Енгибарову — от зрителей

В стихотворении выводится клоун-«вор» в «иногда дурацком колпаке», крадущий грустные минуты, печаль, тоску у тех, кто пришёл на него посмотреть. Зрители, привыкшие, что «[е]сли клоун — должен быть смешной», ворчат, что шут недостаточно смешон, не сразу замечая пропажу грусти.

Сам же шут, забирая чужие печали, сам становится всё грустней, «[п]отому что груз чужого горя || По привычке он считал своим». Наконец, груз чужого горя, сделавшегося собственным, становится невыносим, так что актёр захлёбывается горем и у него ломается спина. Он умирает прямо на улице, на глазах у прохожих, которым кажется, что это просто упал пьяница. Автор отдаёт ему последние почести: «Этот трюк — уже не пантомима: || Смерть была — царица пантомим!»

Леонид Енгибаров — советский цирковой артист, клоун-мим, обладавший нестандартной игровой техникой и популярный в СССР в 1960-е и начале 1970-х годов (в 1971 году ему было присвоено звание народного артиста Армянской ССР). Енгибаров умер от сердечной болезни летом 1972 года, в возрасте 37 лет. Марина Влади в книге «Владимир, или Прерванный полёт» описывала отношение Высоцкого к Енгибарову, как «безграничную нежность» и «взаимное восхищение», упоминая, что они часто встречались в цирке у Юрия Никулина. По её словам, когда Высоцкому сообщили по телефону о смерти Енгибарова, Владимир разрыдался[2]:

Точность этого свидетельства оспаривает исследователь творчества Высоцкого Виктор Бакин, указывающий, что 25 июля 1972 года Енгибаров умер не на улице, а у себя дома[3]. Другой специалист по Высоцкому, Владимир Новиков, списывает это несоответствие на тот факт, что Высоцкий, находившийся летом 1972 года в Прибалтике на съёмках фильма «Четвёртый», получил искажённую информацию из вторых рук — от кого-то, кто приехал из Москвы в Юрмалу через несколько дней после смерти Енгибарова[4].

Стихотворение «Енгибарову — от зрителей» было написано вскоре после смерти клоуна — по одним источникам, в августе 1972 года[5], по другим уже к его похоронам[6]. В передаче «Эха Москвы», посвящённой связи Высоцкого с цирком, Антон Орехъ сообщает, что уже в августе 1972 года поэт прочитал стихотворение капитану Анатолию Гарагуле. По словам автора программы, это единственная сохранившаяся запись авторского исполнения этого стихотворения[7] (в 2009 году это единственное исполнение было включено в документальный фильм Олега Васина «Поэт и клоун», посвящённый Высоцкому и Енгибарову). Текст стихотворения был опубликован в журнале «В мире книг» № 7 за 1987 год[8]. Помимо авторского, известно исполнение этого стихотворения Всеволодом Абдуловым, вошедшее во второй диск двойного альбома «Владимир Высоцкий — …Хоть немного ещё постою на краю…», который выпустила фирма «Мелодия» также в 1987 году[9].

Исследователи творчества Высоцкого отмечают перекличку стихотворения «Енгибарову — от зрителей» (которое В. Бакин называет «одним из самых пронзительных и горьких стихотворений» Высоцкого[5]) с гамлетовской темой в жизни и творчестве автора. Так, Владимир Новиков указывает на совпадение ритма с произведением Бориса Пастернака «Гул затих. Я вышел на подмостки…» (которое Высоцкий исполнял под музыку в начале спектакля Театра на Таганке «Гамлет»)[4], а Анатолий Кулагин проводит параллель между образом «мрачноватого» шута в этом стихотворении и образами в другой работе Высоцкого — «Мой Гамлет», причём не только шута Йорика, но и самого лирического героя, который был шутом воспитан и научился скрывать «тайный взгляд, когда он зол и горек». Ещё одной чертой, связывающей эти стихотворения, Кулагин называет мотив непонимания толпы[10].

Новиков также отмечает созвучность другой пастернаковской строки «Слишком многим руки для объятья…» со словами из стихотворения Высоцкого:

В этих строках Новиков видит одновременно и параллель с цитатой из «Преступления и наказания», где Свидригайлов, говоря о Раскольникове, произносит: «Сколько же он на себе перетаскал…»[4]. Ещё одним автором, с чьими мотивами перекликается «Енгибарову — от зрителей», называют Анну Ахматову, у которой в стихотворении 1945 года «Венок мертвым. I. Учитель» возникает образ человека, который «[в]есь яд впитал, … [в]сех пожалел, во всех вдохнул томленье — [и] задохнулся…»[11].

По мнению Новикова, строки о чужом горе, которое шут считал своим, описывают не только Енгибарова, но и самого Высоцкого[4]. Написанную примерно в это же время песню «Канатоходец» («Он не вышел ни званьем, ни ростом…») называют одновременно автобиографической и навеянной судьбою Енгибарова[4][7] (на одноимённую пантомиму в репертуаре Енгибарова, фигурировавшую в частности в документальном фильме 1966 года, обратил внимание А. В. Скобелев[10]). Часто также отмечается совпадение дат смерти: Высоцкий умер, как и Енгибаров, 25 июля, но в 1980 году[5][7][12].

• Владимир Высоцкий. Енгибарову — от зрителей // Собрание сочинений в четырех томах / Составители и авторы комментариев В. И. Новиков, О. И. Новикова. — М.: Время, 2008. — Т. 3. Песни. Стихотворения. — ISBN 978-5-9691-0280-6.