Иерусалимский собор (1443)

Текст соборного определения известен в двух рукописях XV—XVI веков на греческом языке. Одна в составе антилатинского сборника, принадлежащего Александрийскому патриархату. В середине XVII в. текст был издан Львом Аллацием.

Существуют также два независимых перевода на славянский, появившиеся в близкое к собору время. Один сделан в Нямецком монастыре иноком Гавриилом и датирован 1443 годом, то есть годом проведения собора. Его ранний известный список относится к 1512 году[2]. Издан А. И. Яцимирским в 1906 году по списку 1629 года. Другой перевод сделан в Троице-Сергиевом монастыре, датируется 60-ми годами XV века и, таким образом, является самым ранним известным списком соборного определения на славянском[3].

Основания для сомнений в подлинности собора заключаются в отсутствии современных сведений о нём. Современные полемисты, такие как Иоанн Евгеник или Геннадий Схоларий, ссылаясь на восточных патриархов, не упоминают ни собор, ни соборный акт[4]. Создаётся впечатление, что он был им неизвестен. Другим моментом, вызывающим сомнения в подлинности акта, является язык документа, слишком простой для византийского делопроизводства. Недоверие к факту проведения самого собора выражал в частности Д. Джил.

Однако наличие соборного постановления в двух рукописях, практически современных событию, скорее является подтверждением реальности самого события[5]. Наличие двух независимых переводов, сделанных вскоре после собора, также подтверждает подлинность соборного акта[6]. Тот факт, что собор занимался проблемами отдельной епархии и не стремился дать опровержение соборным деяниям Флорентийского собора, также скорее говорит о его подлинности. Как справедливо пишет А. В. Занемонец, «„Придуманный“ собор был бы в первую очередь посвящён догматическому опровержению униатского ороса, а не проблемам Кесарии Каппадокийской митрополии и её архиерея».[7][8].

Всё, что известно о соборе, известно из самого соборного определения. Судя по тексту документа, причиной созыва собора стало обращение митрополита Кесари Каппадокийской Арсения к восточным патриархам по причине поставления униатским патриархом Митрофаном в соседних епархиях епископов-униатов. Не имея возможности апеллировать к своему Патриарху, Арсений обращается к собору Патриархов[9]. Догматические расхождения в акте упоминаются лишь вскользь, сам же Флорентийский собор назван «мерзким» (μιαρά).

Решением собора иерархи и прочие священнослужители, получившие рукоположение от униатов, объявляются «праздными и несвященными … покуда не будет общим и вселенским образом исследовано их благочестие». Митрополит Арсений же получает полномочия «возвещать повсюду благочестие», в том числе перед императором и патриархом «неправильно мыслящим и действующим».

Несмотря на присутствие трёх патриархов древнейших кафедр, Собор не обладал достаточной полнотой для принятия общецерковных решений и таких задач перед собой не ставил. Разрешая частный вопрос, он выразил своё мнение относительно проблемы унии.

• A. B. Занемонец. В чём значение Иерусалимского собора 1443 г.//Византийский Временник т. 68 с. 165—169.
• Е. М. Ломизе. Письменные источники о Флорентийской унии на Московской Руси в середине XV в.//Россия и христианский Восток. Вып. 1. 1997 г.
• А. И. Яцимирский. Из истории славянской проповеди в Молдавии. 1906 г.