Светец

Светец — приспособление для укрепления горящей лучины.

Светец. XVII век
Светец. XVII—XVIII века

Происхождение некоего инструмента для укрепления горящей лучины или факела теряется в веках, но светец является одним из хрестоматийных символов крестьянского быта.

Это простое приспособление представляло собой вначале небольшую кованую вилку, в расщепе которой укреплялась горящая лучина, что позволяло без помех переносить её с места на место. Позже количество «вилок» стало увеличиваться, что позволяло освещать обширные по величине горницы, например, во время прядения. Светец обычно дополнялся внизу приклепанным тяжелым обручем, позволявшим ему стоять прямо, и ставился в ведро с водой во избежание пожара.

Светец в доме-музее А. С. Пушкина в селе Болдино

Вначале простой по своей форме, с течением веков светец превращается в художественное изделие, изящество и сложность которого зависели только от фантазии кузнеца. Так, например, захваты «вилок» завивались в полосы, украшались кованым узором, светцу придавалась форма «павлиньего хвоста» или «перьев жар-птицы».

Орнаментальный мотив «лучинника» (верхней части светца) характерен для церковных оград и дворцовых окон XVII века.

Загадки, связанные со светцом и лучиной
  • Поставлю — стоит; положу — лежит; дом держит.
  • Старый старичок под себя тюрю мнет.
  • Стоит Гаврило — замарано рыло.
  • Стоит Ермошка на одной ножке, крошит крошатку, ни себе, ни мне, ни другу.
  • Стоит Куземка, крошит крошатку — ни себе, ни другу.
  • Стоит старец, крошит тюрю в ставец.
  • Стоит Трошка на одной ножке, крошит крошки.
  • Четыре Василисы в одно место свилися.
  • Чурило, закуреное рыло.

Светец в народном быте

Светец и лучина — непременные спутники прях, долгое прядение, начавшись осенью, после сбора и подготовки льна и шерсти длилось, как правило, всю зиму, а светец и лучина позволяли работать долгими вечерами. В крестьянском быту светец сохранялся вплоть до революции 1917 года.

Вот как вспоминает, например, о своем детстве Федор Иванович Шаляпин:

Я помню себя пяти лет.

Темным вечером осени я сижу на полатях у мельника Тихона Карповича в деревне Ометевой около Казани, за Суконной слободой. Жена мельника, Кирилловна, моя мать и две-три соседки прядут пряжу в полутемной комнате, освещенной неровным, неярким светом лучины. Лучина воткнута в железное держальце — светец; отгорающие угли падают в ушат с водой, и шипят, и вздыхают, а по стенам ползают тени, точно кто-то невидимый развешивает черную кисею. Дождь шумит за окнами; в трубе вздыхает ветер.

Прядут женщины, тихонько рассказывают друг другу страшные истории о том, как по ночам прилетают к молодым вдовам покойники, их мужья. Прилетит умерший муж огненным змеем, рассыплется над трубой избы снопом искр и вдруг явится в печурке воробушком, а потом превратится в любимого, по ком тоскует женщина.(…)

См. также

Литература
This article is issued from Wikipedia. The text is licensed under Creative Commons - Attribution - Sharealike. Additional terms may apply for the media files.