Работные дома в России

Первые законодательные упоминания государственной политики в области общественного призрения относятся к XVI веку[2].

В «Судебнике», принятом при Иване IV Грозном в 1550 году устанавливались правила о том, что нищие должны жить при монастырях[2].

В пятой главе изданного проходившем в Москве с 23 февраля по 11 мая 1551 года церковном и земском соборе «Стоглаве» определяет содержание скитающимся по миру монахам и предлагает «изыскать» содержание на призрение бедных, больных и престарелых[2].

После пожара в Москве в 1676 году царь Фёдор III Алексеевич Романов оказал помощь погорельцам, строил дома для бедных и убогих, проявлял заботу о пленных[2]. Считается, что именно Фёдор Алексеевич положил начало регламентации нищенства[2]. В 1682 году, ссылаясь на опыт Англии, царь издал указ «О принудительной работе как средстве исправления нищенства», которым предусмотрел создание работных домов[3]. Однако конкретных поручений Указ не содержал и потому не был исполнен[3].

Именные Указы от 30 ноября 1691 года и 14 марта 1694 года, были направлены на задержание нищих, установление причин нищенства, разделение нищих по несчастью и притворяющихся[2]. Именно это являлось первыми попытками государства регулировать процессы общественного призрения, борьбы с нищенством на законодательном и исполнительном уровнях[2].

Первая попытка перенять уже достаточно развитый на тот момент западный опыт по созданию в России принуждающих к труду учреждений сделана Петром I[4]. По Указу нищие объявлялись общественным злом и им запрещено было давать милостыню под страхом штрафа в 10 рублей[5], сам акт подаяния считался соучастием в преступлении, однако требовалось от чиновников решительных действий[3]. В регламенте главному магистрату (1721) император определил учредить смирительные дома для «содержания в постоянной работе людей непотребного и невоздержного жития»[4]. Тем не менее заметного практического развития эти указания в то время не получили.

В полной мере опыт работных домов распространился на Россию в конце XVIII века стараниями Екатерины II. Запретив в 1762 году нищим просить милостыню, государство со своей стороны предложило им работный дом в качестве средства выживания. При этом, по задумке императрицы, работные дома должны были иметь как принудительную, так и добровольную форму.

12 августа 1775 году императрица Екатерина II выпустила указ, обязав московского обер-полицмейстера Архарова создать работный дом, куда следовало принудительно помещать «молодых ленивцев», получающих «пропитание работой»[6]:

В том же году «Учреждение о губерниях» поручает созданным Приказам общественного призрения устройство в каждой губернии работных домов для содержания неимущих в добровольном и принудительном порядке для прокормления: «…в оных домах дают работу, а по мере работы пищу, покров, одежду или деньги… принимаются совершенно убогие, кои работать могут и сами добровольно приходят…»[6]

Первоначально в работный дом принудительно отправляли бродяг и просящих милостыню нищих. Однако Указом Сената от 3 апреля 1781 года круг лиц, направлявшихся в работные дома, был расширен. Этот Указ устанавливал три вида воровства: воровство-грабёж, воровство-мошенничество и воровство-кража. За кражу на сумму до 20 руб. предписывалось направлять в административном порядке в работные дома[7]

Указом Сената от 31 января 1783 года было предписано открыть работные дома во всех губерниях и направлять туда «обличенных в краже, грабеже и мошенничестве»[8]

Первый московский работный дом размещался по двум адресам: мужское отделение в помещении бывшего Карантинного дома за Сухаревой башней, а женское — в упразднённом Андреевском монастыре на Воробьёвых горах[6]. До 1777 года московский работный дом управлялся лично Архаровым, а затем особым советом из членов медицинского и административного персонала Екатерининской больницы и богадельни[6]. Стоимость содержания заключённых относилась на заработанные ими средства, вознаграждение лиц, служивших при учреждении и прочие расходы — на специальные доходы полиции[6]. Тем не менее на содержание из казны выделялось по три копейки в день на человека.

В первом московском работном доме мужчины были заняты на тяжёлых физических работах — зимой заготавливали дрова и камень для государственных и частных построек, летом же работали на кирпичных заводах и на земляных работах, а женщины занимались прядильным делом на нужды Адмиралтейства.

Вслед за москвой работные дома в России появились ещё в Красноярске и Иркутске (просуществовали до 1853 года)[6].

В 1785 году московский работный дом объединили со смирительным домом для «буйных ленивцев», на базе которого в 1870 году возникла городская исправительная тюрьма «Матросская тишина»[6].

Таким образом первый московский работный дом выродился в чистое пенитенциарное учреждение.

В первую половину XIX века в России ощущалась острая нехватка работных домов. Особенно она была заметна в Москве и Санкт-Петербурге, куда в неурожайные годы в поиска работы и пропитания стекались массы страждущих.

В 1836 году на пожертвование купца Чижова^{[уточнить]} у князя Юсупова^{[уточнить]} купили для города его просторный «театральный» дом напротив Юсуповского дворца в Большом Харитоньевском переулке, № 24, которое с 1833 года было отдано внаймы правительству под приют для бедных.

На следующий — 1837 год в нём открылся московский городской работный дом.

Из-за истории своего происхождения он получил прозвище «Юсупов Работный дом»[6].

В 1838 году был утверждён устав Московского комитета по разбору дел о просящих милостыню и в его ведение бы передан «Юсупов Работный дом» с целью предоставления заработка добровольно приходящим и принуждения к труду профессиональных нищих и праздношатающихся[6]. В том же году в нём устроили и освятили домовую церковь во имя Спаса Всемилостивого.

В 1839 году он окончательно перешёл в ведение города и стал работным домом[6].

Председатель попечительского комитета Нечаев, все члены комитета и служащие работного дома трудились без вознаграждения, делая собственные посильные вклады[6].

Число призреваемых доходило до 600 человек, в нём была открыта больница на 30 коек[6].

В это же время Г. Лопухин пожертвовал работному дому своё имение — село Тихвино Московской губернии Бронницкого уезда[6].

В 1877 при работном доме появилось детское отделение.

Несмотря на развитие до 1893 года «Юсупов Работный дом» влачил жалкое существование, так как фактически содержался на мизерные средства Комитета по делам нищих и пожертвования благотворителей, но они были столь скромные, что многие служащие работного дома работали бесплатно в пользу заведения.

В 1893 году Комитет по делам нищих был упразднён и работный дом перешёл в ведение только что созданного Московского городского общественного управления — теперь им занималось Городское присутствие по разбору и призрению нищих.

В 1895 для приюта и было выстроено двухэтажное здание на углу Малого Козловского переулка.

Сокольническое отделение работного дома и дома трудолюбия. Приют для хроников, больница, хлебопекарня и богадельня.

Сокольническое отделение работного дома и дома трудолюбия. Контора, мастерские и помещения для призреваемых.

Число работников возросло настолько, что уже в 1897 году при работном доме было открыто отделение в Сокольниках с собственной домовой церковью в честь Рождества Иоанна Предтечи, устроенной на средства благотворительницы О. А. Титовой. Тогда же была полностью поновлена и Спасская церковь, но её клир оставался малочисленным.

Несмотря на старания городской администрации повысить «престиж» заведения, в 1913 только 54 % постояльцев жили в нём добровольно — остальные отрабатывали принудительные работы.

«Юсупов Работный дом» в Большом Харитоньевском вместе со своей домовой Спасской церковью просуществовал до Октябрьской революции.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных

При Николае I делались попытки объединить общественную и государственную деятельность по призрению нищих под единоначалием последнего[3]. Одной из первых инициатив в этой области стало создание в 1834 году под попечительством императора «Комитета о просящих милостыню»[3]. Комитет должен был разделить всех нищих на четыре категории: больные, здоровые, но не имеющие работы, по лености и случайные и временные нищие[3]. Ко всем категориям применялся собственный подход[3]. В частности нищие по лености должны были подлежать исправлению в работных домах[3]. Всем остальным категориям оказывалась материальная и медицинская помощь, а также содействие в поиске работы[3].

15 августа 1846 года Николай I подписал Уложение о наказаниях уголовных и исправительных — первый уголовный кодекс в истории России.

Составители уложения о наказаниях определили «рабочий дом» как наказание, соответствующее для неизъятых от телесных наказаний ссылке на поселение в отдалённые, кроме сибирских, губернии[9].

Заключение в рабочем доме сопровождалось лишением всех особых прав и преимуществ и назначалось на время от 2 месяцев до 2 лет, будучи разделено на 4 степени[9].

Заключённые разделялись по полу и возрасту; возрастных отделений было три, из которых каждое делилось на два разряда — низший и высший. Заключённые высшего разряда назначались на менее тяжкие работы и при освобождении получали ⅓ своего заработка. В низший разряд зачислялись рецидивисты; они могли быть перемещаемы в высший разряд лишь по истечении 4 месяцев со дня поступления[9].

Учреждением рабочих и смирительных домов наряду с тюрьмой, арестантскими ротами, арестными домами и пр., уложение имело в виду достигнуть согласования характера каждого наказания не только с тяжестью, но и с свойствами преступного деяния — согласования, правильного в принципе, но трудноосуществимого на практике[9].

Всё созданное законом разнообразие мест заключения на практике, по выражению Николая Таганцева[10], сводилось «к полнейшему однообразию — один и тот же острог являлся, смотря по требованию, и тюрьмою, и рабочим, и смирительным домом»[9].

Заключение в рабочие дома было бессрочным, и увольнение из них было возможно, если человек доказал своё трудолюбие, либо заработал достаточно денег для самостоятельной жизни[3].

Эта попытка решить проблему нищенства централизованно, силами чиновников в очередной раз потерпела неудачу[3]. По свидетельству А. Бахтиярова, в реальности «рабочие дома представляли собой клоаки, где никто не работал и царило пьянство»[3]. Более того, в 1861 году рабочие дома вошли в противоречие с предоставлением вольности крестьянству[3].

Всё это привело к сокращению принудительного содержания в работных домах до одного месяца и фактически к упразднению контроля за нищенством со стороны государства[3].

Это вновь дало дорогу развитию частных инициатив в области работных домов, как по созданию более жизнеспособных поддерживаемых обществом и частным капиталом форм подобных заведений, так и по применению этих подходов к существовавшим на тот момент старым[3].

Здание Рукавишниковского приюта в 1913 году

Плотницкая мастерская Рукавишниковского приюта

Школа Рукавишниковского приюта

Сапожная мастерская Рукавишниковского приюта

В 1865 году утверждается устав «Общества поощрения трудолюбия», учредителями которого были Александра Стрекалову, С. Д. Мертваго, Е. Г. Торлецкая, С. С. Стрекалов, С. П. Яковлев, П. М. Хрущов[6][11]. Председательницей выбрали Александру Стрекалову (урождённая княжна Касаткина-Ростовская; 1821—1904)[6].

С 1868 года Общество поощрения трудолюбия вошло в Ведомство Императорского Человеколюбивого общества.

Впоследствии «Общества поощрения трудолюбия» реорганизовалось в первый в России исправительно-воспитательный детский приют, директором которого стал Николай Рукавишников.

Николай Рукавишников умер 8 августа 1875 года, после простуды, которую он получил, сопровождая своих воспитанников на прогулку на Воробьёвы горы. Был похоронен в Новодевичьем монастыре[12].

Осиротевший приют начал стремительно приходить в упадок. Чтобы не дать погибнуть делу всей жизни Николая Васильевича, его братья — Иван и Константин Рукавишниковы ходатайствовали о передаче приюта Московскому общественному управлению.

В сентябре 1878 года приют стал городским учреждением. Братья пожертвовали 120 тысяч рублей на покупку приютом собственного дома (заветная мечта Николая Васильевича) и 30 тысяч рублей на строительство церкви. Был приобретён трёхэтажный особняк на Смоленско-Сенной площади[13].

В декабре 1873 года по ходатайству Общества распространения полезных книг с «высочайшего соизволения» императора Александра II приют стал называться Рукавишниковским.

Согласно отчету в 1897 году в Рукавишниковском приюте обучались ремёслам 110 воспитанников. На тот момент при нём было открыто восемь мастерских: переплетная, футлярная, малярная, портняжная, сапожная, токарная, столярная, кузнечная и слесарная. У воспитанников был собственный оркестр. При выходе из приюта 18-летних юношей снабжали денежными пособиями, инструментом и одеждой. В течение трёх лет с ними поддерживалась связь, и если все шло благополучно, они получали необходимый капитал для открытия своего дела.

Не более 10 % выпускников Рукавишниковского приюта возвращались к прежней жизни, тогда как по данным Министерства юстиции 96 % детей, которые содержались в тюрьмах, вновь попадали на скамью подсудимых.

Рукавишниковский приют просуществовал до 1920 года.

10 октября 1882 года настоятелем Андреевского собора отцом Иоанном и лютеранином бароном Отто Буксгевденом был открыт Дом трудолюбия в Кронштадте, ставший одним из наиболее ярких примеров, изменивших подход к подобным заведениям в России, фактически приведших к распространению новой практики по всей стране в форме домов трудолюбия.

23 декабря 1892 года было открыто общество «Муравей» (Фурштатская улица, 20), организованное с участием барона Буксгевдена по примеру французского «Societe des fourmis» и учреждённое 5 декабря 1891 года.

Первоначально общество сосредоточилось на благотворительности традиционным средствами. Так в соответствии с последней редакцией устава, утвержденной 31 марта 1911, ставило целью «1). Доставлять бедным детям на зиму теплое платье и обувь; 2). Доставлять работу бедным женщинам и 3). Оказывать призрение и воспитание детям до 12-летнего возраста»[14].

Однако через некоторое время «Муравей» перешёл от безвозмездной помощи к традиционной для социального предпринимательства практике — активному вовлечению опекаемых к изменению своей судьбы; также традиционным стал выбор основной цели воздействия — женщины, позаботившись о которых можно было помочь их детям. В июне 1910 года «Муравьём» был основан работный дом для бедных женщин на Петербургской стороне (заведующая — Е. П. Осипова), а в феврале 1911 года на Зверинской ул., 17 общество открыло мастерскую дамских нарядов, к работе в которой были привлечены некоторые девочки из убежища[14].

Общество прекратило деятельность в конце 1917 года[14].

В 1893 году Александра Стрекалова, последовав примеру северной столицы, учредила благотворительное общество «Московский муравейник», целью которого было оказание помощи беднейшим женщинам путём предоставления им работы[6][11].

Члены «Муравейника» — «муравьи» — вносили в кассу не менее 1 рубля и в течение года должны были за свой счет изготовить не менее двух предметов одежды[6].

Название «мураши» со временем закрепилось за работницами мастерских «Муравейника»[6].

После «Общества поощрения трудолюбия», Дома трудолюбия Иоанна Кронштадтского и «Московского муравейника» словосочетание «работный дом» для описания «трудовой благотворительности» в России стало выходить из обращения и ему на смену прошло понятие «дом трудолюбия»[15].

Октябрьская революция привела к прерыванию истории развития работных домов в России, при этом полностью уничтожив частную инициативу в этой области. Пришедшая к власти группа переложила всю ответственность за социальную политику на плечи государства.

В целом в СССР социальная функция осуществлялась довольно активно и успешно, особенно в таких аспектах, как право на труд, право на медицинскую помощь, право на пенсионное обеспечение и т. д.[2] В СССР при всеобщей официальной занятости трудоспособного населения во второй половине ХХ века существовала практика привлечения к судебной ответственности за тунеядство, наступавшая в тех случаях, когда гражданин не был официально оформлен на какую-либо работу с записью в трудовой книжке о приёме на должность. Так был осуждён к ссылке в Архангельскую область молодой ленинградский поэт Иосиф Бродский, и его право считаться профессиональным литератором оспаривалось в суде, так как он не имел литературного образования. Государство было почти единственным работодателем и следило, чтобы при смене места работы трудовой стаж не прерывался больше, чем на месяц, то есть новое место работы должно было быть указано в трудовой книжке не позже чем через месяц после увольнения со старого, что проверялось отделами кадров предприятий, а в случае необходимости - милицией (например, службой участковых уполномоченных органов внутренних дел по месту жительства правонарушителя) В случае большего перерыва в трудовом стаже при отсутствии уважительной причины (больничного листа) уменьшались и процент от зарплаты для расчета выплат по временной нетрудоспособности, и пенсионные начисления. Трудоспособный человек был обязан после увольнения либо самостоятельно устроиться на новую работу (что для обычного человека было не слишком трудно, так как предприятия у своих проходных вывешивали вакансии и не закрывались), либо обратиться в районное Бюро по трудоустройству населения. К исправительным работам на стройках народного хозяйства СССР приговаривались и другие правонарушители, а трудовую повинность несли и "пятнадцатисуточники" - лица, получившие наказание в виде задержания на 15 суток, например, за хулиганство. Для борьбы с алкоголизмом какое-то время существовала система привлечения через суд к принудительному труду и медицинской реабилитации лиц, злоупотребляющих алкоголизмом и склонных к правонарушениям - ЛТП, лечебно-трудовые профилактории закрытого типа.

Особый статус приобретала социальная защита детей, так как в социалистическом обществе о воспитании и содержании детей должны заботиться не отдельные родители, а всё общество в целом[2].