Мавзолей Мир-Сеид Бахрам

Мавзолей Мир-Сеид Бахрам — древнейшее из сохранившихся монументальных зданий Средней Азии возведённый над могилой безвестного Мир-Сеид Бахрама; средневековый мавзолей находящийся в городе Кермине, в нижнем течении реки Зеравшан, на древней дороге между Самаркандом и Бухарой.

Плохо сохранившийся, покрытый слоями поздних штукатурок и застроенный с двух сторон, мавзолей был замечен только в 1942 году этнографом А. К. Писарчик, которая опубликовала его планы и фотографии. В 1947 году мавзолей исследовал архитектор В. С. Нильсен, опубликовавший его наиболее полное описание и реконструкцию. Позже мавзолей много раз упоминался в научной литературе в связи с проблемой его датировки, первоначального облика и генезиса[1].

У портального фасада мавзолея есть уникальная особенность. Обычно ширина пештака либо равна ширине фасадной стены, либо их ширина меньше, и тогда они обычно выступают из плоскости. В мавзолее Мир-Сеид Бахрам южная портальная стена не только толще остальных стен за счёт неглубокой входной ниши, но и длиннее других фасадов: она выступает с обеих сторон на 40 сантиметров за общий объём здания, создавая с этой стороны обманчивое впечатление, будто оно шире своих действительных размеров. Таким образом, декоративно—кулисное назначение пештака, его роль иллюзорной архитектурной маски, скрывающей реальную архитектуру, здесь становится особенно наглядным[1].

В. С. Нильсен, а за ним и некоторые другие авторы датируют мавзолей концом X — началом XI веков. Но, Г. А. Пугаченкова считала временем его строительства середину X века. На это указывают многочисленные параллели с мавзолеем Араб-ата, размер кирпича, форма входной арки архитектуры Саманидской эпохи, архаическое начертание букв арабской надписи, форма тромпов, в которых усматривается прототип трёхлопастных пандантивов Араб-ата, наконец — отсутствие резной терракоты — декоративной техники, которая возникла в XI веке. Причём, нигде более не встреченная форма употребления эпиграфического декора говорит о том, что нормы и устойчивое композиционные приёмы применения эпиграфики в архитектуре тогда ещё не вполне сложилось[2].