Кузьмин, Анастасий Дмитриевич

Образование получил в Санкт-Петербурге во 2-м кадетском корпусе[1]. В 1817 году выпущен в армию в звании прапорщика. 23 мая 1822 года был произведён в поручики. Командовал 5-й мушкетерской ротой Черниговского пехотного полка.

Характерный эпизод, связанный со службой Кузьмина в должности командира роты и повлиявший на его мировоззрение, описал в своих воспоминаниях М. И. Муравьёв-Апостол, который в 1823 году проезжал к брату С. И. Муравьёву-Апостолу в Васильков[2]. Обратив внимание на то, что на плацу унтер-офицеры учебной команды Черниговского пехотного полка не выпускали из рук «палки, концы которых измочалились от побоев», он подозвал к себе Кузьмина, заведующего учебной командой, напомнил ему о запрете при обучении бить солдат и приказал бросить палки со словами: «Стыдитесь, господин офицер, доставлять польским панам потешное зрелище: показывать им, как умеют обращаться с их победителями». При очередном визите к брату в 1824 году он застал у него Кузьмина, который был благодарен за урок, открывший ему «всю гнусность телесного наказания». С. И. Муравьёв-Апостол говорил, что Кузьмин вскоре после этого «вступил в солдатскую артель своей роты и что живёт с нею, как в родной семье».

На следствии по делу о злоумышленных обществах многие декабристы дали показания о членстве Кузьмина в Обществе соединённых славян, которое планировало бороться против деспотизма в России, чтобы «уравнять положение каждого» и «ввести конституцию»[3][4].

Кузьмин и сам привлекал в общество новых членов: поручиков Черниговского полка А. И. Шахирева[5] и И. И. Сухинова[6], поручика Полтавского полка А. В. Усовского[7], чиновника-комиссионера И. И. Иванова[8].

Рядовому Игнатию Ракузе, выпускнику 1-го кадетского корпуса, служившему ранее офицером в гвардейском Семёновском полку и разжалованному в солдаты с лишением дворянства «за грубость и дерзость противу начальства»[9], Кузьмин говорил, что за отказ присоединиться к заговорщикам «…тебя нужно застрелить, потому что ты не хочешь делать добро»[10].

Историк П. В. Ильин считал, что Кузьмин мог участвовать в установлении связей между членами Общества соединённых славян и Васильковской управой Южного общества[11]. Во время совещаний и дискуссий об их взаимодействии в армейском лагере у села Лещин летом 1825 года Кузьмин заявлял С. И. Муравьёву-Апостолу[12]: «Черниговский полк не ваш и не вам принадлежит! Я завтра взбунтую не только полк, но и целую дивизию… Не думайте же, господин подполковник, что я и мои товарищи пришли просить у вас позволения быть патриотами».

Решительность, как отличительную черту характера Кузьмина, отмечали М. П. Бестужев-Рюмин и И. И. Горбачевский.

М. П. Бестужев-Рюмин полагался на решительность Кузьмина при обсуждении плана посягнуть на жизнь императора Александра I в случае присутствия его на смотре 3-го пехотного корпуса в конце лета 1825 года в Белой Церкви. Имя Кузьмина было названо им в числе заговорщиков — офицеров, «готовых с радостью собою жертвовать»[13] и давших «клятвенное обещание в неизменном исполнении возложенного на них поручения»

Кузьмин, рассчитывая на доверие солдат к себе, был уверен, что его рота будет готова к возмущению «в один час» и не считал нужным объявлять нижним чинам истинные цели тайного общества до того момента, пока не потребовалось бы их участие в событиях[15]. Но установление в сентябре 1825 года тесных связей с Южным обществом и общее намерение начать мятежное выступление 3-го корпуса, уверили его[16],

что существование самовластия в России приходит уже к концу. Не посоветовавшись ни с кем из своих сочленов, этот пылкий человек собрал роту и объявил преданным своим солдатам о замышляемом перевороте; в коротких словах изъяснил им причину, цель и средства достигнуть оного. Получив от подчиненных согласие и клятву умереть с ним для блага отечества, он с радостным лицом явился в собрание и торжественно объявил, что его рота готова и ожидает только приказания идти.

Когда после неудачного восстания в Петербурге жандармами были изъяты бумаги Южного общества, М. П. Бестужев-Рюмин, не дожидаясь арестов и крушения намеченных планов, предлагал Кузьмину и ещё нескольким офицерам поехать с ним в Петербург «для покушения на жизнь ныне царствующего Государя» — нового императора Николая I, но 27 декабря его предложение не было поддержано С. И. Муравьёвым-Апостолом[17].

28 декабря братья С. И. и М. И. Муравьёвы-Апостолы, уже знавшие о полученном из Петербурга приказе об их аресте, приехали в деревню Трилесы и остановились в ротном дворе 5-й роты. Оттуда нарочный доставил записку ротному командиру Кузьмину, находившемуся со своей ротой в Василькове:

Анастасий Дмитриевич!

Я приехал в Трилесы и остановился на Вашей квартире. Приезжайте и скажите барону Соловьеву, Щепилле и Сухинову, чтобы они тоже приехали как можно скорее в Трилесы.

Ваш Сергей Муравьев.

После того, как приехавшие утром 29 декабря Кузьмин и М. А. Щепилло с применением отобранного у часовых оружия освободили братьев, арестованных к тому времени командиром Черниговского полка Г. И. Гебелем, С. И. Муравьёв решился поднять полк на восстание. Он поручил Кузьмину собрать подчинённых и с первой восставшей ротой идти в деревню Ковалёвка на соединение со 2-й гренадерской ротой. Кузьмин сожалел, что, не предполагая такого развития событий, отпустил «самых лучших людей в отпуск»[18][~ 1].

30 декабря в Ковалёвке С. И. Муравьёв-Апостол объявил восставшим ротам, «что от них теперь зависит быть счастливым или нет»[19]. Вскоре к ним присоединились ещё 4 роты Черниговского полка. С. И. Муравьёв-Апостол, пытавшийся привлечь к мятежу и другие воинские части, отправил в Киев с прапорщиком А. Е. Мозалевским письмо с уведомлением о возмущении Черниговского полка майору 4-го корпуса А. Н. Крупенникову, который, по словам Кузьмина, тоже принадлежал к тайному обществу и мог оказать содействие восставшим[20][~ 2].

3 января 1826 года движение восставших было остановлено картечными залпами отряда правительственных войск. Раненный Кузьмин был задержан вместе с другими офицерами полка и спустя несколько часов, находясь под стражей, застрелился из спрятанного при обыске пистолета, заранее решив не сдаваться на милость победителям.

Похоронен вблизи деревни Трилесы в общей могиле с убитым М. А. Щепилло и тоже застрелившимся младшим братом Муравьёвых-Апостолов — Ипполитом[~ 3].

В «Алфавите» А. Д. Боровкова отмечено, что Кузьмин поручик, командир 5-й мушкетерской роты «застрелился при усмирении Черниговского пехотного полка, в мятеже которого участвовал… По сентенции Военного суда, высочайше конфирмованной, велено прибить имя его к виселице».

Оставшиеся в живых товарищи Кузьмина, офицеры — участники восстания Черниговского полка Соловьёв, Сухинов и Мозалевский, признанные по заключению Аудиториатского департамента Главного штаба Его Императорского Величества от 10 июля 1826 года подлежащими смертной казни, но по высочайшей конфирмации 12 июля 1826 года заменённой на лишение чинов и дворянства и вечную ссылку на каторгу в Сибирь, 23 августа 1826 года были проведены перед строем солдат вокруг символической виселицы, установленной на площади в Василькове. К основанию виселицы была прибита («к вечному их посрамлению»[21]) доска с надписью: «Повешены», а в другой строке — «Кузьмин, Щепилло и Ипполит Муравьев».