Афанасьев, Иван Филиппович

Родился в станице Воронежская, Усть-Лабинского района Екатеринодарского отдела Кубанской области (совр. — Краснодарский край). Русский.

В РККА призван Сочинским ГВК 18 октября 1941 года.

По состоянию на июнь 1942 г. службу проходил в должности командира пулемётного взвода. Участвовал в боях под Харьковом. В июне 1942 отдельная мотострелковая бригада, где проходит службу И. Афанасьев, ведёт оборонительные бои под Купянском и Двуреченском (Украина). 21 июня 1942 в ходе боя в районе Конопляны был ранен и эвакуирован в госпиталь в Острогожск (Воронежская область). В ходе стремительного наступления немецко-фашистских войск летом 1942 на южном направлении, из Острогожска, с товарищем по имени Василий Ерин, Афанасьев идёт в направлении Поворино (совр. — Воронежская область), куда пришли 24 июня. В тот же день, Афанасьева и Ерина со Сталинградского ж/д вокзала доставили в госпиталь в посёлке Тракторозаводцев, располагавшемся в северной части города.[2] Из госпиталя были выписаны в начале июля 1942. С пересыльного пункта Ивана Афанасьева и Василия Ерина направили в расположение 169 стрелковой дивизии, штаб которой располагался в районе Харабалей (Астраханская область, около 250 км от Сталинграда), а полки в ближайших «молодых посадках какого-то лесхоза у посёлка Бирючий» на берегу реки Ахтуба.

18 сентября 1942 Афанасьев со своим взводом был зачислен в маршевую роту. Эшелоны с войсками пошли на север, к Сталинграду: «если бы кто-нибудь из посторонних заглянул в нашу теплушку, он не поверил бы, что видит людей, едущих туда, где многие прощаются с жизнью. Бойцы не думали о смерти. В вагоне не смолкали песни, гудели доски от солдатского перепляса», напишет после войны Афанасьев. В Капустином Яре (Астраханская область), расположенном в 100 км от Сталинграда, из эшелонов военнослужащие пересаживались в машины, прибывшие за пополнением, и направлялись в Красную Слободу, откуда переправлялись в Сталинград.[2]

После переправы с Красной Слободы в Сталинград, прибывших бойцов встретил офицер 3-го стрелкового батальона 42 Гв. стрелкового полка 13 Гв. стрелковой дивизии Соловьёв, который повёл их в штаб, размещавшийся недалеко от берега в одном из зданий Управления НКВД (современный адрес: ул. Маршала Чуйкова, д. 43). Командиром 42 стрелкового полка был полковник Иван Павлович Елин. Всего, в 42 полк вместе с Афанасьевым, прибыло 13 рядовых и 3 офицера. Третий батальон занимал оборону в районе домов Управления НКВД, ул. Солнечной (современная — ул. им. 13-ой Гвардейской дивизии), площади 9 Января и севернее её, в районе современной ул. Наумова (командир 7-ой стрелковой роты). Прибывших офицеров встретил командир 3 батальона капитан Алексей Ефимович Жуков, который замещал раненного комбата майора Дронова. Сам Жуков прибыл в Сталинград в 42 стрелковый полк в январе 1942 г. В боях под Харьковом Жуков командовал пулемётной ротой, затем командир батальона Дронов взял Жукова своим заместителем по строевой, а пулемётной ротой командовать стал прибывший в батальон капитан Дорохов. Дороховым Афанасьев был направлен взводным в седьмую роту, которой на тот момент командовал старший лейтенант Иван Наумов, а взводом — старший сержант командир пулеметного расчёта Илья Воронов.[2] Командир 7 роты Иван Наумов со своими бойцами держал оборону мельницы Грудинина (Гергардта). Во взводе, к моменту прибытия Афанасьева, было пять человек и один пулемет.

Несколькими днями ранее, вечером, 27 сентября 1942 г. Наумов направил четырёх бойцов разведать обстановку в 4-этажном здании, выходящем торцом на площадь 9-го января. Это здание занимало важное тактическое положение на подступах к переправам через Волгу, зданию Мельницы и прибрежной полосе, где держали оборону разрозненные советские части. Главным в группе был гвардии сержант Яков Павлов. С тремя бойцами (рядовым Черноголовом, ефрейтором Глущенко и рядовым Александровым) он уничтожил немцев в здании и закрепился в нём, организовав оборону до подхода подкрепления во главе с лейтенантом Иваном Афанасьевым.

После занятия дома «пришёл посыльный Черноголов, принёс письменное донесение от Павлова. Командиру батальона гв. к-ну Жукову дом взят, жду дополнительных указаний. 28.9.42 г. Павлов».[3]

30 сентября 1942 г. комбатом Алексеем Жуковым лейтенант Афанасьев был назначен командиром гарнизона дома, ставшего впоследствии известным, как Дом сержанта Павлова, проникнувшего в дом с тремя бойцами несколькими днями ранее. Несмотря на непрерывные атаки немецкой пехоты при поддержке танков и авиаудары с воздуха, гарнизон защитников дома под командованием лейтенанта Ивана Афанасьева удерживал дом Облпотребсоюза по ул. Пензенская с 1 октября 1942 г. до начала общего наступления советских войск — 19 ноября 1942 г. Оборона дома продолжалась 58 дней. Иван Афанасьев и Яков Павлов будут ранены в бою за здание «молочного дома» (в настоящее время гарнизонный Дом офицеров на площади Ленина в Волгограде) 24 ноября 1942 г. Иван Наумов в этом бою погибнет…

Спустя 2 года и 9 месяцев после захвата в Сталинграде дома № 61 по улице Пензенской — 27 июня 1945 г. младшему лейтенанту Якову Павлову будет присвоено звание Героя Советского Союза с медалью Золотая Звезда.

«Захватив как можно больше патронов и гранат, мы покинули здание мельницы. Кончился последний день сентября», напишет после войны в своей книге «Дом солдатской славы» Иван Афанасьев. «Впереди шёл старшина стрелковой роты Мухин, за ним я. За нами следовали Воронов и Иващенко. Они несли собранный пулемёт (на катках решили его не везти, чтобы не создавать шума). Цепочку замыкало отделение бронебойщиков» с тремя ПТР.

Нас встретил невысокий худощавый сержант в щеголеватой коричневой кубанке и полинявшей пропыленной гимнастерке.

— Командир отделения сержант Павлов, — молодцевато доложил он.

— Будем знакомы, — я назвал свою фамилию и объяснил, с какой целью мы прибыли.

— Это хорошо. А нам, значит, возвращаться в роту?

Я уловил в этом вопросе оттенок недоумения: дескать, как же так, заняли дом, а теперь на готовенькое приходят другие?

— Нет, сержант, — успокоил я Павлова, — дом будем оборонять вместе.

— Ну и отлично! Мы уже давно ждём подмоги. Домина-то вон какой, а нас всего четверо. Теперь веселее будет.

Показывая комнаты дома, Павлов рассказал:

— Мы здесь уже третий день оборону держим. Когда я первый раз получил задание разведать дом, нам не удалось пробраться сюда. Двоих товарищей потеряли. Вторично пошли на задание вчетвером, шума было меньше, пробрались без потерь. Здесь среди мирных жителей оказался санинструктор нашей роты Калинин, его я тогда отправил с донесением к ротному, с тех пор и ждем подкрепления. Теперь нас вон сколько, пусть сунутся гитлеровцы.

В котельной, куда мы проникли через отверстие в стене, я увидел пожилую женщину с ведром в руках.

— Кто это? — спросил я у сержанта.

— Гражданские. Их тут немало. Эвакуироваться не успели, вот и ютятся здесь.

— А где размещаются?

— Вот здесь, — он кивнул головой в сторону капитальной стены. — В первом и во втором подъездах тоже живут женщины, одна там с грудным ребёнком.

— Лишние окна и двери подъездов надо чем-то закрыть. Все поменьше пуль да осколков будет сюда залетать. Ящиков мы тут не найдем?

— Не только ящиков, здесь и сундуков много, — ответил Павлов. — Так что если ящиков не хватит, сундуки в ход пойдут.

На этом и порешили. Обошли подвал, дали задание бойцам замуровать окна кирпичами и ящиками с песком. К середине ночи эта работа была закончена, и бойцы, свободные от наряда, легли отдыхать. На рассвете я ещё раз обошел здание. Его подвал состоял из четырёх отсеков, изолированных друг от друга капитальными стенами. Цокольные окна напоминали амбразуры с довольно широким сектором обстрела (думали ли когда-нибудь строители этого дома, что их труд будет оцениваться с такой точки зрения!). В первом и четвёртом отсеках были деревянные перегородки. Здесь, очевидно, семьи работников Облпотребсоюза, жившие в этом здании, складывали свой скарб. И сейчас тут ещё валялось немало старых вещей, железная и стеклянная посуда, деревянные ящики.

Между вторым и третьим подъездами был особый ход в подвал со стороны Солнечной улицы. Здесь стоял отопительный котел, от него во все стороны расходились поржавевшие трубы. Во всех секциях подвала у южной стороны находились изолированные подвальные комнатушки (в них-то и ютились женщины, старики и дети).

Четыре подъезда дома были обращены на Солнечную улицу. А западная торцовая и северная стены выходили на площадь. Снаружи, да и внутри дом был уже сильно изранен минами и снарядами, особенно западная часть. Но потолочные перекрытия на всех четырёх этажах оставались почти нетронутыми, и это обеспечивало прочность здания.

С четвёртого этажа можно было вести наблюдение не только за площадью, но и за прилегающими к ней развалинами. Когда я забрался сюда, мне окончательно стало ясно, почему наше командование придавало большое значение этому дому. Он как бы вклинивался в расположение фашистских частей и становился важным тактическим объектом не только в системе обороны нашего полка, но и дивизии.

По обстановке, а она была крайне тяжелой, нетрудно было догадаться, что противник в этом районе любой ценой будет стремиться прорваться к Волге. Если бы ему это удалось, дивизия оказалась бы расчлененной на две части.

Нашими соседями слева и справа были гитлеровцы. Лишь в сторону Волги, к зданию мельницы, хотя и сильно простреливалась вражеским огнем, оставалась полоска нашей земли.[2]

В подвалах дома укрывались его жители и жители соседних домов. Всего, около 40 человек. Среди жителей была молодая женщина — Евдокия Григорьевна Селезнева, с недавно родившейся дочкой — Зиной. Муж и отец Евдокии погибли в рядах рабочего ополчения в боях за Сталинградский Тракторный завод. Мать с ребёнком тяжело переносили свое нахождение на передовой; и среди защитников гарнизона существовало опасение, что они могут не пережить боевые действия. Солдаты, как могли, помогали женщине и ребёнку: делились питанием, вместо пелёнок использовали запасные портянки. Мать и дочь выжили и, много позже, в 1963 году Афанасьев с ними встретился в Волгограде.

Другие две женщины, мать и дочь, все время обороны дома укрывали у себя дезертира, который отлеживался в тайнике, а после пытался выйти вместе с жильцами при их эвакуации, но был арестован комбатом Алексеем Жуковым. Две молодые девушки из укрывающихся жителей дома — Нина и Наташа, оказывали посильную помощь защитникам: собирали и подносили патроны, делали перевязки раненым, готовили еду. Также в доме, когда в него проникла группа Павлова, находился санинструктор 3-го батальона 42 стрелкового полка С. С. Калинин. Позже, «когда санинструктор Калинин докладывал командиру полка гвардии полковнику Елину о том, что в дом № 61 по улице Пензенской пробрался сержант Павлов с тремя бойцами и занял там оборону, присутствовал кто-то из корреспондентов, и на следующий день во фронтовой газете была напечатана статья под названием „Дом сержанта Павлова“. Никто тогда из нас, да и командование и не думали, что дом с этим названием так и останется в истории».[4]

К середине октября 1942 связисты 13-ой Гв. дивизии смогли протянуть связь гарнизона с командиром роты Наумовым, находящимся в здании мельницы. Позывной гарнизона дома Павлова-Афанасьева — «Маяк». В это же время гарнизон получил в подкрепление минометчиков с двумя ротными 50 мм минометами во главе с младшим лейтенантом Чернышенко и трех автоматчиков (Мурзаев, Мосиашвили и Турдыев). Во второй половине октября бойцы гарнизона нашли на четвёртом этаже дома погибшего советского танкиста без документов, который был похоронен в подвале западной части дома… «В конце октября от нашего дома до мельницы появилась траншея в полный профиль. Теперь мы могли поддерживать связь с ротой не только по телефону, но с посыльными, в любое время дня и ночи». По этой траншее, вечером 4 ноября 1942, к Волге были выведены жители дома, спасённые защитниками дома Павлова-Афанасьева…

5 ноября в расположение гарнизона дома прибыл 19-летний снайпер 13-ой Гв. стрелковой дивизии старший сержант Анатолий Иванович Чехов, который проходил службу в должности командира отделения 1 стрелкового батальона 39 Гв. стрелкового полка. После того как батальон занял оборону в районе Сталинградского пивзавода (бывший Рексера; современный адрес: ул. Маршала Чуйкова, д. 37, жилой дом) по ул. Херсонской на склоне набережной у Волги, Чехов проявил способности к снайперскому делу и был определён в снайперы командиром 39 стрелкового полка 13-ой Гв. стрелковой дивизии подполковником Андреем Константиновичем Щуром.

В Сталинграде Чехов уничтожил 265 вражеских солдат и офицеров.

В октябре 1943 в боях под Киевом Чехов был ранен, наступив на противопехотную мину, в результате чего ему ампутировали ногу.

В 1963 Чехов и Афанасьев вновь встретятся, но уже в Волгограде.[4]

В ночь, с 24 на 25 ноября 1942 г., гарнизон дома двумя группами с северной и южной части площади им. 9 января участвует в атаке на «молочный дом» (совр. — Дом офицеров Волгоградского гарнизона). За «молочным домом» проходит ж/д линия, соединяющая Сталинград с Москвой и центральной частью страны.

В ночной атаке «дом взят, но это лишь голый скелет здания, зацепиться буквально не за что. Считаем свои потери. Убит командир роты Наумов, много раненых, в том числе Павлов и Шаповалов, а сколько товарищей осталось лежать на площади. Там подбирают их наши санитары». На рассвете, с первыми лучами солнца, немцы предпринимают контратаку «молочного дома». В течение дня — ещё три. К вечеру 25 ноября в «молочном» осталось девять бойцов. Пулеметчик Илья Воронов получил двадцать пять осколков, но продолжал сражаться, обороняя «молочный дом»; Афанасьев был сильно контужен в результате сильного взрыва: «Нас швыряет сильный взрыв… Сколько времени пришлось лежать без движения — не знаю». «Но вот постепенно возвращается сознание. Голова гудит. Кажется, что накрыт огромным колоколом и снаружи по нему бьют тысячи молотов. В глазах стоит туман, в котором плавают волшебные кольца различных цветов и оттенков. Вспомнив о товарище, шарю вокруг себя в темноте. Рядом лежит мертвый Хант. В углу нахожу раненого и контуженого Аникина. Начинаю ощупью искать в осколках кирпича свое оружие. И вдруг — выстрелы, русское „ура!“, и в дом врываются бойцы, посланные командованием к нам на помощь. Перебравшись через площадь, мы с Аникиным поползли к нашему дому на площади. Обессиленные, спустились в подземный ход. Все вокруг было знакомо, и только бойцы здесь теперь были другие. Среди них не было тех, с которыми пришлось выдержать бесчисленные атаки врага».[4]

К вечеру 26 ноября 1942 г. Афанасьев был эвакуирован в полевой эвакогоспиталь № 4184, «который размещался за Волгой у деревни Токаревы Пески», в районе Капустин Яра (Астраханская область). Госпиталь располагался в землянках, где «не было ни светлых палат с марлевыми занавесками на окнах, ни железных коек с белыми простынями. Раненые располагались в землянках на нарах. В землянках были операционная, перевязочная, столовая и лечебные кабинеты. Словом, госпиталь весь находился в земле».[4][5][6]

29 декабря 1942 г. Афанасьев был выписан из госпиталя: «…И в тот же день вернулся в свою часть. Батальон занимал прежние позиции. В штабе батальона за это время кое-что изменилось: из госпиталя вернулся командир батальона майор Дронов, Жуков, замещавший его, уехал на учёбу. Дорохов стал заместителем комбата, а политрук Авагимов командовал теперь пулеметной ротой». По возвращении в батальон Афанасьеву «снова дали пулеметный взвод (на этот раз в составе двух расчетов). Один пулемет мы установили в блиндаже между мельницей и домами УНКВД. Отсюда хорошо просматривалась Солнечная улица. Для другого расчета оборудовали позицию в северной части мельницы: он прикрывал правый фланг седьмой роты».

К 15 января 1943 г. 42 Гв. стрелковый полк передал свои позиции другим подразделениям и выступил в район завода «Красный Октябрь» и Мамаева кургана, где 16 января занял оборону. Во второй половине дня 18 января 1943 г. Афанасьев был вновь ранен в бою, в районе завода «Красный Октябрь», при наступлении на Мамаев курган.[4]

После ранения Иван Афанасьев был эвакуирован в госпиталь, который размещался в Ленинске (Среднеахтубинский район, Волгоградская область). Госпиталь: «не имел специального оборудования и условий для лечения людей с поврежденными костями, нервами и другими особыми ранениями». Афанасьеву и ещё трем офицерам было предложено направиться в госпиталь в Саратов. По дороге встречались группы немецких и румынских пленных из двух-трёх человек, и отдельные пленные, которых никто не конвоировал. Много было румын. Пленные двигались в направление Капустин Яра, где «находился приёмный пункт для военнопленных». День Победы в Сталинградской битве — 2 февраля — Афанасьев встретил в госпитале в Саратове, где «пролежал почти четыре месяца». В начале мая 1943 года Афанасьеву «выдали документы о полном выздоровлении» и «вручили предписание в мотострелковую бригаду, которая только что начинала формироваться» в районе Горького (Нижний Новгород). «По окончании формирования наша часть вошла в состав 25-го танкового корпуса, который сначала располагался в угрюмовских лагерях под Тулой, а затем передислоцировался в район Сухиничи».[4]

После Сталинградской битвы, во время Орловско-Курской операции, Афанасьев воевал в районе посёлков Верхняя Ридань, Коптево, Волобуево, Гнездилово, села Глинки. В декабре 1943 года 25 ТБР вёдет упорные бои под Киевом в районе Фастова, Малина, Корастышева. Трое суток шло танковое сражение за посёлок и станцию Чеповичи. В дальнейшем, воевал под Новоград-Волынском, Дубно, Ровно, Львовом, Краковом, Бреслау, Котбусом и Берлином.

9 мая 1945 года встретил под Прагой (Чехословакия) в составе 3 танковой армии, переброшенной из Берлина на освобождение Праги, где бои продолжались до 11 мая.

В 1946 году, возвращаясь из отпуска, капитан Афанасьев вместе с женой посетил Сталинград, где: «всюду стояли разбитые здания, но не они привлекли наше внимание, а леса строек. Тут и там закладывались фундаменты новых домов, прокладывались улицы, восстанавливались старые». «По расчищенным улицам вереницей шли машины, груженные строительными материалами, среди развалин копошились с носилками и лопатами люди. Жители восстанавливали родной город».

"С волнением мы подошли к памятному дому. Здание было уже восстановлено, но следы пуль и осколков на его стенах напоминали о всём пережитом. Чья-то заботливая рука перечисляла на наружной торцовой стене со стороны Волги имена близких мне боевых друзей, мужественных защитников легендарного бастиона. А рядом виднелась более свежая надпись. «Мы возродим тебя, родной Сталинград!».[4]

После войны с каждым годом служба в армии для Афанасьева становилась все труднее. Зрение резко ухудшалось в результате контузии в «молочном доме».

Военные врачи-окулисты вынесли вердикт, что глаза «пока неизлечимы» и надо готовиться на «гражданку».

Осенью 1951 года Афанасьев уволился из армии в отставку и поселился с семьёй в Борисоглебске (Воронежская область). В начале 1960-х переехал в Волгоград и после потери зрения работал на предприятии, где трудились «незрячие»: «Садился за механический пресс и штамповал металлические колесики для детских самосвалов, а вечером, вернувшись домой, принимался за разбор очередной почты», собирая материалы о защитниках Дома.[4]

В 1957 году Сталинградский Горисполком пригласил Афанасьева «на празднование 14-й годовщины разгрома немецко-фашистских захватчиков у Волги». В Сталинграде «в гостинице мне отвели уютную комнату. Каждую минуту я ощущал заботу со стороны сотрудников Городского Совета, Музея обороны и работников гостиницы». В свой очередной приезд в город в феврале 1957 года Афанасьев встретился с однополчанами: пулемётчиком Ильёй Вороновым, ефрейтором Василием Глущенко, Файзрахманом Рамазановым, санинструктором роты Марией (Марусей) Ульяновой (Ладыченко), работавшей после войны заведующей продовольственным магазином в Кировском районе. В тот же день, 2 февраля 1957 года, Воронову вручили медаль «За оборону Сталинграда». С однополчанами Афанасьев посетил дом, который защищали в октябре-ноябре 1942, но стоявший уже по улице Советской, 39: «Бывших солдат вышли встречать все жильцы легендарного дома. Среди них: учителя, врачи, рабочие, служащие и пенсионеры. Но никого не было из тех, кто жил в этом доме до войны и кто ютился в подвалах во время боёв. Начались дружеские объятия, крепкие рукопожатия, взволнованные речи. По русскому обычаю нам преподнесли хлеб-соль. Школьники дарили букеты живых цветов и каждому из нас повязали пионерские галстуки. Нас пригласили в дом. Мы обошли все подвалы, побывали в квартирах, где каждый уголок, каждый камень были частицей нашей жизни, а может, и больше. Вокруг было всё знакомое до мелочей».

В феврале 1958 года защитники дома встретились вновь. На встречу приехал и Яков Павлов с Золотой Звездой Героя, а также бывший командир батальона Виктор Дронов, работавший военкомом Ольховского райвоенкомата. В тот же день, 2 февраля 1958 года, «вечером состоялась волнующая встреча с бывшим командующим 62-й армии, ныне Маршалом Советского Союза Василием Ивановичем Чуйковым и бывшим командиром 13-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-полковником Александром Ильичем Родимцевым».[4]

В феврале 1964 Иван Афанасьев был прооперирован. Операция прошла успешно, зрение улучшилось. Операцию проводил заведующий кафедрой глазных болезней Волгоградского медицинского института профессор Водовозов Александр Михайлович.

Приказом по 13-й Гв. стрелковой дивизии № 17/н от 22.02.1943 года командир пулемётного взвода 42-го Гв. стрелкового полка 13-й Гв. стрелковой дивизии гв. лейтенант Афанасьев награждён орденом Красной Звезды за то, что в боях за г. Сталинград в районе посёлка Красный Октябрь вместе со своим взводом уничтожил около 150 солдат и офицеров противника, огнём из личного оружия уничтожил 18 солдат, и блокировал 4 блиндажа, дав возможность пехоте провести контратаку.[7]

Приказом по 111-й танковой бригаде № 6 от 23.07.1943 года командир пулемётного взвода стрелковой роты 111-й танковой бригады гвардии лейтенант Афанасьев награждён орденом Красной Звезды за то, что во время отражения контратаки противника уничтожил огнём из станковых пулемётов своего взвода до 3-х взводов противника, лично подавив при этом из пулемёта один миномёт противника.[8]

Приказом по 111-й танковой бригаде № 17/н от 15.01.1944 года гвардии лейтенант Афанасьев награждён орденом Красной Звезды за то, что в бою за ст. Ченовичи огнём пулеметов своего взвода уничтожил до 200 солдат и офицеров противника. При этом сам Афанасьев уничтожил около 40 солдат, заменив раненного пулемётчика.[9]

Приказом по 25-му танковому корпусу № 9/н от 09.05.1944 года парторг батальона автоматчиков 111-й тбр гвардии лейтенант Афанасьев награждён орденом Отечественной войны II степени за самоотверженность и мужество, проявленное в ходе исполнения своих прямых обязанностей парторга, направленных на поддержание боевого духа солдат батальона.[10]

Приказом по птрб 173 25-й танковой дивизии старший лейтенант Афанасьев награждён медалью «За освобождение Праги».[11]

Приказом командира 25-й танковой дивизии старший лейтенант Афанасьев награждён медалью «За взятие Берлина».[12]

Приказом по 230-му азсп 53-й армии 2-го Украинского Фронта № 3/1074 от 07.10.1946 года старший лейтенант Афанасьев награждён медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».[13]

В результате полученной во время войны контузии, в 1951 Иван Афанасьев лишился зрения, которое было частично восстановлено после операции, проведённой в феврале 1964 года в Волгограде.[14] Продолжал собирать информацию, общаться с родственниками бойцов, воевавших в Сталинграде, и писать о подвиге гарнизона «Дома Павлова»…

Из-за ранения и госпитализации о лейтенанте Афанасьеве и его командовании гарнизоном Дома Павлова с 1 октября по 19 ноября 1942 года забыли... Фронтовые корреспонденты, которые писали о подвиге защитников этого дома, не знали, кто возглавлял оборону… Из-за того, что на картах здание обозначали как «Дом Павлова», вся слава досталась сержанту Якову Павлову,[15] которому в июне 1945 года было присвоено звание Героя Советского Союза. Лейтенант Афанасьев к званию Героя СССР командованием не представлялся.

Лейтенант Афанасьев Иван Филиппович, командир гарнизона защитников «Дома Павлова», 1973 год, Волгоград

Директор Государственного музея обороны Царицына—Сталинграда имени И. В. Сталина Надежда Михайловна Шевцова[16] вместе с ветеранами направляли документы в Москву с ходатайством о присвоении Ивану Филипповичу Афанасьеву звания Героя Советского Союза и о вручении остальным защитникам Дома Солдатской Славы орденов, но ответа на ходатайство из Москвы так и не поступило. Не было присвоено И. Ф. Афанасьеву и звание «Почётный гражданин города».[17]

В послевоенное время, благодаря другим защитникам дома Павлова, имя командира получило огласку. Сам Афанасьев после войны переехал в Сталинград. Несмотря на проблемы с зрением ему удалось написать мемуары, а также вести переписку с другими защитниками Дома солдатской славы, как называл его сам Афанасьев, ставший автором одноимённой книги, которую он надиктовывал, будучи слепым. Книга «Дом солдатской славы» с предисловием командира 13-ой Гвардейской стрелковой дивизии генерал-полковника Александра Родимцева вышла в московском издательстве ДОСААФ в конце 1970 года.

15 октября 1967 года при открытии памятника ансамбля на Мамаевом кургане в кортеже из ГАЗ-69 вместе с Константином Недорубовым сопровождал Василия Ефремова, который доставил на бронетранспортёре факел с Вечным огнём от площади Павших Борцов до Мамаева кургана. В 1970 году вместе с Константином Недорубовым и Василием Зайцевым заложил капсулу с посланием к потомкам, которую откроют 9 мая 2045 года, в день столетия Победы.[18]

18 сентября 2013 года в Волгограде на доме № 43, где жил Иван Афанасьев с 1958 по 1975 год по улице Советской, был установлен портрет Афанасьева с указанием, что Афанасьев, как старший по званию и должности организовал и командовал гарнизоном Дома Солдатской Славы (Дома Павлова).[19]

Писатель и историк Юрий Михайлович Беледин в книге «Осколок в сердце» доказал, что командиром обороны знаменитого Дома Павлова (Дома Солдатской Славы) был Иван Афанасьев.[20]

Ивана Филипповича Афанасьева не стало 17 августа 1975 года… Герой обороны Сталинграда был похоронен на Центральном (Дмитровском) кладбище Волгограда. Однако, в завещании Иван Филиппович указал, что хотел бы покоиться с бойцами, с которыми защищал Сталинград, на Мамаевом кургане. 22 июня 2013 года перезахоронен на мемориальном кладбище Мамаева кургана.[21]

• Жена — Екатерина Ивановна Афанасьева.[22]
• Сын — Анатолий Иванович Афанасьев.[23]
• Дочь — Тамара Ивановна Афанасьева.[23]

• Афанасьев И. Ф. Дом солдатской славы. — Москва: ДОСААФ, 1970. — 143 с.

• Добрина Дарья, Сажнева Екатерина. Крах дома Павлова // Московский Комсомолец : газета. — 1 декабря 2006. — № 2488.
• Левин Ю. А. Дом ратной славы // Солдаты Победы. — Екатеринбург: Банк культурной информации, 2005. — 784 с. — 1000 экз.
• Гостева В. Иван Афанасьев: неизвестное об известном // Сельская новь : газета. — 2 февраля 2013. — № 11 (13006). Архивировано 10 июня 2015 года.
• Кочетков Юрий. Дом солдатской славы // Волга : газета. — № 43 (25718).

• Сталинградская битва. Июль 1942 — февраль 1943: энциклопедия / под ред. М. М. Загорулько. — 5-е изд., испр. и доп. — Волгоград: Издатель, 2012. — С. 54. — 800 с.