Даниэль Штайн, переводчик

Даниэль Штайн – монах-кармелит и по совместительству приходской священник небольшой католической общины, расположенной в окрестностях Хайфы. Ни своим оптимистичным взглядом на жизнь, ни внешним видом, он не походит на типичного монаха или священника. Все своё время он посвящает помощи нуждающимся, в основном, разноязычным эмигрантам-католикам из Восточной Европы. Деньги на содержание общины он зарабатывает авторскими экскурсиями по Израилю, а оригинальное мировоззрение заставляет его подвергать сомнению важнейшие догматы Церкви, что проявляется в отходе от канонов латинской мессы, которую он служит на иврите – единственном общем языке его маленькой общины. Разумеется, всё это вызывает неприятие у коллег-священников и грозит серьёзными проблемами.

Даниэль родился в еврейской семье в Галиции. Он получил хорошее светское образование, к которому в старших классах добавилось знакомство с нерелигиозными аспектами сионизма. В начале войны Даниэль расстался с родителями и после пары лет скитаний по Западной Украине и Литве, попал в Белоруссию. Здесь каким-то чудом ему удалось сойти за поляка и устроиться переводчиком в гестапо в белорусском городе Эмске, где, используя служебное положение, Даниэль не раз спасал от неминуемой гибели евреев, сумев, в том числе, вывести из еврейского гетто часть его обитателей.

О героическом прошлом Штайна, равно как и об его послевоенной жизни в Израиле, становится известно из писем и дневниковых записей его знакомых, из записей бесед и архивных документов. Попутно все эти материалы проливают свет на судьбы и взгляды множества связанных с Даниэлем людей. Об отношении автора к еврейскому вопросу и вере читатель узнаёт из включённых в книгу писем Улицкой к своей подруге Елене Костюкович (о степени подлинности которых можно только догадываться).

Светлана Шишкова-Шипунова («Знамя») отметила, что выбранная Улицкой форма романа — промежуточная между документальной и художественной — позволила сделать его «полифоничным, многоголосым, разноязыким, как сам мир, в котором живет Даниэль Штайн»[5].

Рецензируя роман в «Коммерсанте», обозреватель Анна Наринская объяснила его популярность тем, что книга написана «простым до ватности, одинаковым по всей длине текста языком» и трактует об «абсолютно хорошей» фигуре, «интересной на любом уровне подробности»[1]. Наринская отметила также переизбыток традиционных для прозы Улицкой подробно прописанных персонажей[6]. Другой рецензент «Коммерсанта» посчитал, что образу «святого человека» Даниэля «недостаёт стилистического блеска» и запоминается он «главным образом тем, что вместо сутаны носил старый свитер»; книга в очередной раз доказывает, что «написать положительного героя гораздо труднее, чем отрицательного»[7].

Сходные претензии предъявлял на страницах «Нового мира» Сергей Беляков: «Штайн — характерный для прозы Улицкой заглавный герой-светило — представляется слишком схематичным, сусально-положительным, а главное — это герой философского трактата, а не романа, в большей степени — носитель идеи, чем художественный образ. Прочие герои еще более схематичны, главное же — строго функциональны»[8]. На преемственность между Штайном и протагонистами предыдущих романов Улицкой указывал и обозреватель «Новой газеты»[4].

Изложенные в книге суждения о христианстве вызвали негативную реакцию со стороны православной общественности. Так, отстаивающий православные взгляды писатель Сергей Козлов высказал мнение, что книга стилистически слабая и с художественной точки зрения спорная[9]. Воцерковлённая Нина Павлова утверждала, что книга якобы содержит грубые ошибки в толковании христианства[10]. Религиозный писатель Юрий Малецкий также указывает на запутанность и ошибочность представлений главного героя о христианстве, а также сетует на отсутствие речевой дифференциации между персонажами[11].

Английский перевод книги (2011) получил отрицательную рецензию в Washington Post, где Улицкую упрекнули в недостаточном уважении к трагедии Холокоста[12].

• Интервью с Л. Улицкой о романе