Хаяси, Кёко

Родилась в Нагасаки. На следующий год после рождения вместе с родителями и тремя сёстрами переехала в Шанхай, куда был командирован работавший в торговой компании «Мицуи» отец. Относительно безоблачное шанхайское детство, протекавшее, однако, на фоне сцен зверств японской армии, оборвалось весной 1945 года, когда японцы начали спешную эвакуацию из Китая. Вернувшись в Японию в марте 1945 года, поступила в женскую муниципальную школу, для обучения в которой поселилась в Нагасаки, в отличие от матери и сестёр, расположившихся в пригороде Исахая, на расстоянии 25 км от города.

В числе других школьников была мобилизована для работы на военном заводе. В момент атомной бомбардировки Нагасаки находилась в городе в помещении завода в непосредственной близости от эпицентра взрыва. По собственным словам, живой осталась только чудом, однако здоровье было основательно подорвано. В течение двух месяцев после взрыва находилась в тяжёлом состоянии в результате облучения. После войны училась в женском училище при медицинском университете Нагасаки, однако обучения не закончила. В 1951 году переехала в Токио.

Писать начала с 1962 года, примкнув к додзинси «Бунгэй сюто» (文芸首都, «Литературная столица»), где вместе с ней начинали Кэндзи Накагами и Юко Цусима. Первым произведением стал рассказ «Синяя дорога» (青い道, 1962). Полноценный дебют, однако, состоялся значительно позже, уже в зрелом возрасте в июне 1975 года с опубликованным в журнале «Гундзо» рассказом «Место поминовения» (祭りの場), фактически документальным отражением её катастрофического личного опыта бомбардировки, навсегда разделившего на «до и после» жизнь 14-летней школьницы, работавшей на военном заводе и находившейся на момент взрыва на расстоянии 1,4 км от эпицентра. Автобиографичное описание 9 августа и последующих двух месяцев перемежается с новостями, медицинскими и прочими научными данными и воспоминаниями из детства. Уже в этом своём раннем произведении Хаяси использовала ставший для неё впоследствии краеугольным камнем приём ломки линейного хода истории, задействуя напряжение между различными временными пластами и возникающей в результате ритм. Имея своей изначальной целью максимально точно документировать пережитое 9 августа 1945 года, Хаяси по мере продвижения работы всё более понимала утопичность этого замысла, замечая, как память видоизменяется под воздействием настоящего. Документальные свидетельства в виде научных отчётов и пр. были использованы ей для заполнения этого тридцатилетнего вакуума, разделяющего прошлое и сегодня.

Рассказ был удостоен премии журнала «Гундзо» для начинающих писателей и премии Акутатавы, став первым произведением атомной литературы, получившим столь широкое признание. Мнения критиков были неоднозначны: отмечая мужество Хаяси и огромную эмоциональную силу, обусловленную самим материалом, под вопрос ставили собственно литературную значимость произведения. В числе наиболее ожесточённых критиков писательницы были Кодзин Каратани и Кэндзи Накагами, вплоть до того, что последний публично обвинил её в «атомном фетишизме»[1], спекуляции на атомном опыте, не подтверждённым какой-либо художественной ценностью.

После «Места поминовения» Хаяси продолжила в автобиографичном ключе писать о бомбардировке Нагасаки. В 1977—1978 гг. в «Гундзо» была напечатана серия из двенадцати рассказов, выпущенная затем отдельной книгой под названием «Стекло Нагасаки» (ギヤマンビードロ, 1978). Одиннадцать из них были посвящены исключительно атомной бомбардировке и её последствиям и лишь один, стоящий в этой серии особняком, «Жёлтый песок» (黄砂), оказался написанным по мотивам воспоминаний проведённого в Шанхае детства. Существенным отличием «Стекла Нагасаки» от «Места поминовения» стало осознание Хаяси ограниченности собственного опыта, понимание бесконечной многогранности 9 августа, фрагменты которого были пережиты каждым хибакуся в отдельности. Поэтому мозаика «Стекла Нагасаки» стала для неё 9 августа Другого, объединёнными образом стекла как метафоры течения времени. «Стекло Нагасаки» стало этапной работой в становлении Хаяси—художника.

Следующий шаг в направлении к усложнению и неоднозначности повествования был сделан в первом романе «Как если бы ничего не случилось» (無きが如き, 1981). Отличительной чертой произведения стало в большей степени косвенное обращение к теме Нагасаки (без описания собственно бомбардировки, с акцентом на её перерождении в настоящем), а также полифоничность: повествование раздваивается, то есть ведётся от лица двух героинь одновременно. Устами одной из них Хаяси озвучила свой творческий манифест, заявив о решимости до конца оставаться летописцем, сказителем атомного Нагасаки.

На фоне темы Нагасаки опыт жизни в Китае в довоенные и военные годы занимает явно периферийное место. При этом, однако, он является для неё принципиально важным как в смысле её личного формирования (по сути, это вывернутый наизнанку тот же военный опыт), так и для создания контрапункта, задающего движение всему её творчеству. Шанхайская тема получила развитие в работах 1980-х годов сначала в подробном описание детских лет в повести «Губная помада Мишель» (ミッシェルの口紅, 1980), а затем в путевых заметках «Шанхай» (上海, 1983, Литературная премия за лучшее женское произведение), написанных по мотивам пятидневного путешествия туда спустя почти сорок лет после отъезда из Китая в 1945 году. В целом работы Хаяси, начиная 1980-х, ознаменовали переход к более сложным формам и более широкому тематическому разнообразию. Сохраняя в качестве ядра и отправной точки любой своей мысли бомбардировку, она через её призму обратилась к темам семейной жизни и её разрушения, таким образом поднявшись до художественного обобщения на уровень осмысления жизни и смерти вообще. Так сборник «Для женщины нет дома в трёх мирах» (三界の家, 1984), заглавный рассказ из которого был удостоен премии Кавабаты, посвящён теме смерти отца и сложным взаимоотношениям между родителями. В последовавшем за ним сборнике рассказов «Дорога» (道, 1985) в ряде произведений Хаяси обращается к размышлениям о судьбе своего сына и его ноше хибакуся второго поколения. В рассказах, включённых в «Долину» (谷間, 1988) и «Голубое небо Вирджинии» (ヴァージニアの青い空, 1988), писательница углубляется в рефлексию над своим трёхлетним пребыванием в США в 1985—1988 гг. Одной из важнейших зрелых работ Хаяси стал роман «А теперь покойся с миром» (やすらかに今はねむり給え, 1990, премия Танидзаки) — реквием по своему школьному учителю, погибшему в Нагасаки.

• Два надгробия / Пер. Е. Рединой // Современная японская новелла 1945—1978. — М.: Художественная литература, 1980. — С. 493—516.
• «Пляска смерти» и «Шествие в пасмурный день» // Шествие в пасмурный день. Сборник. / Пер. В. Гришиной. — М.: Радуга, 1985. — 216 с.
• Стекло Нагасаки / Пер. О. Гришиной // Хиросима. Романы, рассказы, стихи. — М.: Художественная литература, 1985. — С. 474—484.

1. Davinder L. Bhowmik. Temporal discontinuity in the atomic bomb fiction of Hayashi Kyoko // Oe and Beyond: Fiction in Contemporary Japan. — Honolulu: University of Hawaii Press, 1999. — P. 58—88.
2. Noriko Mizuta Lippit, Kyoko Iriye Selden. Hayashi Kyoko // The Atomic Bomb: Voices from Hiroshima and Nagasaki. — New York: M.E. Sharpe, 1989. — P. 248—249.
3. Noriko Mizuta Lippit, Kyoko Iriye Selden. Hayashi Kyoko // Japanese Women Writers: Twentieth Century Short Fiction. — New York: M.E. Sharpe, 1991. — P. 271—272.
4. 渡邊澄子. 林京子の仕事 // 大東文化大学紀要. 人文科学. — 大東文化大学, 2004. — № 42. — С. A89—A100.

• О рассказе «Место поминовения», удостоенном премии Акутагавы (яп.)