Полуденные сети

Фильм построен на круговращении фабулы, состоящей в том, что, следуя за фигурой в чёрной накидке с зеркалом вместо лица героиня возвращается к себе в дом, садится в кресло, закрывает глаза… и видит, как она идёт к дому за фигурой с цветком в руке, останавливает проигрыватель, садится в кресло и т. д. Это многослойное повторение сновидческого мотива вкупе с раздваиванием и мутацией персонажей позволяет расценивать «Полуденные сети» как фильм-сновидение (dream film). Повторяющиеся образы ключа и ножа можно истолковывать как зримое воплощение эротических и самоистребительных импульсов главной героини. Последний кадр наводит на мысль о том, что она покончила с собой.

Дерен считала, что фильм должен напоминать стихотворение. Кино для неё было неповествовательной художественной формой, тайнописью глубоко прочувствованных образов, которые создают определённое настроение, выявляя загадочное в повседневном. Фильмы Дерен практически лишены литературно-повествовательного элемента, своей абстрактностью напоминая музыку. В этом они продолжают традиции кинематографа Жермен Дюлак («Раковина и священник») и Луиса Бунюэля («Андалузский пёс»).

Фильм основан на внутренних переживаниях. Это не пересказ события, очевидцами которого могли бы стать другие. Правильнее сказать, что фильм воспроизводит то, как, на первый взгляд, обычный случай из жизни перерабатывается, осмысливается и домысливается подсознанием в переломное эмоциональное переживание.

— Майя Дерен

Киноэнциклопедия allmovie называет «Полуденные сети» одним из самых значимых и влиятельных экспериментальных фильмов XX века. Фильм стал прообразом короткометражек американских киноэкспериментаторов 1950-х и 1960-х годов. Один из крупнейших специалистов по американскому киноавангарду, Дж. Хоберман, видит в нём отправную точку для формирования сюрреалистического режиссёрского почерка Дэвида Линча.