Милютин, Николай Алексеевич

Происходил из небогатой дворянской семьи[4]. Сын Алексея Михайловича Милютина (1780—1846) и Елизаветы Дмитриевны (1794—1838), родной сестры графа Павла Дмитриевича Киселёва[5]. Предок его отца был возведён в дворянское достоинство Петром Великим за устройство в Москве первой шелковой фабрики[6].

Образование получил в Благородном пансионе при Московском университете. В молодые и юношеские годы находился под сильным влиянием своих родителей и дяди, графа П. Д. Киселёва.

В 1835 году начал гражданскую службу в чине губернского секретаря в хозяйственном департаменте Министерства внутренних дел. В январе — марте 1840 года находился в служебной командировке в Новгородской, Тверской и Московской губерниях. В апреле — мае посетил Рыбинск и Ярославль. По итогам командировки составил записку о голоде, которой обратил на себя внимание начальства; по поручению министра графа А. Г. Строганова разрабатывал вопрос о железнодорожном строительстве. В 1842 году возглавил городское отделение хозяйственного департамента, разработал новое городовое положение, введенное в Петербурге, Москве и Одессе. В том же году получил чин коллежского асессора[7]. С 1845 года, сразу после учреждения Русского географического общества, стал вместе с братом Дмитрием одним из ранних и активных его деятелей. Принимал активное участие в работе отделения статистики и Совета Русского географического общества (1852—1854).

Затем был назначен директором хозяйственного департамента Министерства внутренних дел. На этом посту проводил масштабную работу по статистическому обследованию России, результаты которой были опубликованы в ряде выходивших под его редакцией трудов 1838—1864 годов. Инициировал исследование ярмарочной торговли на юге (выполнялось И. С. Аксаковым), статистики, политических учреждений и финансов Царства Польского. Департаментом активно собирались данные, необходимые для разработки крестьянской реформы. Член Особого комитета для обсуждения ходатайств, поступивших из многих губерний об оказании разных льгот и облигаций по случаю восточной войны и неурожаев (1856). Был произведён в тайные советники 30 августа 1860 года.

С 1853 по 1861 год был членом Попечительского совета заведений общественного призрения в Санкт-Петербурге[8].

В 1856 году Милютин подал записку «Предварительные мысли об устройстве отношений между помещиками и крестьянами», в которой предполагал, ссылаясь на реформу, проведённую в Пруссии, освободить крестьян с земельными наделами за выкуп[9].

Во второй половине 1850-х годах вошёл в кружок Великой княгини Елены Павловны, сблизился с Вел. кн. Константином Николаевичем и министром внутренних дел С. С. Ланским, после ручательства которого «как за самого себя» был назначен товарищем министра (1859) и стал руководителем работ по подготовке крестьянской реформы. Занимая либеральные и славянофильские позиции, при поддержке Вел. кн. Константина Николаевича, С. С. Ланского и императора Александра II выступал против позиции большей части губернских комитетов по крестьянскому делу. После обнародования Манифеста об освобождении крестьян от крепостной зависимости вместе с графом С. С. Ланским отправлен в отставку. Был назначен 21 апреля 1861 года сенатором.

По поводу польского восстания 31 августа 1863 года на аудиенции у Государя выступил с планом умиротворения Царства Польского. Как статс-секретарь Его Императорского Величества для особых поручений, вместе с Ю. Ф. Самариным и князем В. А. Черкасским руководил усмирением Польши; был разработан ряд предложений, одобренных императором, в том числе Положение от 19 февраля 1864 года, наделявшее землёй польских крестьян. Введено в действие Высочайшими указами от 19 февраля 1864 года об устройстве быта польских крестьян; об устройстве сельских гмин, о ликвидационной комиссии, о порядке введения в действие новых постановлений. Главными чертами реформы Милютина—Самарина—Черкасского были переход в собственность крестьян всей земли, которой они владеют, установление одного лишь поземельного налога, разрешение выкупа сервитутов лишь с согласия крестьян, дозволение перехода крестьянской земли лишь к крестьянам.

Для реализации реформы был назначен статс-секретарём по делам Польши. Инициировал пересмотр учебного устава 1862 года и циркуляров Велёпольского, организовал издание пособий для русских униатских училищ, готовил судебную реформу. Проводил резкую антипапскую политику: секуляризацию католических монастырей с сокращением числа монахов, отмену патроната крупных собственников над костёлами, ограничение власти епископов над ксендзами. В 1866 году добился решения об упразднении конкордата с папским престолом[10].

С 1 января 1865 года был членом Государственного совета.

В декабре 1866 года после заседания у государственного канцлера перенёс паралитический инсульт. Был вынужден подать в отставку, сохранив статус статс-секретаря, члена Государственного совета и сенатора.

Три года прожил он после этого за границей и два года в Москве. Скончался, окружённый попечением близких и общественным уважением, 26 января (7 февраля) 1872 года. Похоронен у Трапезной палаты при Успенской церкви Новодевичьего монастыря. И. С. Тургенев произнёс над его могилой проникновенную речь о заслугах перед Россией.

«Честный кузнец-гражданин», как назвал его Некрасов, неразрывно связал своё имя с великим делом крестьянской реформы, с началом русского городского и земского самоуправления и с коренным преобразованием всего строя жизни в Царстве Польском. В течение полутора десятка лет он был главой и душой тесного кружка верных слуг дела освобождения; все козни противников благого дела обрушивались преимущественно на его голову. Нужна была его железная воля, горячая преданность делу, неподкупная честность, его ум, ясный и живой, чтобы выдержать такую борьбу и не пасть под напором враждебных сил. Как человек, он привязывал к себе всех близко его знавших своей искренностью и сердечной добротой; редкий государственный человек имел столько преданных почитателей и друзей. Когда все жаловались на бедность сил, ему стоило лишь кликнуть клич — и вокруг него собирались десятки сотрудников. Речь его была необыкновенно увлекательна и электризовала слушателей. Он обладал редким уменьем сразу схватить суть дела, понять его практическую обстановку в данную минуту и вести его посреди самых затруднительных обстоятельств.[11]

По отзывам чиновных современников, был деятелем либеральных убеждений, за что получил прозвище «красный».