Исток художественного творения

Хайдеггер начинает работу с прояснения смысла основных понятий: так, исток означает происхождение сущности чего-либо; понятие творения связано с художником; художник и творение относят к понятию искусства. Для выхода из образовавшегося круга понятий, Хайдеггер задает вопрос о способе существования художественных творений. Шляпа, ружье, картина Ван Гога, поэма гимны Гельдерлина — обладают чем-то общим. Это то, без чего они просто не могли бы быть, Хайдеггер называет это вещностью. Шляпа висит на стене, картина находится на выставке, гимны упаковывались во время войны в солдатские ранцы.

Итак, искусство определяется через творение. Любое творение имеет вещность: нечто каменное в творении зодчества, краски в живописном творении, тон в музыке и тд. Что же такое вещь по своей сути? Вопрос о соотношении вещи и творения побуждает Хайдеггера выделить три возможные способа понимания вещи: вещь как носитель свойств, вещь как единство многообразных ощущений и вещь как единство формы и вещества.

«Башмаки» (нидерл. Een paar schoenen) — картина известного нидерландского художника Винсента Ван Гога. Она была написана летом 1886 года в Париже.

Принимая последнюю точку зрения о вещи, Хайдеггер вводит понятие дельности. Вещь рассмотренная с позиции дельности является изделием, которое занимает срединную позицию по отношению к вещи и к творению. Чтобы понять о чем идет речь, Хайдеггер предлагает рассмотреть картину Ван Гога, на которой изображена пара крестьянских ботинок. По идее философа на картине высвечена сама дельность или служебность:

«Из темного истоптанного нутра этих башмаков неподвижно глядят на нас упорный труд тяжело ступающих во время работы в поле ног. Тяжелая и грубая прочность башмаков собрала в себе все упорства неспешных шагов вдоль широко раскинувшихся и всегда одинаковых борозд, над которыми дует пронизывающий резкий ветер»[1]. 

Далее, по мысли Хайдеггера, подобное феноменологическое рассмотрение подрывает идею о форме и веществе как об истоке творения. Сама дельность оказывается более глубокого происхождения.

«Мы обрели дельность изделия. Но как мы обрели ее? Не в описание и объяснении наличного изделия, не в отчете о процессе его изготовления и не в наблюдении над тем, как тут и там действительно применяют это изделие, башмаки, нет — мы обрели эту дельность изделия, оказавшись перед картиной Ван Гога. И картина сказала свое слово. Оказавшись близ творения, мы внезапно побывали в ином месте, не там, где находимся обычно»[2]. 

С этого момента Хайдеггер меняет точку зрению на художественное творение:  

«Наше вопрошание о творении поколеблено в самих основах, поскольку оказалось, что мы наполовину вопрошали о вещи, наполовину об изделии. Но это не мы придумали — так ставить вопрос. Так ставит вопрос вообще вся эстетика. Способ, каким эстетика заранее видит художественное творение, подчинен традиционному истолкованию всего сущего».[3]

Искусство по своей сути есть место творения истины. Истина сбывается в искусстве, полагая себя в творение. Для прояснения того, что такое истина Хайдеггер начинает философский анализ греческого слова алетейя (др.-греч. Αλήθεια), которое означает несокрытость, однако из дальнейшего анализа становится ясно, что истина подразумевает как сокрытость, так и несокрытость. Следующий шаг рефлексии автора предполагает рассмотрение искусства как спора между землей и миром. По поводу этих двух понятий хайдеггеровской герменевтики Ханс-Георг Гадамер писал следующее:

«Мир как целое, сопрягающее в себе все набрасывание здесьбытия, образовывал то поле, которое предшествовало любому набрасыванию со стороны человеческой заботы. Сам же Хайдеггер дал обзор истории понятия «мир», прежде всего выделили и исторические обосновал новозаветный антропологический смысл этого понятия. Размежевав его с понятием совокупности всего наличного. Однако неожиданность заключалась в том, что этому понятию «мира» была найдена противоположность — понятие земли. Ибо в то время как понятие «мира» как целого, вовнутрь которого совершается любое человеческое сомоистолкование: можно было повысить до наглядного созерцания, понятие «земли» звучало как некое мифологическое и гностическое празвучание, которому место — как казалось — в лучше случае в мире поэзии».[4] 

Мир по Хайдеггеру есть у крестьянки, хозяйки, к примеру, тех самых ботинок, изображенных Ван Гогом, в то время как ботинки относятся к земле. В изображенных на картине ботинках особым образом проступает мир крестьянки. Таким образом раскрывается, что есть ботинки по своей сути. Выходит, что художественное творение раскрывает нам истину о сущем.

«Творения, восставляя мир и составляя землю, ведет спор за несокрытость сущего в целом, за истину».[5]

• Хайдеггер М. Исток художественного творения / Пер. с нем. Михайлова А.В. — М.: Академический Проект, 2008. — 528 с.
• Гадамер Х.Г.Введение к работе М. Хайдеггера «Исток художественного творения». Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. –С.99-115.

• Heidegger's Aesthetics on Stanford Encyclopedia of Philosophy

• Бытие и время

1. Хайдеггер М. Исток художественного творения / Пер. с нем. Михайлова А.В.. — (Философские технологии: философия).. — М.:: Академический проект, 2008-01-01. — С. 117. — 528 с с. — ISBN 9785829110406.
2. Хайдеггер М. Исток художественного творения / Пер. с нем. Михайлова А.В.. — (Философские технологии: философия).. — М.:: Академический проект, 2008-01-01. — С. 121. — 528 с с. — ISBN 9785829110406.
3. Хайдеггер М. Исток художественного творения / Пер. с нем. Михайлова А.В.. — (Философские технологии: философия).. — М.:: Академический проект, 2008-01-01. — С. 129. — 528 с с. — ISBN 9785829110406.
4. Гадамер, Ханс-Георг. Введение к истоку художественного творения / Пер. с нем. Михайлова А.В.. — (Философские технологии: философия).. — М.:: Академический проект, 2008-01-01. — С. 243. — 528 с с. — ISBN 9785829110406.
5. Хайдеггер М. Исток художественного творения / Пер. с нем. Михайлова А.В.. — (Философские технологии: философия).. — М.:: Академический проект, 2008-01-01. — С. 167. — 528 с с. — ISBN 9785829110406.