отношения с Зиновием Пешковым, при его участии помогла в 1925 году эмигрировать Зинаиде Серебряковой.

В 1925 году вышла во второй раз замуж за коллекционера и адвоката Александра Гальперна, бывшего управляющего делами Временного правительства, ближайшего друга А. Ф. Керенского. Супруги жили на два города : Александр Яковлевич Гальперн постоянно жил в Лондоне. Саломея Николаевна Гальперн жила, в основном, в Париже.

С 1928 г по май 1940 г. работала редактором в журналах «VU» и «LU» известного издателя Люсьена Вожеля.

В Париже дружила с Ильёй Эренбургом, Алексеем Толстым, Натальей Крандиевской.[18] В течение длительного периода финансово поддерживала Марину Цветаеву, в 1933—1934 годах входила в «Комитет помощи Цветаевой». Она рассказывала: «Эмигрантская моя жизнь освещена Цветаевой, встречами с нею. Я сразу полюбила её… Никогда я не видела такой бедности, в какую попала Цветаева. Я же поступила работать к Вожелю в модный журнал, получала тысячу франков в месяц и могла давать Марине двести франков». Почти в каждом из 125 сохранившихся писем Цветаевой к Саломее звучит благодарность за помощь, а также просьба о высылке очередного «иждивения», о распространении билетов на вечера Цветаевой, о присылке старой одежды и обуви для самой Марины и её дочери Али[19]. Как результат, для Цветаевой Саломея стала музой, будившей её воображение: «Очень Вас люблю… Вы мне бесконечно нравитесь» (из письма от 22 марта 1931)[20]. Сохранилось более ста пятидесяти писем Цветаевой к Гальперн.

В 1940 году с внуком Филиппом переехала в США, где её муж, А. Я. Гальперн, работал при английском посольстве. В это время её дочь Ирина Павловна Нольде, коммунистка и участница Сопротивления, и её муж, служивший во французской армии, оставались во Франции. В 1945 г. вернулась жить в Лондон.

С 1945 г. по 1982 г. жила (до 1956 г. с мужем) , в Лондоне по адресу 39 Chelsea Park Gardens. Занималась благотворительностью[21]. В 1953 году выпустила книгу кулинарных рецептов французской кухни, включив в неё два блюда грузинской кухни.

Овдовела в 1956 г.

Исайя Берлин рассказывал о своей беседе с Анной Ахматовой:

Она спросила меня о Саломее Гальперн, урождённой Андронниковой, с которой была знакома ещё в Санкт-Петербурге перед Первой мировой войной. Эта знаменитая красавица, блиставшая в светском обществе остроумием и привлекательностью, находилась в дружеских отношениях со многими художниками и поэтами того времени. Я услышал от Ахматовой, (собственно, я это уже знал) что Мандельштам, влюблённый в Саломею, посвятил ей одно из лучших своих стихотворений. Я был близко знаком с Саломеей Николаевной и её мужем Александром Яковлевичем Гальперном и рассказал о каких-то фактах их жизни, их окружении и взглядах. <…> Только имея представление обо всём этом, можно понять «Поэму без героя»: последовательность картин и символов, игру масок, заключительный бал-маскарад, мотивы из «Дон Жуана» и «Комедии дель арте». Ахматова вновь заговорила о Саломее Андронниковой (Гальперн), её красоте, обаянии, незаурядном уме, о вечерах в кабаре «Бродячая собака», о представлениях в театре «Кривое зеркало»…

— Исайя Берлин. Встречи с русскими писателями в 1945 и 1956 годах[22].

В июне 1965 года, когда Анна Ахматова была в Лондоне, Саломея Гальперн навестила её, вместе с баронессой Марией Будберг, в отеле «Президент» на Рассел-Сквер, где останавливалась Ахматова[23]. Ахматова через несколько дней «отдала визит» Саломее Николаевне Гальперн, была в её доме, подарила ей автограф своего стихотворения «Тень», ей посвящённого, написанного ещё в 1940 году: «…У нас обеих было ощущение, что годы не прошли, что мы расстались вчера и завтра встретимся снова», — говорила позже С. Гальперн.[24]

В одном из писем к В. Шухаеву этого периода пишет: «Я, душенька, стара, как попова собака, но работаю, как вол, хоть глуха, „слепа“ (то есть оба глаза оперировали и хожу плохо, но бегаю)».

В 1982 году лондонская «The Times» и русские зарубежные газеты сообщили, что 8 мая в Лондоне на 94-м году жизни скончалась Саломея Николаевна Андроникова, «последняя из самых блистательных женщин, которым довелось быть современницами расцвета Серебряного века русской поэзии. Саломея Андроникова была одной из самых известных красавиц той эпохи. Она славилась умом, обаятельностью, остроумием. В числе её друзей были знаменитые русские поэты и художники того времени»[25]. Умерла она в доме, который был куплен для неё сэром Исайей Берлиным[26].

Прах её был развеян под кипарисами на кладбище Патни-Вейл в Лондоне. Наследство и архив она завещала дочери Ирине Андреевой.