Синяков, Георгий Фёдорович

23 июня 1941 года[3] был призван в действующую армию, работал в медицинских учреждениях Ростовской области. С июня по октябрь 1941 — ведущий хирург медико-санитарного батальона на Юго-Западном фронте, военврач 2 ранга 119-го санитарного батальона[4][5] 171-й стрелковой дивизии[6]. 5 октября 1941 года в районе села Борщёвка[5] (под Киевом[4]) вместе с ранеными бойцами попал в плен и был помещён сначала в лагеря Борисполя и Дарницы, а с мая 1942 года[2] в Кюстринский международный лагерь военнопленных в 90 километрах от Берлина[3] (Шталаг III-A; лагерный номер 97625[2][5]).

В Кюстринском лагере он был назначен хирургом в лазарет (так называемый ревир), где блестяще выдержал «экзамен», на глазах немецких лагерных врачей во главе с доктором Кошелем, а также французских, английских и югославских специалистов из числа заключённых проведя резекцию желудка.

Провёл множество операций, неустанно оперируя многочисленных больных. Верный клятве Гиппократа, Синяков оперировал и немцев — так, он спас сына гестаповца, задыхавшегося от попавшего в трахею постороннего предмета (по одной из версий, мальчик подавился костью[3]). Так доверием к хирургу прониклась охрана лагеря, и доктор смог передвигаться по лагерю свободно, бывать там, куда пленных не пускали[2], что впоследствии помогло в подпольной деятельности. Также он получил усиленный паёк, которым делился с ранеными: обменивал сало на хлеб и картошку, которой можно было накормить большее число заключённых[3].

Вместе с немецким переводчиком, капралом Гельмутом Чахером, сочувствовавшим русским (он учился в СССР, был женат на русской женщине Клавдии Алексеевне Осиповой, с которой перед войной приехал в Германию), помог множеству пленных сбежать: Чахер, хорошо знающий местность, разрабатывал маршрут побега из Кюстрина, рисовал карту, которая вручалась вместе с часами и компасом тем, кто решился на побег[2]. Чаще всего Георгий Фёдорович использовал имитацию смерти: он научил больных притворяться умершими, констатировал смерть, «труп» вывозили с другими действительно умершими и сбрасывали в ров неподалёку, где пленный «воскресал»[3].

В январе 1945 года, когда советские войска уже приближались к лагерю, он был расформирован: узников разделили на три части — одних погрузили в эшелоны для отправки в Германию, других погнали пешком через замёрзший Одер, а третью группу численностью около 3 000 больных и раненых, оставили в лагере, где их должны были уничтожить солдаты СС. Синяков через переводчика убедил солдат не уничтожать пленных, и лагерь был оставлен без единого выстрела. Вскоре в лагерь вошли советские танки — группа майора Ильина из 5-й ударной армии генерала Берзарина[7], и Синяков организовал в лагере полевой госпиталь, за несколько суток прооперировав более семидесяти танкистов[8].

Победу Георгий Фёдорович встретил в Берлине, расписался на здании Рейхстага[4].

Спас советского солдата еврейского происхождения Илью Зельмановича Эренбурга, по одной версии, сначала спрятав его в бане, потом в бараках, а когда Илью всё-таки нашли и отправили на работы в каменный карьер, Синяков перевёл его в инфекционное отделение (по другой версии, придумал ему псевдоним Илья Белоусов[7] и выдавал за русского[3]). Вскоре Эренбург «умер», был вывезен с территории лагеря вместе с трупами, благополучно выбрался и закончил войну в Берлине в звании лейтенанта[3][4].

Спас от смерти прославленную лётчицу, Героя Советского Союза Анну Егорову, которая была сбита в августе 1944 года под Варшавой после её 277-го вылета. Обгоревшая Анна попала в концлагерь Кюстрин, где её поместили в одиночную камеру с цементным полом; Георгий Фёдорович настоял, чтобы лечение было доверено ему и профессору Белградского университета Павле Трпинацу. При осмотре и перевязке Егорова попросила Синякова сохранить спрятанные в тайнике сапога награды и партбилет, которые сохранил в банке с ядом Гельмут Чахер[2]. Синяков смазывал её гнойные раны рыбьим жиром и специальной мазью, от которой раны выглядели свежими, а на самом деле отлично затягивались.

Много месяцев прятал среди раненых 10 (по другим данным, 16[4]) советских лётчиков[3]. Сбитому в бою лётчику-штурмовику Николаю Майорову буквально «собрал по частям» челюсть, спас руку с газовой гангреной, вылечил лётчика-истребителя Александра Каширина, попавшего в лагерь с гангреной ступней ног, без сознания[2], и т. д.

После окончания войны продолжил служить до 1946 года, когда был демобилизован и переехал на постоянное место жительства в Челябинск, где жил до конца своих дней. С 1946 по 1972 годы — заведующий хирургическим отделением МСЧ ЧТЗ (ныне клиническая горбольница № 8), затем до 1974 года — ассистент кафедры факультетской хирургии в Челябинском государственном медицинском институте. В 1961 году был избран депутатом городского Совета[1].

В 1961 году в «Литературной газете» вышел очерк об Анне Александровне Егоровой под заголовком «Егорушка»[4], в котором она рассказала о подвиге «русского доктора», и спасённые Георгием Синяковым лётчики нашли его и пригласили в Москву. Туда же прибыли сотни других спасённых им бывших узников Кюстрина[3][7]. По некоторым данным, после интервью Егоровой Синякова пытались представить к государственным наградам (в том числе к званию Героя Советского Союза[7]), но из-за пленного прошлого этого не произошло[3].

Умер Георгий Фёдорович 7 февраля 1978 года, похоронен на Успенском кладбище г. Челябинска.