Караулов, Игорь Александрович

Из активно работающих поэтов поколения тридцатилетних наиболее одарёнными мне представляются Иван Волков и Игорь Караулов. Караулов — москвич, свободный от чьих-либо влияний (или, наоборот, подверженный слишком многим — но переплавляющий их так, что они почти незаметны). И у Волкова, и у Караулова есть то, что делает поэзию поэзией: самосознание маргинала, последнего из последних, обречённого, зажатого со всех сторон — и всё-таки побеждающего. Оба много пишут о предчувствии социальных и личных катастроф; оба ненавидят себя и мучаются с собой (у Караулова это основной пафос). Поэт, думается мне, не должен собой любоваться — он должен ощущать себя выродком, и только это придает его слову настоящий вес: оно становится компенсацией всей безнадёжно и бездарно проигранной жизни[5].

В поэзии Караулова сочетаются витражная звучность и тлеющая глухость распадающихся серых тонов. <...> Оригинальные, полные импульсивной нервной энергии стихи Игоря Караулова в высшей степени экспрессивны, в них находят выражение драматизм его мироощущения, его гнев и печаль, разлад с окружающим миром, но, вместе с тем, и огромное желание обрести в этом мире гармонию. Это удивительно правдивая и честная поэзия

В рейтинге непризнанных московских поэтов Игорь Караулов, по моим впечатлениям, занимает второе место после Всеволода Емелина. В какой из Живых журналов, принадлежащих более или менее известным литераторам, ни зайдёшь — обязательно встретишь там поэта Караулова, жалующегося на свою тяжёлую непризнанную жизнь. Какая же это непризнанность, спросит какой-нибудь любопытный читатель, если недавно у Караулова вышла приличных объемов книжка в твёрдой обложке, включающая почти полный корпус собрания его сочинений? О такой книге многим другим, казалось бы, более «признанным», поэтам приходится только мечтать. Увы, дорогой читатель, в большинстве случаев непризнанность — это состояние души, а не отражение реального положения дел. <...>

В общем же и целом <...> можно отнести Игоря Караулова к этаким крепким поэтическим середнячкам, на которых, если бы не их собственные постоянные усилия, никто бы не обратил особого внимания. Кстати вспоминается, как однажды после одного литературного мероприятия Игорь Караулов завладел общим графином с водкой и стал небрежно так попивать её прямо из горлышка. Роскошный полосатый шарф, отстранённый вдохновенный взор и пренебрежение гигиеной как раз и были призваны, видимо, обратить на себя всеобщее внимание и подчеркнуть поэтическую оригинальность Игоря Караулова. Это удалось — картинка до сих пор хранится в моей памяти. <...>

Но самая главная моя претензия к стихам Игоря Караулова — это <...> изначальная их неоригинальность. Достаточно прочесть два-три стихотворения подряд, чтобы убедиться в том, что Игорь Караулов является верным, хоть и немного карикатурным, последователем поэта Дмитрия Быкова. Только стихи Дмитрия Быкова <...> всё-таки намного лучше... <...> Зачем нам эпигон Дмитрия Быкова, когда и первого-то, по его собственному признанию, слишком много?![7]

Игорь Караулов как поэт очень вырос; мне думается, что в его лице явился законный наследник Льва Лосева. Но я не рекомендовал бы Караулову подражать Бродскому — это ему не идёт.[8]