Роскин, Владимир Осипович

Родился в Москве в семье присяжного поверенного Московской судебной палаты Иосифа Гершевича (Григорьевича) Роскина и Веры Львовны Роскиной (урождённая Ривка Лейбовна Дынкина, ?—1946)[1]. Старший брат — Григорий Роскин, младший — Александр Роскин.

В 1913 году одновременно с обучением в реальном училище посещал воскресные классы Строгановского училища, в 1915 году учился в школе Фёдора Рерберга, в 1916 году — в студии Ильи Машкова. Здесь его однокурсницей была Антонина Гумилина. В этом же году поступает в натурный класс Московской школы живописи, ваяния и зодчества[2].

В первые послереволюционные годы он работает в Отделе народного образования Московского Совета, а позже в Наркомпросе инструктором школьного отдела изобразительных искусств. Отдел ИЗО Наркомпроса формировал в это время коллекции губернских музеев и всевозможных художественных школ на местах. Роскин путешествовал по России с лекциями о современном искусстве и отбирал работы авангардистов для коллекций провинциальных музеев, которые просили привозить им образцы нового, «левого» искусства: произведения К. Малевича, М. Шагала, В. Кандинского, В. Татлина, О. Разановой, А. Родченко, В. Степановой, П. Кончаловского, А. Лентулова, Р. Фалька и других[2].

В это же время Владимир Маяковский пригласил Роскина сотрудничать в Окнах РОСТа. В 1920 году в «Окнах» печатаются плакаты: «В Америке сытно, в России голодно, но из Америки в Россию едут 15000 рабочих…», «В Германии независимых было два сорта: одни не боялись ни какого черта» (текст Рита Райт), «Рабочие и крестьяне, запомните истину эту: надо идти на фронт, надо помочь фронту, кроме самих себя у нас помощников нету» (текст Рита Райт)[3]. Работал над театральными постановками, в том числе над «Мистерией-Буфф», занимается станковой живописью, участвует в ряде выставок, работает художником-иллюстратором произведений Бориса Пастернака, Юрия Олеши, Алексея Толстого и других.

В 1921 году в Окнах Главполитпросвета печатаются плакаты Роскина: «Дорога к социалистическому строю», «Когда говоришь о товарообмене…»[4], «Декрет об обязательном оспопрививании»[5], «Для возрождения экономической мощи страны…» (текст Владимира Маяковского)[6], «Ремонтируй с.-х. инвентарь. Получишь хлеб!» (текст Риты Райт)[7].

Владимир Осипович был одним из первых даровитых оформителей книг Маяковского, с которым его связывали тесная дружба и карты. У этих художников хватало вкуса не ломаться под Маяковского, которого они боготворили, английский же стиль возник как самозащита. Все они принадлежали к авангарду и, не желая в годы торжества фотографического реализма отступиться от собственного лица, подались в оформители и если не вовсе забросили станковую живопись, то уже не выставлялись: маска невозмутимого, молчаливого джентльмена хорошо скрывала разочарование, — Юрий Нагибин[8].

В 1928 году совместно с коллективом Эля Лисицкого участвовал в проектировании и оформлении Международной выставки печати «Пресса» в Кёльне[9].

В 1930 году — главный художник советского отдела Международной выставки авиации в Берлине. Работал художником-оформителем на крупных международных выставках: в Лондоне (1930 год), на международной выставке пушнины в Лейпциге (1932 год), на Всемирной выставке в Париже (1937 год), где получил гран-при, на Всемирной выставке в Нью-Йорке (1938 год), где он совместно с К. Сапегиным оформлял зал «Трудовые резервы»[9] и других.

В 1933 году в Москве участвовал в выставке «Художники РСФСР за 15 лет»[10].

В 1939 году — автор (совместно с Владимиром Храковским) проекта внутреннего оформления зала социалистического земледелия Главного павильона ВСХВ[11].

В начале Великой Отечественной войны эвакуируется вместе с семьёй в Уфу, затем в Свердловск. В 1941 году на фронте погиб младший брат Владимира Роскина — Александр и восемнадцатилетний сын от первого брака Ося[12][13].

В 1943 году возвратился из эвакуации в Москву, где во время войны погибло собрание работ, оставленное им перед отъездом[2].

В 1944 году Роскин совместно с Алексей Левиным (1893—1967) оформлял выставку-праздник «Годовщина освобождения Донбаса от гитлеровских захватчиков» в Сталино, приуроченную к первой годовщине освобождения Донбасса[9].

В 1948 году за иллюстрации к книге Павла Бажова «Живинка в деле» Роскин был подвергнут журналом «Крокодил» резкой критике и обвинениям в формализме[14].

В 1955—1956 годах — главный художник павильона «Атомная энергия в мирных целях» на ВСХВ[15].

В 1960-е годы Роскин создаёт графику на газетных страницах, переосмысляя конструктивистский опыт соединения изображения и текста: на лбу условной красавицы проступает логотип «Правды», а сквозь очертания лентуловских колоколен читается слог советской передовицы[15]. В 1967 году — председатель художественного совета Комитета декоративно-оформительского искусства. В этом же году был отстранен от должности за поддержку художника Оскара Рабина[15].

И тут произошло нечто совершенно невероятное и неожиданное. Председатель худсовета Роскин вдруг встал на мою защиту. Его выступление сыграло большую роль на собрании. Он чудом выжил в сталинское время. Однако мечты о живописи в традиции двадцатых годов, особенно ему близких, пришлось оставить и заняться дизайном, — Оскар Рабин[16].

В начале 1970-х годов Роскин делает эскиз панно «Маяковскому посвящается» для новой экспозиции музея Владимира Маяковского в Лубянском проезде, а затем создаёт ряд картин, в которых словно прослушивает прошлое и мечтает стать неким летописцем его. В «Прощании» (1973) представлено последнее свидание художника с отцом, витрина с «Окнами РОСТА» показана в картине «Хорошее отношение к лошадям» (1977), продолжают тему «Мой век» (1974), «Окна РОСТА» (1975), «Полёт Уточкина» (1971)[2]. В это же время Владимир Роскин одним из первых начинает рисовать только-только появившимися в СССР фломастерами, виртуозно используя советский набор всего из четырёх цветов[15].

Он хорошо видел, до последнего дня работал, у него появилась старческая глухота, ослабла память, но ни тени маразма. Опрятный, подтянутый, благожелательный, ни в чем не поддавшийся власти, не прельстившийся ни одним ее гостинцем, «ни единой долькой не отдалившейся от лица», он до конца остался джентльменом. Он был хорошим, талантливым художником, многое умел, участвовал в оформлении «эпохальных» объектов: советского павильона на Парижской выставке, сельхозвыставки, павильона в Брюсселе и т. д., но не имел ни одной награды, ни даже звания «заслуженного», — Юрий Нагибин[17].

Могила В.И. Роскина на Введенском кладбище

Продолжал писать до последних дней своей жизни.

Умер в Москве в 1984 году. Похоронен на Введенском кладбище (8 участок)[18].

Произведения Владимира Роскина входят в собрания ГМИИ имени А. С. Пушкина, Государственной Третьяковской галереи, Государственного Русского музея, Государственного музея В. В. Маяковского, Государственного литературного музея, галереи «Les Oreades-Ореады»[20], Британского музея, а также находятся в российских и зарубежных частных коллекциях[21][22].

В Москве проводились посмертные персональные выставки художника:

• 2002 год — выставка в галерее «LES OREADES» в рамках Московского Художественного Салона,
• декабрь 2003 года — выставка «Окна РОСТА Роскина» в помещении галереи ArtCollegia, подготовленная галереей «X»[15],
• 4 февраля — 30 марта 2010 года: выставка «Я слышу голоса». Владимир Роскин. Живопись, организованная Российской Академией Искусств, галереей «Les Oreades — Ореады» и семьёй художника Владимира Роскина[23].
• 26 декабря 2012 — 20 января 2013 года — выставка «Врывается ХХ век» в Сергиево-Посадском музее-заповеднике[24][25].

• Выставка произведений Владимира Осиповича Роскина. Живопись, графика, декоративно-оформительское искусство: каталог выставки / Московская орг. Союза художников РСФСР; [авт. вступ. ст. Я. Белопольский]. Москва: Советский художник, 1977. 23 с.
• Роскин В. Наша молодость // Литературное обозрение. 1993. № 6. С. 27.
• Владимир Осипович Роскин, 1896—1984. Живопись. Графика. Декоративно-оформительское искусство. / авт. ст.: В. С. Турчин. Москва, 2003.