Убийство Габриэля Нарутовича

После окончания первой мировой войны в 1918 году Польша обрела независимость.

Согласно статье № 39 конституции Польской республики принятой 17 марта 1921 года президент избирался большинством голосов Сейма и Сената, составляющих Национальное собрание[3].

В результате парламентских выборов в ноябре 1922 года из 444-мест Сейма правоцентристская группировка получила 220 мандатов, левые — 97, национальные меньшинства — 89, другие — 38. Также в Сенате большинство из 111 мест принадлежало правым[4].

На пост президента было выдвинуто пять кандидатов:

• Ян Нецислав Бодуэ́н де Куртенэ́ — кандидат от национальных меньшинств.
• Игнацы Дашинский — кандидат, выдвинутый социалистической партией.
• Габриэль Нарутович — беспартийный кандидат, выдвинутой польской крестьянской партией «Освобождение».
• Станислав Войцеховский — кандидат, выдвинутой польской крестьянской партией «Пяст».
• Маврикий Замойский — кандидат от правых.

На пост президента Польской республики 9 декабря 1922 был избран Габриэль Нарутович, получивший 289 из 555 голосов депутатов и сенаторов Национального собрания[5].. В последнем туре выборов Нарутович получил 56 % голосов Собрания в то время как Замойский, располагая только голосами правых — меньше 44 % голосов[6][7].

Сразу же после выборов, около 8 часов пополудни, премьер-министр Юлиан Новак, маршал Сейма — Мацей Рaтaй и маршал Сената — Войцех Тромптшиньский отправились к Нарутовичу, находившемуся во дворце Брюля, чтобы сообщить ему о выборе Собрания и узнать, принимает ли он своё избрание. На это Нарутович ответил, что подчинение воле Национального собрания является его гражданским долгом, и своё избрание на высший пост в стране он принимает.

Габриэль Нарутович профессор, инженер стал одним из лидеров левого крыла в Сейме (польском парламенте)[8]. После принятия в марте 1922 польской конституции и проведения в ноябре 1922 выборов в сенат и сейм Польши Нарутович на президентских выборах в декабре 1922 был избран президентом Польши[9]. Националисты-эндеки из правого крыла не приняли его избрания, прокатился ряд акций протеста[9]. Грядущее убийство Нарутовича стало апогеем агрессивной, правой и антисемитской пропаганды, которая очерняла его. На фоне уличных протестов недружественная пресса называла его атеистом, масоном и евреем[10][11][12].

Информация о победе на выборах кандидата Нарутовича быстро распространилась по Варшаве. Правые организации не согласились с решением Национального собрания. Депутатов и сенаторов, участвующие в голосовании на выходе из здания встретила демонстрация, участники которой (в основном студенты и школьники) выражали неудовлетворенность итогами выборов.

Протестующие прошли маршем от улицы Новый свят по Уяздовской алее до дома генерала Юзефа Халлера[13], крича: «Долой Нарутовича». Генерал Халлер вышел на балкон и выступил с речью перед собравшейся толпой.

Соотечественники и товарищи по оружию! Вы и никто другой заслонили своей грудью как твёрдой стеной границы Жечи Посполитой, шлагбаумы Варшавы. Своими действиями вы добивались только одного: Польши. Польши великой, независимой. На сегодняшний день Польша, за которую вы боретесь, разбита. Ваша реакция — это показатель народного возмущения, вы — его рупор, оно растёт и поднимается как волна.

Оригинальный текст (польск.)[показатьскрыть]

Rodacy i towarzysze broni! Wy, a nie kto inny, piersią swoją osłanialiście, jakby twardym murem, granice Rzeczypospolitej, rogatki Warszawy. W swoich czynach chcieliście jednej rzeczy, Polski. Polski wielkiej, niepodległej. W dniu dzisiejszym Polskę, o którą walczyliście, sponiewierano. Odruch wasz jest wskaźnikiem, iż oburzenie narodu, którego jesteście rzecznikiem, rośnie i przybiera jak fala

— [14][15].

Толпа ответила на слова генерала возгласами одобрения «Виват!». Халлер в свою очередь похвалил, тех, кто выкрикивал лозунги против Нарутовича. Затем толпа подошла к дому, где располагалась редакция «Варшавской газеты». Там к толпе обратился с речью редактор газеты, депутат Энтони Садзевич.

Ослеплённые [политики] из левых и крестьян решили, что высшим представителем Польши должен быть человек , который ещё за два дня до этого был гражданином Швейцарии и для которого было сфабриковано польское гражданство возможно [сразу] после президентских выборов. В 1912 году евреи навязали Варшаве некоего Ягелло, как депутата в российскую Думу. Сегодня они пошли ещё дальше: навязали господина Нарутовича на [пост] президента.

Оригинальный текст (польск.)[показатьскрыть]

Zaślepienie lewicy i ludowców sprawiło, że najwyższym przedstawicielem Polski ma być człowiek, który jeszcze dwa dni temu był obywatelem szwajcarskim i któremu na gwałt, może już po wyborach na prezydenta Rzeczypospolitej Polskiej sfabrykowano obywatelstwo polskie. W roku 1912 Żydzi narzucili Warszawie niejakiego Ягелло jako posła do Dumy rosyjskiej. Dziś posunęli się dalej: narzucili pana Narutowicza na prezydenta.

— [16]

Здание „Общества” в Варшаве

Поздним вечером 15 декабря 1922 года, накануне покушения, Станислав Царь обсудил с президентом Нарутовичем планы на следующий день. В ходе беседы Царь упомянул о приглашении на открытие ежегодной выставки художеств Общества. Президент согласился посетить выставку. Он не желал, чтобы его отсутствие было неправильно истолковано.

Получив согласие президента, Царь предложил посетить Общество после визита кардинала Каковского, запланированного на утро в 11:30. Посещение выставки художеств должно было состояться в 12:00.

Президент Нарутович попросил Царя сопровождать его во время посещения выставки. В то же время президент не хотел сообщать полиции о принятом плане. Он посчитал, что наилучшая защита – это не обращаться к органам безопасности.

На 16 декабря 1922 года для президента Нарутовича был составлен следующий график:

• 11:30 - визит к кардиналу Александру Каковскому;
• 12:00 - открытие художественной выставки в здании Общества;
• 12:30 - заслушивание доклада Тадеуша Густава Яковского, близкого соратника Нарутовича из Министерства иностранных дел, вернувшегося из Гданьска. Яковский ездил в Гданьск, чтобы от имени президента Нарутовича проинформировать генерального комиссара Польской республики в Гданьске Леона Плучиньского о предлагаемой миссии по формированию правительства. Переговорив с Яковским, Плучиньский согласился занять пост премьер-министра, но Нарутович уже не успел узнать об этом.
• 13:30 - встреча с главой ордена Белого Орла.

Вечером президент должен был провести дальнейшие переговоры с кандидатами в министры в новом правительстве.

Перед отъездом на встречу с кардиналом Каковским президент Нарутович подписал акт помилования для заключенного, приговоренного к смертной казни. Он посчитал, что это хороший знак. Это стало единственным официальным решением президента Нарутовича.

Незадолго до отъезда президента во дворец Бельведер прибыл Леопольд Скулский, с которым президент совместно арендовал охотничье угодье. Скулский пригласил Нарутовича съездить на непродолжительную охоту. Президент решил подождать с поездкой до вечера. Перед отъездом президент Нарутович сказал Скулскому: «Помни, господин Леопольд: в случае несчастья, пожалуйста, прошу позаботься о моих детях» (pamiętaj Panie Leopoldzie, w razie nieszczęścia proszę zaopiekować się moimi dziećmi).

Встреча с кардиналом началась в 11.30 как и было запланировано и продлилась полчаса. Кардинал Александр Каковский поддержал избрание Нарутовича на пост президента и осудил нападки правых и католических кругов, уличные демонстрации и оскорбительные статьи. На встрече кардинал заявил, что Нарутович явялется праведным и выдающимся человеком, и что уличные разговоры – это ещё на вся Польша. Кардинал также попросил Габриэля Нарутовича снести временные мучения и унижения для всеобщего блага.

Визит вежливости президента Нарутовича к кардиналу Каковскому имел целью развеять обвинения правых кругов в атеизме президента.

Во время встречи Нарутовича с Каковским Элигиуш около 11:30 в задние Общества прибыл Невядомский. В здание пускали только с личными приглашениями, следовательно у Невядомского приглашение было. Правление Общества никогда не упускало из виду Невядомского, чей неуравновешенный характер и стиль статей в национальной демократической прессе были известны.

В холле здания собралась публика.

Незадолго до 12.00 на выставку прибыли два адъютанта, чтобы подтвердить прибытие президента Нарутовича. Вскоре после них прибыли премьер-министр Юлиан Новак и министры - Казимеж Куманьецкий и Вацлав Маковский.

Выйдя от кардинала Каковского, президент Габриэль Нарутович поехал на автомобиле до галереи вместе с начальником канцелярии Станиславом Царём. Президент ехал по улице Новый Свят, поездка до галереи заняла несколько минут. Президент был в прекрасном настроении, пешеходы на улице приветствовали его спокойно.

В 12.10 автомобиль с президентом остановился у здания Общества. На ступенях у входа его встретил начальник дипломатического протокола Стефан Пжежджьецкий (Stefan Przeździecki). Председатель общества поблагодарил президента за визит и проводил его внутрь здания. Собравшаяся в здании публика встретила президента аплодисментами и возгласами «виват!».

На пути в выставочный зал президент поприветствовал группу художников, организовавших выставку, и обменялся рукопожатием с каждым из них. В 12.12 президент вошёл в зал расположенный на первом этаже выставки. В время осмотра портрета Бронислава Копчинского на фронтоне общества к президенту подошёл посол Англии в Польше Уильям Гринферр Макс Мюллер со своей супругой. Она сказала: «Permettez-moi Monsieur le Président de Vous fèliciter» (Позвольте, господин президент, вас поздравить), на что Нарутович ответил: «Oh, plutôt faire les condoléances» (Скорее принести соболезнования).

Появление президента в портретной галерее вызвало всеобщий интерес собравшейся там публики.

В момент, когда президент остановился перед портретом Теодора Жёмка, послышались три выстрела из револьвера. Собравшаяся публика пришла в сильное смятение.

Президент зашатался и рухнул на пол. Поэтесса Казимера Иллакович поддерживала его голову. Премьер-министр Новак позвал врача. Случайно оказавшийся поблизости доктор Снегоцкий поспешил на помощь, но смог зафиксировать только внутреннее кровоизлияние в лёгких, «удушье», остановку сердца и смерть президента.

В это время убийца президента спокойно стоял, держа в руке испанский револьвер, направленный в сторону скончавшегося Нарутовича. Это был Элигиуш Невядомский[17][8]. Опомнившийся вице-президент общества поощрения художеств Эдвард Окунь и один из адъютантов президента схватили убийцу, который дал себя разоружить без сопротивления и сказал «Nie będę więcej strzelać» (Больше не буду стрелять).

По воспоминаниям художника Яна Скотницкого вскоре после этого премьер-министр Новак покинул галерею. В это время на площади Трёх крестов проходили похороны одного из рабочих, убитых во время демонстрации в поддержку выбора Нарутовича. На похоронах собралась толпа в несколько десятков тыс. человек, если бы до неё дошли новости об убийстве президента, то это могло вызвать непредсказуемую реакцию.

Поэтому было принято решение немедленно запереть двери и никого не выпускать. Был отправлен посыльный к маршалу сейма Мацею Ратаю, который согласно конституции должен был заменить президента. Тем не менее, он мог принять полномочия только после официального объявления о смерти действующего президента.

В 13.15 прибывший на место Ян Скожынький, судья окружного суда в Варшаве в сопровождении свидетелей: Эдварда Окуня, врача, профессора Антония Лещньёвского и сотрудников прокуратуры составили первый протокол осмотра тела Президента Нарутовича. Фрагмент протокола:

В здании Центра изобразительных искусств Общества, зал № I на первом этаже, вдоль и параллельно стоящему дивану, направив голову к выходной двери, на спине лежит тело президента Польской республики г-на Нарутовича. (...) Рубашка на груди распахнута и окровавлена. На кисти правой руки следы крови. Прибывший в 12.01 проф. Антоний Лещньёвский заявил, что президент Польской республики скончался и что смерть наступила от огнестрельных ранений грудной клетки.

Оригинальный текст (польск.)[показатьскрыть]

... W gmachu Zachęty Sztuk Pięknych w sali nr I na pierwszym piętrze, wzdłuż i równolegle ze stojącą kanapą, głową zwrócony do drzwi wyjściowych leży na wznak trup Prezydenta Rzplitej p. Narutowicza. (...) Koszula na piersi rozpięta i pokrwawiona. na kiści prawej ręki ślady krwi. Przybyły o godz. 1 min. 12 po południu prof. Antoni Leśniowski stwierdził, że p. Prezydent Rzplitej nie żyje i że śmierć nastąpiła od ran postrzałowych zadanych w klatkę piersiową. (...)

— [18].

В 14.30 прибыла открытая повозка (ландо) и эскадрон шеволежеров для почётного сопровождения тела тела убитого президента. Министр труда и социальной защиты Даровский, Станислав Царь и члены комитета Общества перенесли на руках в экипаж тело президента, завёрнутое в польский флаг. Тело президента было перевезено во дворец Бельведер. Случайные прохожие, узнавая о покушении, проклинали неизвестного им преступника; среди них была Мария Невядомская (супруга убийцы президента).

У здания Общества собралась толпа. В связи с этим убийцу президента вывели через боковой выход на Королевскую улицу. Невядомский в сопровождении высоких чинов полиции был перевезён в Мокотовскую тюрьму.

На здании Общества были вывешены траурные знамёна.

До начала процесса в правой прессе публиковались длинные и обширные биографии Невядомского.

Судебный процесс начался 30 декабря 1922 года в окружном суде по ул. Мьёдова в Варшаве. Зал был заполнен журналистами и зрителями, присутствовали министры: Людвик Даровский, Вацлав Маковский и Генрик Страсбургер. На процессе также присутствовали Стефан Жеромский и Вацлав Серошевский.

В 10:50 в зал суда прибыл судейский коллектив: председатель суда Вацлав Ласковский, судьи Ян Козаковский и Тадеуш Крассовский. Обвинение представлял прокурор Казимеж Рудницкий, адвокат Франчишек Пашальский выступал как гражданский истец от имени детей убитого президента. Защиту подсудимого представлял адвокат Станислав Кийеньский.

Прокурор представил обвинительное заключение в соответствии со статьёй № 99 Уголовного кодекса и статьёй 15 нормативных актов[~ 1]. Согласно заключению 16 декабря 1922 года во время открытия выставки Элигиуш Невиадомский покушался на жизнь президента Польской республики, выпустив в него три револьверных пули, в результате чего президент погиб на месте.

Свидетелями выступили: Станислав Царь – глава гражданской канцелярии президента, Кароль Козловский – председатель Общества поощрения художеств, художники Эдвард Окунь и Ян Скотницкий, Игнацы Солтан - первый адъютант президента.

Невядомский не признал себя виновным по обвинительному заключению. Он лишь признал нарушение закона и выразил готовность понести за это максимальную ответственность. Когда он говорил, имея в виду обвинительное заключение, то в самом начале высказал своё политическое кредо, позволившее ему совершить покушение на жизнь человека, которого он считал символом зла.

Невядомский возмутил общественное мнение, заявив, что изначально планировал убийство начальника государства Юзефа Пилсудского и намеревался убить его 6 декабря 1922 года. Однако 5 декабря услышал о новостях, которые заставили его отказаться от этого. В этот день он прочитал в газете, что Пилсудский категорически отказался баллотироваться на пост президента Польской республики.

Выступая перед судом, Невядомский произносил длинные монологи, представил политический манифест и много информации, не имеющей существенного отношения к убийству президента Нарутовича. О самом Нарутовиче Невядомский сказал, что он был почтенным и честным человеком, а как политик вообще ничего из себя не представлял. Суд неоднократно выносил предупреждения Невядомскому и просил его говорить кратко.

Суд допросил свидетелей Козловского и Царя об обстоятельствах приглашения президента Нарутовича на открытие выставки. Козловский подтвердил выводы следствия, что приглашение было его личной инициативой и было принято президентом по ходатайству Царя. Козловский также показал, что был крайне удивлен поведением премьер-министра Новака сразу после убийства. Новак сетовал, почему Нарутович появился на выставке и что он настоятельно просил его не появляться там. Накануне убийства Новак заверил Козловского, что президент обязательно приедет, и он попросит его об этом от имени художников.

Адвокат Кийеньский избрал относительно осторожную и деликатную линию защиты, представив Невядомского как благородного, восторженного, чувствительного человека, озабоченного общественным благом.

В ходе дознания суд заслушал в качестве свидетеля Юзефа Эверта, чей сын, находившийся в Сосновце, якобы узнал 16 декабря в 10.00, что президента убил Элигиуш Невядомский. Приняв эти показания, суд удалился на совещание, после которого заявил, что показания Эверта не имеют отношения к делу, и проверка любых таких слухов только бессмысленно продлит судебное разбирательство.

Прокурор и адвокат выступили с заключительными речами. В своём выступлении прокурор представил неопровержимые доказательства вины подсудимого, обратил внимание на отсутствие у подсудимого раскаяния и чувства вины, указал на тяжесть преступления, которое согласно уголовному кодексу является покушением на жизнь президента, но с точки зрения польского государства позором для нации. По причине вредоносности преступления прокурор Рудницкий потребовал смертной казни для Элигиуша Невядомского.

Адвокат Кийеньский поблагодарил суд за передачу дела защите, подчеркнув, что он ограничил свою роль по прямой просьбе Невядомского. В своём выступлении адвокат представил Невядомского как трагичную личность, благородного идеалиста, поступившего по зову голоса души. Кийеньский предложил не применять смертную казнь и заменить её на тюремное заключение строгого режима или на обычное наказание. В этот момент Невядомский выразил резкий протест, чтобы его защитник прекратил высказывать подобные аргументы. У него не было намерения избежать смертной казни.

Сам Невядомский в последнем слове не выразил раскаяния. Он заявил, что совершил тяжелый поступок и что тюремное заключение будет для него позором.

В 19:45 суд удалился на сверхурочное заседание, после чего вернулся в зал, чтобы огласить приговор.

Суд пришёл к убеждению, что в рассмотренном деле соблюдены все условия, указанные в части 2 статьи 99 уголовного кодекса и статьи 15 второй части нормативных актов приложений к уголовному кодексу приговорил Элигиуша Невядомского к лишению государственных прав и к смертной казни. Суд огласил только резолютивную часть приговора, сообщив, что приговор будет объявлен на правительственном совещании 10 января 1923 года. Судья Ян Козаковский высказал особое мнение по приговору, посчитав, что Элигиуш Невядомский «совершил преступное действие в состоянии чрезвычайно сильного аффекта», и высказался в пользу бессрочного тюремного заключение для Невядомского.

По закону судебный приговор не требовал утверждения и мог быть приведён в исполнение в установленный срок. Только президент Польской республики мог воспользоваться правом на помилование и заменить смертную казнь на длительное тюремное заключение.

Элигиуш Невядомский не стал обжаловать свой приговор, срок подачи апелляций истекал к 27 января 1923 года. 14 января он направил письмо в районный суд, в котором заявил, что принимает приговор, и все прошения о помиловании следует рассматривать, как поданные без его ведома и против его воли. Президент Жечи Посполитой Станислав Войцеховский не воспользовался своим правом на помилование, заявив: «Я изучил документы, но ни в них, ни в своей душе не могу найти причин, чтобы изменить решение суда.»

8 января Лео Белмонт опубликовал «Открытое письмо господину президенту Польской республики по делу Элигиуша Невядомского» в котором доказывал, что исполнение приговора над Невядомским сделает его героем для правых и в то же время ничего не изменит в польской политической жизни. Эти слова подтвердились, потому что уже при жизни Невядомский стал героем для многих поляков.

Приведение приговора в исполнение было назначено на 31 января 1923 года. В 6.30 Невядомского привезли в Цитадель. На месте казни построилась рота 30-го полка Каневских стрелков. После того, как судебный секретарь огласил приговор, Невядомский спокойно снял пальто, шарф и шляпу, отдал очки адвокату Кийеньскому и встал на месте казни.

Перед казнью Невядомский попросил не завязывать ему глаза и сказал последнее слово: «Стреляйте мне в голову и в сердце, умираю за Польшу, которую губит Пилсудский.»

По команде расстрельный взвод дал залп. Врач подтвердил немедленную смерть Невядомского от ран в голову.

Гроб с телом Невядомского поместили в импровизированную яму на площади цитадели. В ночь с 5 на 6 февраля 1923 года тело было извлечено из ямы и перенесено на кладбище Повонзки. Несмотря на неурочное время, на похороны Невядомского пришло около 10 тыс. человек.