Теория речевых актов Джона Остина

Перформатив — это суждение, равное действию. Джон Остин заметил, что если глаголы стоят в форме первого лица единственного числа, то они отменяют функцию истинности или ложности высказывания и сами становятся реальностью. В обыденной речи язык используется, как инструмент для совершения различных действий: приветствие, извинение, отдача приказов, обещание и тд. Когда человек произносит эти фразы, он не описывает действие, а выполняет его.[1] То есть выражение «Я обещаю вам» — это перформатив, а фраза «Он пообещал ему» — это констатив.

Работа над изучением видов «утверждения» побудила Джона Остина к созданию теории речевых актов.

«Локутивный уровень» (лат. locutio — «говорение») — произнесение фразы, которая включает в себя издание звуков, использование слов, и установление связи между ними согласно правилам грамматики, а также смысл.

«Иллокутивный уровень» (лат. in locutio) — обозначает коммуникативную цель высказывания, то, ради чего оно произносится. Может показаться, что локутивные акты совпадают с констатирующим высказываниям, а иллокутивные — с перформативным. Но Остин утверждает, что невозможно классифицировать конкретное высказывание как однозначно перформативное или констатирующее.

Во время разговора люди в то же время совершают действие, которое имеет какую-то внеязыковую цель. Люди говорят не для самого процесса произнесения слов и наслаждения звуками, а ради составления предложений, которые отобразят ситуацию, происходящую в мире.

Остин стремился систематизировать характеристики иллокутивного речевого акта и считал, что для этого необходимо обнаружить все глаголы, описывающие действия, создаваемые во время разговора, и способные помочь оценить силу высказывания, то есть иллокутивные.[3]

После изучения словаря Остин разработал «классы употреблений» иллокутивных глаголов в соответствии с их иллокутивной силой:

1. вердиктивы, любые суждения, решения
2. экзерситивы, выражение влияния, проявление власти,
3. комиссивы, обещания, обязательства и намерения
4. бехабитивы, установки социального
5. экспозитивы, результаты обсуждений, доказательств, прояснение причин

«Перлокутивный уровень» (лат. per locutio) — это комбинация дополнительных средств высказывания, которые оказывают сознательное влияние на адресата ради достижения желаемого результата.

С помощью говорения люди могут достигать определённых результатов, осуществлять изменения в окружающем их мире и в сознании своего собеседника, при этом полученный исход может как соответствовать изначальной цели говорящего, так и не соответствовать. Речевой акт выступает как перлокутивный акт, если рассматривается в аспекте его реальных последствий.

Важно, что все три уровня могут фигурировать единовременно в одном предложении, то есть когда осуществляется локутивный акт, говорящий в это же время осуществляет иллокутивный акт, когда задает вопрос, отвечает на него, высказывает свое мнение или информирует о чём-либо. Джон Остин определяет их различия только в методических целях. Отличительная особенность иллокутивных от перлокутивных актов заключается в степени воздействия на слушающего. Если иллокутивный акт ограничивается предупреждением или приказом, то перлокутивный акт может включать: угрозы, уговоры, убеждения, принуждения и т. д.

• локутивный акт: «Он сказал, что мне нужно прочитать книгу».
• иллокутивный акт: «Он настоял, чтобы я прочитал книгу».
• перлокутивный акт: «Он заставил меня прочитать книгу».

Самое значимое нововведение трехуровневой схемы анализа речевого действия Дж. Остина — понятие иллокутивного акта и соответствующее ему семантическое понятие иллокутивной функции (силы).[4]

Несмотря на популярность теории Остина, не все ученые готовы признать понятие «иллокуции» и утверждение, что с помощью языка можно «действовать».

Швейцарский лингвист А. Беррандоннер предлагает альтернативу теории речевых актов Дж. Остина, выразив свою мнение в книге «Элементы лингвистической прагматики» (1981). Ученый призывает «отделаться от понятия иллокуции» как от сомнительного, не имеющего точного определения, но претендующего на право быть аксиомой.[5]

А. Беррандоннер не принимает утверждение, что с помощью языка можно совершать действия, которое лежит в основе теории речевых актов. Для лингвиста действия связаны с жестами, движениями, которые изменяют существующее положение дел и влекут за собой определённый результат.[4] «Действие выполняется руками, ногами, зубами, глазами, но никак не с помощью слов»[5]. Ученый допускает существование только локутивного акта, как движения органов речи, когда противопоставляет понятия «делать» и «говорить» из трех актов, которые описал Остин.

Дж. Остин считал, что учение о перформативных высказываниях не предполагает совместное обсуждение определённых примером, которые опираются на различные литературные источники и личный опыт. Данные примеры должны изучаться в интеллектуальной атмосфере, которая освобождена от теории, и при этом, сконцентрирована только на проблеме описания.

Карл Поппер имел противоположные взгляды на теорию Остина, которые заключались в том, что описание без подкрепления какой-либо теорией невозможно, поскольку каждый значимый вклад в науку зарождается с постановки проблемы. Остин, в свою очередь, относится достаточно скептично к разговорам о «важности» и предполагает, что единственный аспект в «важности», которому он доверяет — это «истина». «Поппер доказывает, что он всегда стремился найти интересные истины — истины, представляющие интерес с точки зрения решения важных проблем.»[6]

Также одним из наиболее известных критиков теории Дж. Остина была французский антрополог Мишель Розальдо, которая проводила научное исследование на территории Филиппин, где наблюдала за племенем илонготов. В её статье «То, что мы делаем со словами: речевые акты илонготов и теория речевых актов в философии»[7] (1982), вышедшей посмертно, антрополог утверждает, что благодаря языку люди выражают понимания их собственного исключительного способа существования в мире, а его употребление в общении указывает на особенности определённой социальной системы. «Это означает, что любая классификация речевых актов в обществе должна рассматривать их как часть культурных практик, воспроизводящих определённый тип социального порядка. Любой анализ речевых актов должен быть основан на информации о чувствах, мыслях и верованиях людей по поводу способов организации их жизненного мира.»[8] Противостояние антрополога с теорией речевых актов заключается в кардинально отличном способе понимания целей лингвистической интерпретации.

«Остин, начиная с предположения о „языке как действии“, не проблематизируют само понятие „действие“. Они допускают лишь статус „действия“ как универсального измерения человеческого существования. Вопросы „кто делает, для кого и почему?“ остаются за пределами теоретического рассмотрения. Этнографы же, в свою очередь, стремятся расширить философскую концепцию „действия“, включая в неё понятие „личность“, а также взаимоотношение между языковым использованием и культурно обусловленными теориями истины, авторитета и ответственности.»[9]