Превосходство русских войск в «лёгкой кавалерии» сыграло «ключевую роль в деле лишения наполеоновской армии провианта и времени для отдыха во время отступления от Москвы», что привело в итоге к её гибели. Наполеон потерял фактически «всех лошадей с которыми вторгся в пределы России». В весеннюю компанию 1813 года «именно нехватка кавалерии» не позволила Наполеону разбить русско-прусскую объединенную армию и вынудила Наполеона согласиться на двухмесячное перемирие, которое для него имело «роковое» значение.

В 1812—1813 годах по указанию Александра I генерал А. С. Кологривов формировал «основную массу кавалерийских резервов». Подготовка кавалеристов «была гораздо более сложным делом, чем превращение рекрутов в боеспособную пехоту». Сложным делом было «первое знакомство крестьянского рекрута со своим конем». Необходимо было научить поить, кормить, заботиться о свой лошади в условиях военных действий. Большая часть лошадей для армии приобреталась в России. К началу 1800 году в России действовало «250 частных конных заводов». Они поставляли на возмездной основе лошадей для «большей части кирасирских» и драгунских полков Русской армии[11]. Британский представитель Роберт Вильсон, прикомандированный к Главной квартире Александра I, вспоминал, что «лошади в русских полках тяжелой кавалерии отличались … ростом, силой, энергичностью и выносливостью». Примесь других кровей лишала их «грубости и делала покладистыми». Они сами приучались к выездке[12].

Для подбора лошадей для нужд армии использовались офицеры тыла. Так, в сентябре 1812 года Александр I направил офицера Главной квартиры Е. Ф. Комаровского на Волынь и Подолье. Последний успешно осуществил подбор лошадей и отправил генералу Кологривову для нужд армии 10 тысяч лошадей. В дальнейшем Комаровский, работая в других губерниях, направил ещё 37 810 лошадей. Губернаторы зимой 1812—1813 годов «купили для кавалерии» 14 185 лошадей[13]. В Русской армии следили за здоровьем лошадей. В декабре 1812 года Кутузов приказал отобрать раненых и больных лошадей и отправить их «по левому берегу Днепра к Сычёвскому уезду» для отдыха и восстановления сил[14].

Согласно общим правилам «о военных дорогах» 1812 года[15], снабжение ресурсами действующей и резервной армий осуществлялось по военным дорогам, которые пролегали по наиболее населенным землям. Управление военными дорогами осуществлял генерал-интендант армии. На военных дорогах через каждые 14 верст устраивались станции. Станции комплектовались провожатыми, конной тягой, подводами. На станциях содержалось в среднем около 1 200 лошадей, из которых «попеременно» использовалась 1/6 часть. 10 лучших лошадей отводились для курьеров. На станциях оборудовались помещения для содержания отрядов, следующих в места назначения. Обеспечивалось их питание, медицинское обслуживание. На каждые 3 станции полагался офицер с караулом. На военных дорогах устраивались магазины. По военным дорогам запрещалось перемещение «больших отрядов» кавалерии. Для них учреждались «особые дороги». К военным дорогам также относились и «водяные сообщения» — судоходные реки.

В своих исследованиях историк Ливен привел ряд примеров процесса доставки подкреплений для нужд войск «в земле союзной». Так, к середине марта 1813 года Лобанов-Ростовский отправил в действующую армию 37 484 рекрутов. Однако, к месту назначения в Варшаву прибыло не 37 тысяч человек, а около 25 тысяч. Основная часть людей отстала из-за болезней и истощения. Рекруты-новобранцы начали затяжной марш (более 1 700 км) в декабре 1812 года от Нижнего Новгорода через Белицу и далее в полевую армию. Поход осуществлялся зимой по дорогам разоренным войной. Резервисты «посланные из Петербурга и Ярославля понесли схожие потери»[16].

8 июня 1813 года Александр I проводил смотр резервистов, прибывших из Петербурга и Ярославля и находившихся на марше три месяца. Британский представитель Роберт Вильсон, вспоминал, что император был поражен внешним видом пехотинцев и кавалерии «их материальная часть выглядели так словно они только что покинули казармы для участия в параде» всадники и лошади «выглядели столь же свежими». Он отмечал, что «если бы английские батальоны прошли одну десятую часть такой же дистанции, они бы хромали в течение» несколько недель и снаряжение оказалось бы в плачевном состоянии[17].

Весной и летом 1813 года русские подкрепления «пополнили не только полевую армию, но и стратегический резерв коалиции — Польскую армию под командованием генерала Беннигсена[18].