Пешков, Максим Алексеевич

Детские годы (1906—1913) провёл за границей (Германия, Швейцария, Италия).

Занимался разными видами спорта.

Ирина Гогуа вспоминала: «Максим был очень интересный художник. Он, например, рисовал тушью маленькие картинки. Вот как-то он мне принёс серию рисунков — разрез гамбургских публичных домов. Представляете, на четверти, на половине листа, тушью, разрез шестиэтажного публичного дома со всякими ситуациями. Причем злейшая карикатура. Я Максу сказала, что если ты людей видишь такими, то как же можно жить? А он ответил: „Ты думаешь, они лучше?“»[2].

В апреле 1917 года вступил в РСДРП(б).

В 1918—1919 годах служил в ЧК. Занимался продовольственным снабжением столиц.

В 1920 году Максим стал работать комиссаром на курсах всевобуча — нечто вроде ликбеза для красноармейцев. Здесь он сколотил крепкий преподавательский коллектив, хлопотал о помещениях, о питании курсантов. Составил интересные планы занятий, не забыв все виды спорта, какие знал[3].

В 1922 году уехал к отцу в Италию вместе с будущей супругой Надеждой Введенской, дочерью известного московского врача. Поженились они в Берлине. От их брака родились дочери Марфа (1925, Сорренто - 2021, Москва), в будущем — архитектор, и Дарья (1927, Неаполь), в будущем — актриса Театра имени Вахтангова.

О Максиме Пешкове в Италии есть немало страниц воспоминаний в двух очерках с одинаковым названием «Горький» (1936 и 1939) Владислава Ходасевича, жившего в 1925 году на даче Горького в Сорренто. 28-летний Максим предстаёт в них как симпатичный, но предельно инфантильный молодой человек, имевший большие задатки актёрского дарования, интересовавшийся кино, мотоциклами, фотографией и стремившийся в Москву, поскольку Дзержинский обещал подарить ему автомобиль.

Могила Пешкова на Новодевичьем кладбище Москвы.

В 1932 году вместе с отцом, женой и детьми вернулся в Москву. Не занимался никакой работой, сибаритствовал, транжирил деньги отца, из-за чего конфликтовал с помощником и секретарём Горького П. П. Крючковым, много пил.

Умер 11 мая 1934 года после непродолжительной болезни, причиной которой, по некоторым сведениям, стало то, что Крючков оставил его нетрезвого на морозе. Официальная версия смерти — воспаление лёгких.

Ирина Гогуа, видевшая его перед злополучной поездкой в Горки, высказывала сомнения в причине смерти[2].

Дочь М. А. Пешкова Марфа вспоминала: «Папа приехал от Ягоды, который его всё время звал и напаивал… вышел из машины и направился в парк. Сел на скамейку и заснул. Разбудила его нянечка. Пиджак висел отдельно. Это было 2 мая. Папа заболел и вскоре умер от двустороннего воспаления лёгких»[4].

Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Из-за смерти сына Горького Первый съезд советских писателей (1934) был перенесён на несколько месяцев[5].

В 1938 году обвинение в убийстве сына Горького (как и самого Горького) было предъявлено на Третьем Московском процессе Г. Г. Ягоде и П. П. Крючкову. Ягода признал себя виновным и утверждал, что делал это из «личных соображений» — из-за влюблённости в жену Максима Н. А. Введенскую-Пешкову, которая после смерти мужа была некоторое время его любовницей. Ягода и Крючков были расстреляны по приговору суда. Неизвестно, соответствует ли действительности это обвинение: эмигрант Ходасевич (хорошо знавший и Максима, и Крючкова) и многие современные исследователи находят это правдоподобным. Но, согласно книге Г. Херлинга-Грудзинского «Семь смертей Максима Горького», оснований верить обвинительному заключению нет.

В. Баранов высказывал предположение, что перед Первым съездом советских писателей власть хотела деморализовать Горького, чтобы он не наговорил в своей речи лишнего. Он допускает, что случившаяся 11 мая 1934 года смерть сына пролетарского писателя М. Пешкова — преднамеренное убийство[6].

• Максим Пешков упоминается в повести В. П. Катаева «Хуторок в степи».

• Пешков Максим Алексеевич на сайте NEKROPOLIS.
• Павел Валерьевич Басинский. Страсти по Максиму (Документальный роман о Горьком).
• Горький и сын.