Недострелянные

Розанов указал, что проверить приведённые Подгайным сведения невозможно и их следует принимать «на веру с некоторым «поправочным коэффициентом» на ультранационализм автора», а данные о периоде, которому свидетелем Пидгайный не был, вообще являются фантастическими: например, отъезд монастырской братии с главными ценностями в Лондон или распространенное на Соловках из-за голода людоедство, а также заточение в СЛОН женщин-людоедок с Украины[1].

Весьма скептически оценил Розанов использованные Пидгайным свидетельства «девяти украинских крестьян-заключённых, бежавших в 1929—1930 годах с Соловецких командировок на материке», которые были выпущены брошюрой «Соловецкая каторга» на 72 страницах на украинском языке в Варшаве в 1931 году под редакцией Л. Чикаленко. «Один свидетель — номер третий — утверждает, что «всього украинского люду в Соловецких лагерях бильше, як два миллиони», другой — номер шестой, что «из тысячи доживает до освобождения, может один» и тут же подтверждает: «На острове в 1929 году из 29 тысяч выжило девять тысяч». Эти свидетельства рассчитаны на пропагандистский эффект публикации на Западе, так как численность осуждённых в СЛОН максимально составляла 71 700 человек на конец 1930 года[4].

Рассказы о зверствах лагерной администрации и «приказе Ногтева, начальника УСЛОНа, расстреливать за невыполнение норм на лесозаготовках» и поджоге барака за отказ выйти на работу Розанов тоже считает выдуманными: экономика лагеря была ориентирована на выполнение плана, а не на уничтожение рабочей силы[1].

Книга написана по личным воспоминаниям самого С. А. Пидгайного. В ней автор описывает свой путь на Соловки и жизнь на Соловках. Описывает то, что пережил сам и окружающие его люди, что услышал или почерпнул от других.